***
Квартал, квартал, район, квартал. Всё слилось в один калейдоскоп. Посредственно и обыденно. Как же надоело. Скучно. До тошноты скучно. И Слава начинала понимать того горе-антагониста. Кудрявую головушку его всё чаще посещали мысли о суициде. Собственно, а зачем ему жить? Жизнь в сети высосала все силы, жизнь в реальной жизни ему настохорошела. Учеба не клеится, родители далеко. Парень отказал. Мстислав, конечно, думал о себе в язвительной форме и с гремучей примесью сарказма, дабы не унывать и не скатываться на дно, как последний алкоголик, но всё чаще выбивался из сил в стараниях успеть сделать всё, что хочет. Его собственный ритм, по которому он жил, оказался слишком медленным, дыхание всё чаще сбивалось, а организм вот уже четвертые сутки не просит ничего, кроме воды. Мстислав было подумал на какой-то там вирус, что бродит по планете и выполз из Китая, но что-то не верится, что бактерии и вирусы могут заинтересоваться в таком чудоковатом полудурке, как он. Где это видано -- один из самых маленьких живых организмов на Земле решил посетить лично букашку Мстислава. Вы что, друзья? Это же смешно! Темное потёртое пальто укрылось розсыпью снежинок. Повалил снег. Мстислав остановился посреди пустынной улицы и задрал голову к небу. Из рта вырвалось облачко пара, что сразу же поплыло вверх. В глаз попала колючая снежинка, заставляя зажмуриться. Черные кучерявые волосы, которые люди обычно принимали за очень стильную шапку, укрыл тонкий слой снега, делая из них своеобразное угольное мороженное. Мстислав подумал про примесь в обычном мороженом молоке активированного угля и расхохотался, хватаясь за живот, настолько шутка показалась ему смешной. Он всегда имел странное чувство юмора. Смахнув слёзы с глаз, он ещё парочку раз истерически хихикнул. С испугом заметив изменения в собственном голосе, Мстислав мгновенно замолчал, прислушиваясь к себе и своему увядающему организму. Под сердцем что-то предательски ныло. Слава ухватился за ткань пальто в том месте, где должен находиться один из главных органов, и сжал до побелевших костяшек. Рваный выдох выпустил в воздух ещё одну партию пара. День не задался с утра. Мстислав задумчиво рассматривает небо над собой, почему-то даже не волнуясь по поводу ноющего чего-то там. Намного важнее сейчас смотреть туда, вверх, где плачет Зима горькими, холодными слезами. Мстислав неожиданно почувствовал себя вне тела. — Эй, Зима... Знаешь, если бы у меня была возможность... Я бы жил с тобой, — тихо прошептал он, прикрывая серые, потухшие, будто старый уставший от всего фонарь, глаза. — Мы бы с тобой смеялись над людьми... Обсуждали всё на свете... Может, открыли бы для себя новый мир, — Мстислав всё таки отпустил ткань на своей грудине, сразу же спеша спрятать слегка отмороженную руку в карман. Сердце снова сжалось в чьих-то невидимых тисках. Их горла вырвался хрип, а конечностями овладел тремор. Слава медленно скатился по стеночке вниз. Левую половину лица сковало холодом, а левая же рука онемела. Мускулы перекосило судорогой. Сердце под ладонью замерло. Глаза в удивлении расширились. Хватая ртом воздух, Слава вывел для себя простую истину — если бы он хотел умереть, он бы точно не повесился. Ощущение нехватки кислорода заставило раскрыть рот в беззвучном вопле, выпуская ещё одно облачко пара. Среднего телосложения тело тряслось то ли от холода, что так неожиданно подкрался. Или от удавки, что сомкнулась вокруг шеи несгибаемым колье. Мстислав, неожиданно для себя, понял, что ему как-то... Легче, что-ли? Он всё ещё хрипел, всё ещё бился в страхе, но это чувствовалось...слабо. Будто его с головой окунули в вакуум, где даже собственного крика не услышать. В последний момент он всё же распахнул глаза цвета седины и устремил взгляд наверх -- к небу. Будто оно могло спасти его. Последнее, что успел он подумать перед смертью, это:«Любой ценой -- жить.»
...
Кашель стих. На асфальт, припорошенный снегом, упала рука в перчатке, негромко ударив о камушек пуговицей на рукаве. Невидящие серые глаза уставились в небо, будто моля о снисхождении. Лицо не держало свои эмоции и немного расслабилось, придавая гримасе боли приглушённый характер. Левая сторона всё ещё оставалась перекошенная. Ноги, больше не сдерживаемые напряжёнными мышцами, разогнулись. Картина, что могла предстать перед прохожим, была и ужасна и очаровательна одновременно, как для эстетов смерти. Что-то завершенное, полное боли и страданий, убившее само себя своими горькими, ранящими душу мыслями, и убитое людьми своим похуизмом, и вправду представляло криво-прекрасное зрелище. Ох, бедный, бедный Мстислав. Мама будет плакать. И папа тоже. Сестрица поцелует хладный лоб, а брат сожмёт узкую ладонь в утешении. Тот юноша, что посмел отказать, тоже будет горько плакать. Серо-фиолетовые глаза полны слёз. «Смерть наступила в результате сильного инсульта» — равнодушно поставит патологоанатом в заключении. Бедный, бедный Мстислав. Глаза ему прикрыли не родные руки. Смерть сочувствующе улыбнулась. Кому, как не ей, знать, как ценно каждое мгновение весны. — Пожалуй, этого юношу я могу предложить своему старому другу. Он будет очень рад, -- разнеслось интимным шёпотом между домами. Смерти Мстислав понравился своей упрямой волей к жизни, хотя и желал от неё избавления. Люди такие противоречивые.Если вдруг решишь вернуться - Флаг держи вот - сам ищи. Ты учти, что "не загнуться", Значит сжать себя в клещи