Симфония наших чувств

Солнечный луч пробирается сквозь незакрытые шторы и ползет по белым простыням, заставляя закутавшегося в одеяло юношу сморщиться и брезгливо отмахнуться, а затем сменить положение и лицом уткнуться в чужую подушку, все еще хранящую в себе тепло исчезнувшего тела. Слава ерзает, устраиваясь поудобнее, и не осознает пока, что Алишер куда-то исчез. Он все ещё прибывает в царстве Морфея и уходить оттуда совершенно не намерен. В конце концов, когда он еще сможет вот так поспать до обеда, когда идти никуда не надо? Слух ловит чье-то присутствие; совсем рядом шуршит что-то, затем прыгает на кровать и маленькими лапками ступает сначала по ногам, после пробираясь к спине, да там и оставаясь. Кисару мурчит, полностью довольный жизнью. Значит, Алишер уже проснулся и покормил его. Тогда Славе тем более не за чем вставать. Но тогда назревает вопрос. Какой черт дернул Алишера проснуться в такую рань? Сколько времени вообще? Десять утра? После того, как в течение всей недели они просыпались примерно в два часа дня, сложно так легко взять и продрать сонные очи, но Слава все-таки решает встать и узнать тайну исчезновения Алишера. Он широко зевает, заводит руку за спину и гладит кота по шелковой шерстке. Тело от любого движения ноет болезненно, напоминая о прошлой ночи и вызывая при этом легкую улыбку смущения на пунцовых губах. Это было потрясающе. Слава никогда не думал, что заниматься с кем-то сексом настолько круто. Он упустил слишком многое в своей подростковой жизни и теперь все время лез к Алишеру, чаще всего выступая инициатором. Не то чтобы тому это не нравилось… — Малыш, где наш мужчина шляется? — осипшим после сна голосом спрашивает он у животного, на что получает лишь виляние пушистым хвостом и дерганье полосатым ушком. — Слезь с меня, пожалуйста. Он строит щенячье выражение лица, кажется, не до конца понимая, что на кота такие штуки не действует, и потому после неудачи все-таки аккуратно выползает из-под одеяла, слегка ежась с непривычки, когда холодный ветер из приоткрытого окна терзает хрупкие плечи. На нем футболка Алишера, его запах и отметины на теле, он весь — его, спит в его постели, живет в его доме и еду тоже ест его. Парень натягивает сползающий ворот футболки ближе к шее и босыми ногами топает вон из комнаты, по пути сонные глазки протирая. Так же он собирает с пола несколько вещей, что валяются на паркете, бубнит себе под нос что-то недовольно и с комком одежды под рукой идёт в ванную комнату, где и находит свою пропажу. При виде голой рельефной спины с царапинами от собственных ногтей на уровне плеч и лопаток, по телу проходит сладкая дрожь. Алишер мирно стоит перед зеркалом, аккуратно работая бритвой, не используя при этом специальную пену. Слава непроизвольно закатывает глаза. Он специально купил ее для этого идиота, но тот почему-то упрямо забывал о существовании такой важной вещи. — Опять на сухую? — интересуется с осуждением Слава, бросая вещи в корзину для грязной одежды. Затем подходит ближе и обнимает мужчину со спины, руки сцепив в замок на торсе. Щекой он прижимается к лопаткам, нет, даже чуть ниже из-за своего роста, трется об кожу горячую, словно кот, и оставляет на ней несколько нежных поцелуев, будто извиняясь за красные отметены, оставленные в порыве страсти. Алишер кладет одну руку поверх его, поглаживая ласково, затем хитро усмехается: — Малыш, да от меня даже ты мокрым становишься… Слава фыркает в ответ на эту безобразную шутку, но сердце его кричит любовью к этому большому идиоту и он даже не обижается. Сонливость снова наступает с новой силой. От Алишера ему тепло-тепло: он горячий, словно печка, а в квартире, как всегда, довольно холодно. Он тянет устало: — Пойдем обратно в кровать, — капризно поджимая пухлые губы. — Зачем ты вообще проснулся? — Намекаешь, что ждал моей смерти во сне, чтобы забрать все имущество? — Запасы кошачьего корма и презервативы? — скептично бросает юноша. — Черт возьми, ты раскрыл меня. — Ты так жесток ко мне, — состроив жалобное выражение лица, мужчина сделал последнее движение и повернул вентиль крана, промывая бритву. Теперь он походил на нормального человека, а не на бомжа с дороги. Влажные дреды то и дело спадали на лицо, из-за чего он заправлял их за уши, а Слава морщился, но от спины его не отлипал, за пару минут одиночества успев соскучиться по его теплу. — Мы сегодня собирались забрать документы. От этих слов Марлов тяжело вздохнул. У него не было никакого желания возвращаться в то место. Они оттягивали этот момент целую неделю, но Алишер постоянно напоминал, что лучше сделать это как можно скорее и не мучиться потом, чем лишний раз волноваться. И вот, этот день настал. Слава знал, как на него будут смотреть. С осуждением, неприязнью. И он дико боялся увидеть нечто такое в глазах своих одногруппников, хороших знакомых. Алишер прекрасно его понимал, но поделать ничего не мог. Слава должен был переступить через это, справиться со страхом и забрать документы. Потому что это часть взрослой жизни, к которой они стремились. Он со вздохом повернулся, на мгновение отстраняясь от объятий, но лишь для того, чтобы в ответ Славу руками обхватить и к своей груди прижать, тем самым защищая от всего мира. — Все будет отлично, — он чмокнув его в пушистую макушку, которая по утрам выглядела, как настоящая катастрофа. — Истерично пропела и сдохла птичка, — сделал неутешительный вывод юноша, сопя ему в грудь. Интересно, где он мог услышать подобную фразу? Отмахнувшись от странного чувства дежавю, Слава поднял взгляд на Алишера, подбородком упираясь в его грудь, затем встал на носочки и поцеловал в челюсть. — Я в порядке. Дай мне пару минут в душе и я буду готов к любым трудностям. — Окей, я пока завтрак приготовлю.

***

— Ваши документы, — с явным отвращением чеканя каждое слово и смотря на Славу, произнесла завуч. — Находятся в моем кабинете. Пока ректор вышел по делам, я схожу за ними, а после мы обсудим все формальности насчет вашего увольнения, Алишер Тагирович. — Конечно, как скажете. Мы подождем вас, — с не меньшим омерзением ответил ей Моргенштерн, быстрым движением поправив толстовку. Тот факт, что теперь он мог ходить в это заведение в нормальной одежде, очень даже радовал. Они со Славой оделись крайне официально, добавив к домашней одежде лишь уличную обувь. А еще на худом тельце Славы висела одна из тех футболок, которую Алишер не брезговал надевать на работу вместе с пиджаком и завуч это определенно заметила, своим еще более злым видом вызывая злорадные улыбки на лицах пары. Как только дверь за ней показательно громко захлопнулась, они синхронно взглянули друг на друга и закатили глаза. — Старая манда. — Та еще стерва, — поддакнул Славик, прижавшись поясницей к столу ректора. — Надо будет взяться за руки, чтобы она видела и еще больше злилась. — Хм, — Алишер задумчиво провел пальцем по деревянному покрытию стола, взглянув на Марлова тем самым взглядом, говорящим, что в голову ему пришла какая-то идея. — Так сильно хочешь ее разозлить? Слава под этим взглядом насторожился, но кивнул, пальцами впиваясь в край стола. Хмыкнув довольно, Алишер с хитрым видом запер дверь изнутри, тем самым напрягая своим поведением еще больше. Он медленно начал приближаться к юноше, замершему, словно жертва перед хищником, и проворковал: — Я тоже, — подойдя к Славе вплотную. Затем всего одним движением усадил его на стол, прижавшись к нему вплотную, и тот инстинктивно обхватил его бедра ногами, смотря шокировано и с непониманием, пальцами впившись в массивные плечи, скрытые под тканью толстовки. Алишер облизнул вмиг пересохшие губы, поцеловал стремительно краснеющего юношу в подбородок, прошелся ими к уху и жарко выдохнул в него: — Поэтому давай сделаем это здесь и сейчас, чтобы на этот стол она смотреть спокойно не могла, а старый хрыч потратился на новый. От слов этих, как и от действий, Слава обомлел. Его сбитое дыхание разряжало воздух между ними, взгляд, полный сомнения и страха, метнулся к закрытой двери. Алишер серьезно предлагал ему заняться сексом в людном месте? В универе? Они, конечно, занимались чем-то подобным, и как раз таки из-за этого и оказались в такой ситуации, но тогда они не знали, что их заметят, но сейчас… Алишер намекал на то, что все должны знать, чем они тут занимались. От этого внутри все скручивалось от страха и желания согласиться на эту чертову авантюру, чтобы справедливость восторжествовала. Их обоих лишили возможного будущего всего лишь из-за одной случайности. Слава хотел стать музыкантом с образованием, Алишеру нужна была работа. И пусть они оба рады, что все сложилось именно так, как сложилось, гадкое чувство обиды не давало покоя. Именно по этой причине Слава, не сомневаясь больше ни секунды, Слава сам проявил инициативу: потянув Алишера к себе за шею, он впечатался в его губы своими, тесно прижавшись. — Давай сделаем это, — согласно произнес он, дернув плечом и тем самым оголив кожу, когда мастерка соскользнула к локтю. Он улыбнулся, когда Алишер, проследив за этим действием, сглотнул, а затем припал губами к его шее, выбивая из груди громкий вздох удовольствия. — Быстрее, она может прийти… — Быстро уж точно не получится, — самодовольно бросил Моргенштерн, берясь за свои штаны. — Я бы не сказал, — скептично заявил юноша, игриво толкнув мужчину пяткой по пояснице. Алишер замер и крайне возмутился: — Так, не пизди, не пизди… Коротко хохотнув, Слава дернул ногой, чтобы штаны вместе с нижним бельем спали на пол, затем притянул недовольного Алишера к себе и быстро чмокнул в уголок губ, но Моргенштерн с рыком впился в его губы страстным поцелуем, лишая любой возможности отстраниться и хоть как-то воспротивиться происходящему. Да и не то, чтобы Слава хотел. Стоило только влажному языку скользнуть в его рот, как силы покинули тело, юноша обмяк, полностью отдавшись удовольствию. Его сладкие стоны ласкали слух Алишера и еще многих других, кто проходил мимо запертого кабинета ректора, в том числе и вернувшегося завуча. Спустя целую вечность, Алишер с крайне сытым видом приоткрыл дверь и, аки настоящий джентельмен, пропустил даму вперед, на что та с крайне брезгливым видом оглядела мебель в кабинете. Она побледнела, как только увидела Славу, протирающего стол салфетками и якобы виновато улыбающегося. Затем покраснела от злости, но в то же время не знала, что сказать. С такой наглостью она встречалась впервые! — Чтобы духу вашего не было на территории университета, — дрожащим голосом произнесла завуч, отдав документы им в руки. — Да я… да я на вас в суд подам за такое. Вы отвратительны мне! — Это я подам в суд на вас и вашу кантору, — нависнув над женщиной грозной тучей, рявкнул Алишер. — Мы живем в двадцать первом веке, Варвара Никитична. Да и… тот факт, что вы требуете взяток со своих студентов, вряд ли по достоинству оценят в суде. — Не берем мы никаких взяток, — возмутилась завуч, однако тут же замолкла, чувствуя что-то неладное. Алишер оскалил зубы в улыбке, притянув Славу за плечи. Тот с готовностью обвил мужчину руками, взглядом победителя глядя на женщину. — А я имею ценного свидетеля, который может доказать обратное. Завучу оставалось только пыхтеть от злости, бессилия… — Во всех смыслах имею. … и отвращения. Спустя час, разобравшись со всеми нюансами, до ужаса довольная парочка в обнимку вышла из учебного заведения с кипой бумаг в руках. Они сделали это. Теперь нет никаких преград к их общему счастью. И плевать Слава хотел на всех тех, кого раньше считал друзьями. Их злые, иногда даже завистливые взгляды не имели никакого значения. Теперь в его мире существовали только он сам и Алишер.