Ношу семейники, ложусь спать в восемь

Представьте: в День всех влюбленных у вас есть очаровательная валентинка, да не одна, а две, сразу две прелестных валентинки в Валентинов день. Только вот отчего-то вы решаете, что этого мало, и годков, скажем, через пять обзаводитесь еще двумя валентинками. Выходит, валентинок у вас теперь четыре, ни много ни мало, но кто хотя бы разок прохаживался мимо двенадцатого дома на пересечении двух самых тихих в Нью-Йорке улиц, тот сказал бы, что шума во второй квартире на втором этаже как пить дать на маленькую Валентинову армию, а утром субботы и вовсе под стать двадцати пяти работающим пинбол-машинам, и работающим, само собой, не в погожий сентябрьский денек, а в первое дождливое воскресенье летних каникул за полчаса до приезда мороженщика. – Папа! – крикнула первая валентинка, самая старшенькая, и потрясла Николая за плечо. Вторая валентинка не отставала и на зависть братцу завопила «папа» с другого конца стола так, что обзавидовались бы все бейсбольные фанаты всех бейсбольных сборных. – Апа-па! Па-ба! – повторили валентинки тричетыре и для пущей убедительности принялись в один голос лепетать что-то на беглом младенческом, сопровождая веселыми «каля» и «маля» свой малышово-вандалический акт размазывания банана по всем свободным лицам и поверхностям. – Папа, я в тебя стреляю, защищайся! – его смышленый старшенький продолжал трясти Николая за правое плечо, в свободной руке у него был славный парень из команды пластиковых супергероев, а Николаю снова выпало играть неведомым инопланетным уродцем цвета мармеладной феечки. – У-у-у! Как ты посмел явиться на мою планету? – отозвался Николай басом, что, как он справедливо рассудил, был в самый раз для инопланетянина-засранца. Третья валентинка – решительно в поддержку отца – зашлась устрашающим визгом и схватила свою кудрявую розовощекую копию за ухо. – Ничего не слышно! – возмутилась валентинка номер два и надула свои бантиковые губки. – Папа, я не услышала, что сказал принц! – Детка, ведь ты все слова наизусть знаешь. И ты всегда можешь отмотать назад, – примирительно ответил Николай, пока две злодейские креветки лупили друг друга ниблерами и динозавриковыми ложками. Тем временем его правое плечо, воображение и вафли с клубничкой продолжали подвергаться нечеловеческому насилию со стороны команды супергероя. – Выходи, не будь трусом! Ты слишком слаб, чтобы драться со мной! – кричал старшенький, пока его медведь в красных трусах преодолевал путь через вафельный зиккурат. – Я не хочу отматывать назад! Иначе Ро снова придется слышать, что принц женится на другой! – Принц женится на Ро, милая, ты же видела концовку. – Но Ро-то этого еще не знает, она мультик до конца не смотрела! Она думает, что принц ее не любит! – Конечно, принц ее любит, – повторил Николай уже в четвертый раз за этот месяц. – Тогда почему он ей этого не сказал? – Потому что все принцы глупые! Не то что супергерои, – довольно отозвался славный парень-медведь из-за клубнички голосом Ланцова-младшего. – Неправда! Ведь папа принц, а он совсем не глупый. Краем глаза Николай заметил, как третья валентинка ухватила поильник, и чудом устранил это возмутительное оружие всего-то за мгновение до начала межсыновьей войны. – Папа – король, глупышка, – пожурил сестру наблюдательный брат. – А мама – его королева. – И если ты не хочешь увидеть королеву в гневе, мой дорогой, лучше бы тебе устранить не только всех злодеев, но и этот многострадальный шпинат на твоей тарелке, – Зоя материализовалась за их спинами, как ночной кошмар, и принесла спасение плечу Николая – вместо него рука их сына теперь атаковывала вилку. – Как всегда безжалостна, – ухмыльнулся Николай. – Строга и дисциплинирована, – поправила его Зоя и выразительно оглядела его подвергшуюся банановой атаке симпатичненькую рубашку. – В отличие от тебя. Николай стер пальцем остатки пюре цвета славной детской неожиданности со своего рукава и как ни в чем не бывало заметил: – Тебе-то на что жаловаться? Благодаря этой питательной пережеванной органике я экономлю на услугах косметолога. – Гадость! – заметил сын. Зоя напомнила: – Шпинат, и побыстрее, – и принялась поправлять уложенные короной черные волосы дочери. Та ойкнула. Марк, воспользовавшись моментом, локтем подтолкнул тарелку к Николаю и шепнул, не поворачивая головы: – В этой части супергерой и суперзлодей объединяются против общего врага. – Я все слышу, – отозвалась Зоя. – Ай! Папочка! – жалобно вскрикнула его любимая дочурка и заслонила рукой голову. – Я не хочу прическу принцессы, если для этого приходится так страдать! – Не выдумывай, ты ничуть не страдаешь, – сказала Зоя и заправила в тугие косы последнюю выбившуюся кудряшку. – Ну вот, совсем другое дело. – Хорошо, что я мальчик, – высказался Марк и снова ткнул Николая локтем, но теперь уже в бок. – Ты же мой папа, ты не должен желать мне смерти, – прошептал он в отчаянии. – Это, конечно, станет для тебя глубочайшим потрясением, – начал Николай загадочным шепотом. – Но, видит сам Люк Скайуокер, от шпината еще никто не умирал. Он задорно похлопал сына по плечу и, утилизировав, наконец, динозавриковое оружие, поднялся из-за стола. От сей вопиющей несправедливости рты валентинок тричетыре задрожали – лупить-то друг друга теперь было нечем. Пришла буря, посмеялась над ними, словно смотрящие ситком зрители, и обрушилась на бедные родительские головы безупречным стаккато. Они все переглянулись – Николай, Зоя и их старшенькие. Потом Зоя вздохнула и взяла на руки самую злобную креветку из всех злобных креветок, зачинщика динозавриковой катастрофы. Николаю выпало договариваться с искусным плакальщиком, который своими «уа-а» в тридцати тональностях жаловался ему на несправедливость каждого из восьми месяцев своей жизни. Тем временем Марк уже вовсю торговался с сестрой – единственной в этой семье любительницей шпината. Будь Николай на его месте, поступил бы точно так же. Зоя сказала так, чтобы только он ее услышал: – Надеюсь, твои родители заберут их раньше, чем меня одолеет желание сделать клэм-чаудер. – В таком случае думай о другом желании, любовь моя. Так вот: Николаю казалось, прошел маленький век, прежде чем они с Зоей, наконец, собрались заняться тем, чем в Валентинов день занимаются муж и жена, сплавив всех детей, собаку и динозавриковое оружие бабуле с дедулей на все выходные. – Я больше не могу ждать, – пожаловалась Зоя, которая, точно всамделишная царица, возлежала в их по-королевски роскошной кровати такого же по-королевски роскошного размера. – Ну и ну. Мне кажется или ты начинаешь казаться отчаявшейся, Ланцова? – лукаво заметил Николай и, когда Зоя ущипнула его за зад, все-таки нырнул под одеяло. Они прижались друг к другу, как ложки в ящике буфета. – Поверить не могу, что последний раз мы занимались этим полгода назад, – выдохнул он. Зоя в нетерпении поерзала под одеялом. – Если мы сейчас не начнем, клянусь, я закажу стриптизера. Николай хохотнул и распечатал прелестную розовую трубочку. Поудобнее устроился в постели. – Я люблю тебя, – сладко шепнул он своей жене, которая уже ждала его. И снова, как и сотни раз до этого, Николай поднял коробочку с эмблемой детского питания в воздух, а Зоя то же самое проделала со своей, и они чокнулись ими, словно бокалами с шерри-бренди. – Я тоже люблю тебя, Ланцов, но не надейся, что, выбирая между тобой и молоком с печеньем, которое мы крадем у наших детей, я выберу тебя, – хмыкнула она и добавила нетерпеливо: – Еще минута, и я тебя задушу. – Ну, мы же не можем этого допустить, – весело отозвался Николай, притянул к себе жену и с легким сердцем в тысячный раз за годы их супружества включил подборку любимых диснеевских мультфильмов.