Сын Ареса и дочь Афродиты

Тяжело быть подростком. Взрослым твои проблемы кажутся несущественными мелочами, ведь они уже забыли каково это — сталкиваться с ними впервые. Это — первый шаг на пути к непониманию, рождённому разницей поколений. И именно это отдаляет детей от родителей. Когда натыкаешься на глухую стену при разговоре, тебе становится уже как-то не до того, что они всё же хотят тебя поддержать и утешить, возможно даже они сделают попытку разрешить твои трудности. Но всё это делается свысока и не всерьёз, а это — заметно. Как бы уважительно к тебе не относились, тебя воспринимают ребёнком, пока ещё неспособным к самостоятельным решениям. А ты уже готовишься стать человеком — личностью. И авторитет родителей падает в твоих глазах. На их месте появляются друзья и единомышленники. Ты стараешься соответствовать им. Что в очередной раз может добавить проблем...

- Корнелия, мне срочно нужен твой совет! - Элион спешно подбегает к подруге сзади. Хейл грациозно разворачивается, так что её волосы окутывают её спину мягкой волной, а пара локонов начинает струится по плечам. - По поводу отношений? - заинтересованно спрашивает та. - Неужто кто-то нашёл свой идеал? Голубоглазый, высокий блондин не так ли? Браун краснеет, в смущении отступая к стене. Её взгляд мечется в сторону окна. Она знает, что подруга способна ей помочь, но ей всё равно отчего-то неудобно. - Ну... он ещё и кудрявый, - добавляет характеристику в портрет парня Элион. - А так... ты права. Корнелия ей знающе улыбается. - Значит, займёмся макияжем и одеждой, - не с той стороны подходит к проблеме Хейл, но, что она оценила всё не так, впрочем не её вина, всего она не знала. - Не уверена, что это поможет, - тихо с нотками отчаяния в голосе говорит Браун. По Корнелии видно, что она озадачена. - Ему не нравится твой рост? Телосложение? Цвет глаз? Элион поджимает губы. Она уже не была в такой уж уверенности, что правильней всего было обратиться к лучшей подруге. - Не в этом дело, - начало предложения она тянет, а конец выпаливает. - Его возбуждают интеллектуальные разговоры. У Хейл расширились глаза и она с подозрением посмотрела на Браун. - Ты что с ним спать собралась? Очнись, тебе тринадцать! Элион тяжело вздыхает. - Я имела в виду, что ему нравятся умные девушки, - поясняет она, совсем теряясь. - Ладно, - соглашается принять, как данность происходящее Корнелия. - Дурой тебя назвать нельзя. В данном случае это говорит в твою пользу. Стимул изучить его увлечения у тебя есть. Кстати, что ему нравится? Браун вновь чувствует себя не в своей тарелке. Но такое говорить уж лучше Корнелии, чем родителям. - Военная история, марксистская экономика и философия. Он троцкист, если это тебе о чём-то говорит. Мне пришлось смотреть в интернете кто это. Учится в военной академии. Пока это всё, что мне известно. Лицо Хейл в этот момент надо было видеть. - В военной академии? А сколько ему? Элион сначала теряется, а потом, в попытке обогнать свой страх, отвечает. - Девятнадцать. - Нравятся мальчики по-старше? - Видимо. Насколько смогла Корнелия всё же помогла. Помощи той, конечно, было... но ведь и ситуация нестандартная. - Кристофер, подожди! - возле парка останавливает предмет своего воздыхания Элион. Тот оборачивается, останавливая свой привычный военный шаг, который он в шутку при своих, чтобы не нарушить конспирации, называет мерной поступью батальонов пролетариата. - А это ты... - у Браун сердце начинает стучаться чаще от того, что он её всё же узнал. Виделись-то они всего несколько раз, мог и внимания не обратить. - И чего тебе? Элион закусывает губу, чтоб хоть как-то справится со своей нерешительностью. - Ты меня при прошлой встрече заинтересовал, - парень посмотрел на неё насмешливо, как на маленького ребёнка, и Браун вспыхнула, - Я смотрела в интернете, упоминаемую тобой книгу, но так ничего и не поняла. Не мог бы ты объяснить? Это было не совсем то, что Элион планировала сказать изначально, но раз он её не воспринимает, как девушку, - нужно идти на крайние меры. - Ты про «Происхождение семьи и частной собственности» или про «Анти-Дюринга»? Про «Капитал» я тогда, по-моему не говорил, - его глаза зажглись живым огнём. Кристофер, когда в их марксистский кружок пришла эта девушка, внимания на неё обратил мало. Она показалась ему поверхностной и, ему думалось, что она явилась с кем-то просто на красивых мальчиков позалипать. Такой подход вызывал в нём презрительную усмешку. А тут вона как оказывается! Видимо, придётся признать, что он был неправ в своём первом впечатлении. Это впервые радовало. К тому же он даже гордился собой, ему редко когда удавалось завербовать и увлечь марксизмом молодое поколение. Слишком сильна в свой пик была антикоммунистическая пропаганда. Сейчас в Америке стало немного по-легче. Но осторожности и конспирации это не отменяет. Он всё же леворадикал. - Я думаю, начать лучше с «Происхождения...». Там по-понятнее будет. Элион радостно улыбнулась. Это была победа, хоть и маленькая. Может, хоть в процессе обучения и приобщения её к своим идеям он заметит в ней не будущего товарища по партии, а привлекательную личность противоположного пола. *** - Элион, доченька, где ты была? Ты сегодня что-то поздно... - отметил отец, хотя она сама с десяти лет звала его просто Томасом, сам попросил. Она тогда очень удивилась, но папа сказал, что они с матерью увлеклись новомодными методами воспитания. Элион только пожала плечами и приняла к сведению. - Мы с Кристофером, это мой... - она хотела было сказать парень, но он вёл себя так, что это слово к нему было неприменимо, - мой друг, занимались у него. Мать оторвалась от своего занятия, мытья посуды вручную, на посудомойку у них не хватало средств, и заинтересованно посмотрела на дочь. - Ты решила подтянуть математику? Математика для Элион давно была больной темой. Пока они не перешли к алгебре, и вместе с тем в задачи не были введены все эти иксы с игриками, всё шло худо бедно нормально, теперь же, что делать с уравнениями, девочка не понимала от слова совсем. - Скорей уж историю и экономику с философией на пару... - неопределённо протянула Элион. Мать с отцом озадачено переглянулись. До этого ребёнок увлекался только творчеством. Рисовать мог часами напролёт, оттачивая мастерство и совершенствуя навык. Сейчас же возникло что-то новенькое. - Ты сама выбрала эти направления или это из-за мальчика? - осторожно уточнила Элеонора. Элион поморщилась. Родители порой вели себя так будто она чужая, приёмная, и оказывают они любовь или даже скорее любовное почтение отнюдь не своему ребёнку. После разговоров с Кристофером такое стало сильнее бросаться в глаза. Он взял её под свой патронаж и учил всему, что знал сам. Обиднее всего в этом было то, что он пока в ней видел не более чем будущего камрада. - Из-за мальчика, - кратко ответила Элион, и немного подумав дополнила. - Хотя история и философия мне понравились. Экономика — не моё. Элеонора присела за кухонный стол и кивнула дочери на место рядом с собой. - А ты ему показывала, как ты рисуешь? - задаёт вопрос мать. - Просто необязательно разделять увлечения друг друга, чтобы любить и находить в отношениях общий язык. А творчество многим нравится, да и твоё это. - Да, как наша принцесса, - отцом было произнесено её милое детское прозвище, - могла ему не понравится? Смотри какая красавица выросла! - Томас, только при нём меня принцессой не называй, - не своим голосом попросила Элион. - Он не поймёт. Или и того хуже... поймёт не так. Девочка внутренне похолодела при мысли, что при Кристофере её назовут принцессой. Он же не только к капитализму, но и к отголоскам феодализма отвратительно относится. - Странного парня ты себе нашла, - признали Брауны. - А как он сам тебя называет? По имени? Они даже заговорщически переглянулись. Такие взгляды Элион видела в кружке, когда более старшие товарищи что-то планировали. Томас же с Элеонорой безмолвно решали может ли это каким-то образом относится к Фобосу. И не сговариваясь, пришли к мысли, что совершенно не его стиль. Это их немного успокоило. - Либо по имени, либо genossin*, - тяжело вздохнула Элион. Она даже решила не дополнять, что, когда Кристофер раздражается на неё, то начинает звать чисто по фамилии. Она не сразу поняла в чём причина, а потом узнала о Еве Браун... такое не могло не огорчить эмоционально-нестабильного подростка. - А почему по-немецки? - у Элеоноры глаза на лоб от такого именования полезли. Девочка пожала плечами. Вздохнула и хмыкнула. Про осторожность и конспирацию ей уже заливали, а случайно сдавать парня властям, как сторонника перманентной мировой революции, ей не хотелось. Она высоко оценила его доверие и плохо себе представляла насколько погано ей будет, если она его предаст. Но ведь перед ней родные люди... - Ему нравится Эрнст Тельман, - про Розу Люксембург и Клару Цеткин, их считали более одиозными личностями, она решила не заикаться. - И он — немец? - Элион кивнула отцу, она надеялась, что спрашивал он именно про Тельмана, ибо национальность Кристофера она узнать не удосужилась. - Я ещё про рисунки спрашивала... - напомнила мать. Элион поджала губы. Эта тема тоже была скользкой. Кристофер высоко оценил её дар к рисованию. И тут же, после демонстрации эскизов, поинтересовался, как она относится к карикатурам. С его точки зрения, её талант мог стать неплохими дровишками для разгорающегося революционного пожара. - Я ему показывала. Ему понравилось, - Элион посчитала, что это прозвучало слишком сухо и потому поспешила добавить. - Он Льва попросил нарисовать. Ума не приложу, как рисуется пенсне. Наверное, девочка произнесла всё это не слишком чётко, ибо родители её опять как-то не так поняли. - Лев в пенсне? - Лев это — имя, - убито произнесла Элион. Да, даже её имя c неопределённым артиклем легче спутать со львом, чем самого Льва**! Это Кристофер тоже уже успел отметить. И даже успел обмолвится, что, если она намерена активно входить в политическую жизнь, то имя у неё будет запоминающееся для знающих людей. Эдакий «политический оксюморон», сочетание не сочетаемого. - Ладно, - мать похоже уже ничего не понимала. - Иди отдыхай, тебе завтра в школу. На уроке биологии Элион всегда садилась с Корнелией, но на этот раз она была на удивление рассеяна, о чём подруга и поспешила разузнать по-больше после звонка. - Как с Кристофером? - приступила к самому интересному для неё Хейл. - Он видит во мне друга, ведёт себя, как наставник, - грустно вздохнула Браун. Ей очень приятно было с ним общаться и она сама не замечала, как начинает меняться благодаря его влиянию. Прошло всего пара месяцев, как она втянулась в изучение доселе непонятно зачем ей нужных предметов. - И всё? - удивлённо поднимает бровки Корнелия. - Ты помнится говорила о том, что его возбуждает! И выходит, что он не хочет совращать малолетних? Может, дело всё же в образе? Макияж, каблуки, хорошо подобранная одежда способны всё исправить! Элион скривилась. Лучшая подруга опять говорила не о том, что было необходимо. Она говорила о том, что могло лишь помешать. Вот тебе и та разница систем ценностей, о которой так часто говорил Кристофер. - О том, что его возбуждает, я узнала не от него. А от его друзей, - пояснила Браун. - От разговоров со мной он тоже недавно начал доходить чуть ли не до экстаза. Говорит: «быстро учусь». - Может, он гей? - вдруг озаботилась Корнелия. Элион только неопределённо пожала плечами. Такое ей казалось сомнительным, но определённая доля вероятности была. Хотя она сама считала, что он женат на деле своей жизни. Это удручало. Влюбилась-то она по уши. - Слушай, а он тебе точно нужен? Найди себе адекватного парня! - посоветовала Хейл. - Он — адекватный! - вспыхнула Браун. Ей хотелось расплакаться, на глаза сами собой навернулись слёзы. Но быстро вспомнив, что Кристофер считает излишнюю эмоциональность — слабостью, она поспешила их вытереть. Он говорил, что если её переполняют эмоции она должна сублимировать их в творчество. А то придётся действовать, как ему, и переходить к агрессии. - Я, пожалуй, пойду, - сама того не заметив, начала психологически отдаляться от лучшей подруги Элион. - К предкам? - К Кристоферу. И лишь дойдя до конца коридора Браун услышала тихий голос Корнелии: - Дохлое дело. *** - Что опять будешь заливать про революцию в опасности? - с мягкой иронией спросила Элион. Кристофер улыбнулся. Его часто подкалывали, что он сам стремится походить на Троцкого. Хотя дифирамбы сам себе он не пел. - Могу к более насущным делам перейти, - предложил он. - Как с пропагандой марксистского феминизма? - Неплохо. Слушают, конечно, не все, - Браун опять вспомнилась Корнелия, которую Кристофер считал дочерью классового врага. - Да и про общность мужчин и женщин я не говорила. Подобное может и отпугнуть. Сама Элион постепенно и такой подход начинала воспринимать, как вариант нормы, однако считала, что он нужен далеко не всем, а только тем, кого подобное устроит. Она уже и сама без Кристофера шестерила интернет в поисках информации, и потому знала о том, что у большевиков была идея обобщить женщин. Каждая комсомолка обязана дать комсомольцу. С такого перегиба она полночи не могла уснуть. Полиаморию по согласию она поняла, но это... явный перебор! Её успокоило только то, что подобную политику в конце концов свернули. - С этим мягче надо, - признал Кристофер. - Женщина в браке очень часто воспринимается, как имущество, капитал. А мы против такого отношения. Мы за свободу от буржуазного и патриархального гнёта, а одно завязано на другом. То что говорил сам Кристофер часто находило отклик в душе Элион, но согласна она с ним была далеко не всегда, хотя он этого и не требовал. Единственное чего он ждал это железной логики в защиту своей позиции. Браун порой казалось, что он подходит к «Капиталу», как к Библии. - Я понимаю, попробую сменить тактику, - соглашается Элион. Но долго так продолжаться не могло. Кристофер был её гораздо старше. И несмотря на то, что росла, под его пристальным наблюдением, и она сама, Браун была школьницей, а он получил офицерское звание. - Ты плачешь? - участливо спрашивает Корнелия Хоть она давно и перестала быть её лучшей подругой, но подругой, вообще, осталась. Да, они бы уже во многом друг друга не поняли, но поддержать Хейл всегда могла. - Кристофера отправили в горячую точку, - сквозь слёзы, срывающимся голосом, говорит Элион. - И что ты можешь сделать? Он сам избрал путь военного. Да и в тебе девушку в упор не видел. А тебе уже четырнадцать! Успокойся, найдёшь кого по-лучше, - с этими словами Корнелия приобнимает подругу за, то и дело вздрагивающие, плечи. Элион утыкается в грудь Хейл. Ища в этом хотя бы телесную поддержку. - Была бы я по-старше... я бы за ним поехала, - бормочет Браун куда-то в складки свитера Корнелии. - Чего? - выдыхает та. - Я без него не могу. Когда он был рядом, я постоянно что-то делала, он меня направлял. Без него... я чувствую, что я его предам. Я не настолько фанатична. Корнелия с недоумением смотрит на подругу, пытаясь понять о чём та толкует. - Да он говорил, что надо быть преданным не личности, а делу. Я так не могу. Он назвал это — феодальным пережитком, - немного раскрывается Элион. За год общения с Кристофером она стала невероятно скрытной, впитав на генный уровень его отношение к конспирации. Её нынешние взгляды, и то не все, знали только единомышленники. Бывшие единомышленники. Пусть она до сих пор в чём-то с ними согласна. - Видишь, он даже верность не ценит, - поставила тому в укор Корнелия. - Ценит. Но другую, - по привычке ли или ей до сих пор это было нужно, стала защищать Кристофера Браун. Элион чётко осознавала, что, одна из чрезвычайно сильно изменивших её, жизненных глав подошла к концу. Теперь необходимо было учиться жить без Кристофера. А когда её внутренний мир хоть как-то устаканится, попробовать найти новые отношения. Остаётся только надеяться, что новая влюблённость не останется без ответа.