Healing Old Wounds l Исцеляя Старые Раны

      Из главного холла слабо доносилось эхо голосов, совершенно неразличимых между собой, за исключением разве что звонкого смеха Франции. То и дело слышалось, как страны зовут друг друга, выкрикивая имена, хотя нельзя было понять, кому возгласы принадлежали. Там царил хаос: шум, производимый множеством взволнованных стран и их сопровождающих, был оглушительным. За пределами холла же было гораздо спокойнее. Америка, уставший в этот раз от веселья, брёл вниз по коридору в поисках тишины и покоя.       Он свернул в небольшую комнату, отдалённую от главного холла достаточно для того, чтобы быть относительно тихой, и, войдя, закрыл за собой дверь, надеясь остаться незамеченным, чтобы успеть немного отдохнуть. Оглядевшись, он понял, что попал в маленькую переговорную. В центре комнаты стоял стол, а вокруг несколько стульев, наверное уместиться могли всего пять-шесть человек. Шторы закрывали единственное окно, а стены покрывал крайне тоскливый оттенок серо-голубого. В углу стоял обычный офисный кулер, а рядом с ним располагался стол с кофемашиной и ёмкостями с сахаром и сливками. Посчитав, что никто не будет против, если он выпьет немного кофе, Америка стал заваривать напиток.       Он потянулся, ожидая, когда кофе будет готов, затем прошёлся по комнате туда-обратно, вновь потянулся, прошёлся ещё раз и в конце концов остановился, просто уставившись на кофемашину. Прошла уже целая вечность! В итоге он, нетерпеливо вздыхая, подошёл к одному из стульев и уселся, устроившись поудобнее и закинув ноги на стол, как если бы он был здесь хозяином. Он снял пиджак и повесил его на спинку стула, затем устремил взгляд на одну из картин, висевших на стене. Изображение в рамке было, что неудивительно, таким же скучным, как и всё остальное в комнате. Это было чёрно-белое фото Лондона, сделанное пятьдесят лет назад.       В этом году Лондон выбрали для проведения Мировой конференции. Америка был уверен, если бы Англия зашёл сюда и увидел его с ногами на столе, то убил бы на месте. Наверное ему бы пришлось выслушать лекцию о том, какой он "нахальный американец" и как Англия его, "ах, совсем не так воспитывал", а также множество прочих не слишком его задевающих восклицаний. Не то чтобы Америка переживал по этому поводу. Вероятность появления Англии в данный момент была крайне мала. Сейчас внимание англичанина было приковано к появившимся в связи с проведением Мировой конференции обязанностям, так что пока Америка оставался оди–       Дверь в крошечную переговорную распахнулась, и в проёме, уставившись на него, застыл человек. В первую секунду вошедший выглядел удивлённо, но когда понял, на кого смотрит, его лицо тут же омрачилось. На нём не было и тени дружелюбия: тёмные глаза сузились под сдвинутыми бровями, а губы сжались, придав лицу особую холодность. Тёмные волосы были аккуратно собраны в короткий хвост, чёлка легко касалась лица с обеих сторон. Покрытые оливково-зелёной формой плечи напряглись, когда человек увидел Америку, развалившегося на стуле в дальнем углу комнаты. Несмотря на всё это, Америка улыбнулся ему, разумеется, лишь чтобы досадить.       Северная Корея, тоже уставший от оживлённости главного холла, точно так же искал тишины и покоя. Америка прекрасно знал, что, пожалуй, является последним, кого Северная Корея хотел бы видеть, и не собирался упускать возможность попытаться вывести коммуниста из себя.       — Привет, коммунист, — Америка ухмыльнулся, закинув ногу на ногу и чуть больше откинувшись на спинку стула, наблюдая за коммунистом из дальней части комнаты. Он вёл себя так, что Северной Корее, как он думал, может показаться, что он намеренно ждал его тут всё это время, будто это часть какого-то "злобного капиталистического плана".       — …Капиталист, — прошипел кореец, словно по сценарию, и, бросив на него враждебный взгляд, тихими шагами подошёл к кулеру в углу комнаты. Америка смотрел, как тот берёт бумажный стаканчик и наполняет его водой, глаза его были прищурены, даже когда американца не было в поле зрения. Секундой позже кореец вновь повернулся к нему, выражение его лица не изменилось. Он сделал глоток из чашки и прислонился спиной к стене, уставившись на Америку сверху вниз. — Что тебе нужно?       — Ах, мне абсолютно ничего не нужно, — ответил Америка, всё ещё улыбаясь, — Я просто жду, когда сварится мой кофе, — он движением указал на кофемашину, стоявшую недалеко от места, где расположился кореец. — А что? Что-то нужно моему коммунистически идеологизированному другу?       — Я тебе не друг, — прорычал кореец, делая ещё глоток из бумажного стаканчика, — И нужно мне, только чтобы ты исчез с лица земли.       Америка лишь, посмеиваясь, ухмыльнулся в ответ. Его смех, кажется, заставил Северную Корею напрячься ещё больше.       — Ты действительно не умеешь отпускать, не так ли? — сказал он, убирая ноги со стола. Шестьдесят лет назад, в Корейскую войну, Америка встал на сторону его брата, Южной Кореи. Северная Корея видимо думал, что виной всем бедам был Америка и что он каким-то образом отравил разум Юга капиталистическими идеями, в то время как всё, на что тот затаил злобу, было делом рук самого Севера.       Кофе выглядел почти готовым, и он гадал, что сделает кореец, если он подойдёт настолько близко к нему, что неизбежно, если он хочет заполучить напиток. Корея по-прежнему стоял, прислонившись к стене, рядом с кулером, находившимся около стола с кофейными принадлежностями, пристально глядя на него, словно говоря: "Давай, попробуй подойти".       Разумеется, Америку не мог остановить тот, кто напоминал ему маленького озлобленного чихуахуа. Потянувшись ещё раз, он встал со стула и неспешно подошёл к кофемашине, пройдя в непосредственной близости мимо северокорейца. Корея мрачно, исподлобья смотрел на него, и Америка с любопытством вскинул бровь, ожидая увидеть его действия. В его взгляде читалась попытка устрашить, но не было похоже, что он собирается физически воспрепятствовать Америке на пути к его кофе. Когда стало понятно, что Северная Корея не собирается идти дальше сверления взглядом дыр в его затылке, Америка стал тихо напевать свой национальный гимн, наливая кофе в стакан. Медленно. Чтобы выжать из гнева Северной Кореи все возможные соки.       — Закрой. Рот, — прорычал Корея, допив то, что оставалось в стаканчику, и тут же смяв его в кулаке.       — And the rockets' red glaaaare! — Америка пел, поглядывая на корейца через плечо, вновь осклабившись. Этим он быстро заработал брошенный в своё лицо смятый бумажный стаканчик, прилетевший прямиком в лоб. Он просто посмеялся.       — Ты меня не понимаешь? Я говорю по-английски. Или ты просто недостаточно умён, чтобы понимать свой же язык? — глумился Корея, хватая новый стаканчик и готовясь бросать его в Америку.       — Нет, я тебя понимаю! — бодро заверил Америка, насыпая ложкой немного сахара из контейнера себе в кофе. Чёрт возьми, издёвки над Севером всегда оправдывали его ожидания, — Просто я не подчиняюсь приказам коммунистов, — в его голосе просквозила резкая нотка, и он надменно ухмыльнулся.       Следующий смятый стаканчик незамедлительно полетел в его лицо, на этот раз легко отскочив от очков. Он снял их на секунду, протёр линзы рукавом, после чего надел обратно, улыбаясь корейцу, словно бы это его ничуть не беспокоило, после чего вернулся к опрокидыванию ложек с сахаром в свой кофе.       — Если бы ты перестал класть в кофе столько сахара, может смог бы избавиться от лишнего веса, — ответил кореец, внезапно сменив тему. Он потянулся за новым стаканчиком, но видимо передумал делать следующий бросок, и опустил пустую руку.       Америка, насыпавший очередную ложку, остановился на полпути, — Нет, я!.. У меня нет–       — Есть. Посмотри на себя, — сказал Корея, делая жест в сторону ложки с сахаром в руке Америки.       — Нет ничего плохого в том, чтобы класть туда сахар! — ответил американец, высыпал оставшийся в ложке сахар и размешал его, а затем приступил к поискам пластиковой крышки, — К тому же я занимаюсь спортом! Я играю с Мэтти в бейсбол по выходным! — найдя крышку, он закрыл ею кофейный стаканчик и сделал большой глоток, громко прихлёбывая. Он замер на секунду, затем потянулся за кофейником, взял его в руку и поболтал из стороны в сторону оставшееся содержимое. — Ты будешь?       — Я– …Нет! Нет, не буду! — сказал Корея, на его лице проступило раздражение. Америка вновь ухмыльнулся, зная, что его цель — вывести коммуниста из себя — определённо была достигнута. Он подумал, если ему удастся выследить Север позже, пока они в Лондоне, нужно будет придумать ещё способ, как действовать ему на нервы. Такое занятное развлечение просто нельзя вот так оставить.       — Наивный американец… — продолжал Корея, — Я бы никогда даже трогать не стал то, что ты осквернил прикосновением.       — А, не стал бы? — спросил Америка, на его губах появилась озорная улыбка, — Тогда как ты поступишь, если я сделаю это? — он сделал шаг, приблизившись, его улыбка стала шире, когда он увидел растерянность на лице корейца. Она так сильно отличалась от присущей ему обычно мрачности. Так странно. Это слегка напоминало ему о Южной Корее. Как бы выглядел Север, если бы по-настоящему улыбнулся?       Чувствуя особо взыгравшееся ребячество, Америка поднял руку и быстро ткнул корейца в плечо, продолжая улыбаться ему с высоты своего роста. — Теперь, когда ты осквернён, что планируешь делать? — он нарочито противно засмеялся и успел тыкнуть корейца ещё несколько раз, прежде чем его рука была схвачена, от неожиданности чего он едва не оторопел, и его потянуло вниз так, что он резко оказался на одном уровне с более низким корейцем.       На лице Севера показалась зловещая улыбка, а в глазах плясали отблески. — Я в любой момент мог бы сломать твою руку, — холодно проговорил он, крепче сжимая руку Америки в своей.       Нахмурившись, Америка поставил кофе на переговорный стол и, не нарушая зрительного контакта с северокорейцем, начал освобождать свою руку второй, свободной. На его лице вновь заиграла надменная ухмылка. — Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься, — сказал он, когда ему удалось вырвать руку из хватки Севера. Надо признать, он находил гнев корейца забавным, хоть он и слегка удивил его, действительно притянув к себе и угрожая сломать руку.       Проворно пройдя мимо корейца, прежде чем тот смог бы выкинуть что-то ещё, Америка взял свой пиджак и перекинул через плечо, затем вновь потянулся за кофе. — На самом деле, я бы хотел посмотреть, как ты пытаешься сделать многие вещи. К примеру открыть глаза и осознать, что твой "любимый вождь" спятил. Как тебе такое? — усмехнулся он, вновь наслаждаясь одариваемым Северной Кореей убийственным взглядом. Он опять тихо засмеялся.       — В общем, увидимся позже, коммунист. Стоит это как-нибудь повторить! Было весело, — он сделал победный глоток кофе, ухмыльнулся Северу в последний раз и, протянув к нему руку, потрепал по волосам, довольно сильно их взъерошив, после чего направился к двери, оставляя северокорейца тихо кипеть от злости. Уходя, Америка гадал, как бы всё могло обернуться, если бы он остался и повозился с ним ещё. Кореец был таким угрюмым всегда, когда американец его видел. Он вообще способен на улыбку? Америка попытался это представить, но решил, что ему слишком странно было бы так долго осознанно над этим думать. На самом деле, от этого было не по себе. Возвращаясь в главный холл, Америка решил, что Север ему больше нравился, когда угрожал его убить, и начал перебирать в голове идеи того, как бы подействовать коммунисту на нервы при их следующей встрече.