Healing Old Wounds l Исцеляя Старые Раны

      Вся неделя будто слилась воедино. Если собрания, на которых Альфред был до этого, можно было просто назвать скучными, то теперь они были сравнимы с наблюдением за ростом травы. Они ощущались более медленными, долгими и намного менее продуктивными по сравнению с теми, что были раньше. Никто не хотел уступать. Едва ли кто-то был готов на соглашения. С таким же успехом он мог бы просто не участвовать, ведь его присутствие никак не помогало продвигаться или что-либо решать.       Оставшуюся неделю Альфред редко видел Ён Су. Они пересекались в коридорах раз или два, и хотя кореец, проходя, улыбался ему, Альфреду казалось, причиной тому было лишь желание сохранять дружеский фасад. Глаза Ён Су не блестели так, как было обычно, когда он улыбался, а брови были нахмурены так же, как и всякий раз, когда он бывал взволнован. Даже Альфред, известный своим неумением читать людей, понимал, что улыбка неискренняя.       Северная Корея, видимо, тоже решил больше не беспокоить Альфреда, потому что единственный раз, когда ему удалось заметить корейца после разговора с Китаем, тот поспешил удалиться, прежде чем американец смог заговорить с ним.       Когда Альфред, наконец, покинул переговорную, где проходила последняя встреча за неделю, будто тяжёлое бремя упало с его плеч. По крайней мере, теперь какое-то время ему не придётся волноваться о совещаниях между странами, чьи проблемы он едва ли мог помочь решить. Какое-то время. Утром его всё ещё ждал долгий перелёт в Вашингтон, день или два страданий от смены часового пояса, и, конечно же, разговор с президентом о вопросе с Северной Кореей.       Из всех ночей на протяжении Мировой конференции сегодня Альфред, пожалуй, спал лучше всего. Ополоснувшись в душе и немного посидев перед телевизором, он лёг в постель и тут же заснул. Это было весьма уместно, ведь, как он и ожидал, в ближайшем будущем ему придётся провести много бессонных ночей.       Он проснулся около девяти часов утра, почти выспавшись, однако было ощущение, что моральная истощённость от собраний не пройдёт ещё несколько дней. Его рейс обратно в Штаты был назначен где-то на 13.45 (без пересадок, и должен был прибыть в Балтимор в 17.20), так что у Альфреда было полно времени, чтобы собрать вещи, выселиться из отеля и пообедать, прежде чем отправляться в аэропорт.       Сбор всех вещей занял у Альфреда около получаса. В запасе оставался ещё час, но британское телевидение быстро ему наскучило, и он достал телефон. В обычных обстоятельствах он бы позвонил Ён Су, но Альфреду казалось, что корейцу не захочется с ним сейчас говорить. Может, неподалёку был кто-то ещё, с кем можно было бы провести лишний час.       Одним из первых в списке контактов появился Артур Кёркленд. Альфред улыбнулся. Отлично. Артур может всё ещё быть где-то тут — помогать прибираться после конференции. Альфред нажал кнопку вызова и поднёс телефон к уху.       После четырёх гудков Артур ответил.       — Что тебе нужно? — проворчал он в трубку, когда Альфред ещё даже не успел поздороваться.       — И тебе доброе утро, Артур, — ответил Альфред, закатывая глаза, — Где ты?       — Зачем тебе это знать? — резко спросил англичанин. Альфред буквально видел, как тот нетерпеливо топает ногой на другом конце провода.       — Я хотел спросить, могу ли я прийти и побыть с тобой немного. Мне скучно, и мы проводим вместе меньше времени, чем раньш–       — Я занят, — безэмоционально проговорил Артур, — Занят тем, что прибираю беспорядок, что вы с другими делегатами оставили в конференц-центре. И в ближайшем часу у меня запланирована встреча с лондонскими чиновниками.       — …Ты не хочешь передохнуть? Хотя бы несколько минут? — в надежде спросил Альфред. Артур всегда был слишком занят для встреч. Их отношения были такими уже долгое время. Пока Артур не был занят воспитанием маленького Америки в Новом свете, он занимался взращиванием империи где-то ещё. И хотя его империи давно уже нет, у Артура всегда находилась причина не видеться с Альфредом.       — Я занят, — повторил Артур, что ничуть не удивило американца. — Разве тебе не нужно торопиться на какой-нибудь самолёт?       — Ещё нет. Почему я не могу прийти и помочь тебе прибраться или что-то вроде того? У меня есть час в запасе.       Последовала короткая пауза. Возможно, Артур правда задумался, что было бы здорово увидеть, как Альфред прибирается не только за собой, но и за другими в придачу. Но в конце концов он решил, что предпочёл бы не маяться с американцем. — Тебе пора будет идти, как только ты доберёшься сюда. Я не хочу, чтобы ты пропустил свой рейс.       — Всё потому, что тебе так не терпится, чтобы я уехал? — с лёгкой улыбкой дразнил Альфред.       Он услышал, как Артур весело фыркнул на другом конце провода. — Да. Естественно.       — Я знаю, ты ненавидишь меня не так сильно.       — Да, — согласился Артур, и Альфред, словно при живом разговоре, увидел, как тот, качая головой, закатывает глаза. — Никогда не ненавидел. Просто у тебя есть весьма досадная привычка раздражать меня, ох… всё, чёрт возьми, время.       — Мне так жаль!       — Ах, поверь, я знаю.       Альфред вдруг понял, что улыбается. — Что ж, ладно. Тогда в другой раз?       — Возможно.       По крайней мере, это лучше, чем прямой отказ.       — Хорошо. Повеселись там с уборкой, слышишь?       — Ах, разумеется. А ты беги в аэропорт.       — Пока, ворчун.       — Пока, придурок, — Артур повесил трубку.       Альфред взглянул на часы. Всего десять утра. Наверное, он поедет в аэропорт где-то через сорок пять минут. Уже почти не осталось времени, чтобы с кем-то увидеться. По крайней мере, он скоротал время беседой с Артуром.       Что ж, лучше было подсуетиться сейчас, чем опоздать. Убедившись в том, что все вещи собраны, Альфред пошёл отметиться перед уездом из отеля. Так он хотя бы вовремя доберётся до аэропорта.       Как выяснилось, выйти пораньше было хорошей идеей. Движение было загруженней, чем Альфред ожидал, а непривычка ездить по левой стороне дороги не давала спокойно ездить по Англии.       Однако он прибыл в аэропорт точно в срок, успешно вернул арендованную машину, наскоро устроил себе ранний обед и прошёл службу безопасности аэропорта; у него осталось свободное время.       Вскоре после он летел домой. Этот перелёт никак не мог быть самым длинным в его жизни, однако казалось, это именно он. Может, дело было в том, что он хорошо выспался за ночь до этого и теперь не мог поспать во время перелёта.       В Балтиморе было примерно пять часов после полудня, когда приземлился самолёт. Со вздохом Альфред вспомнил, что ему снова придётся привыкать к часовому поясу. На поиски багажа у него ушло около двадцати минут, и ему пришлось потратить ещё час или около того в очереди на таможне.       Наконец-то, он был готов уезжать. К этому моменту он чувствовал зачатки пульсирующей головной боли. Зрение становилось нечётким, мысли путались, он слишком вымотался, чтобы анализировать поступающую извне информацию. За таможней стояли люди с табличками. По началу он не смог найти там своего имени, и только когда человек с табличкой «Альфред» подошёл к нему, он его заметил и узнал в нём служащего из Белого дома.       — Вы готовы? — спросил мужчина, убирая табличку под руку. Альфреда одолело чувство вины, ведь хоть он и узнал служащего из Белого дома в собеседнике, притом он не смог вспомнить его имени. Возможно, уже вступали в дело симптомы смены часового пояса.       — Готов отправляться домой, — ответил Альфред, отправляясь вслед за служащим, что развернулся и повёл его из аэропорта, — Идём.       Этим вечером движение на пути из Балтимора в Вашингтон, и без того загруженное в час пик, было ещё ужаснее, чем обычно. Альфред не знал точного времени, когда они прибыли в Белый дом, да и знать ему не хотелось. На самом деле Альфред не жил в Белом доме с президентом — во всяком случае, не всё время — но из-за того, что он проводил там много времени, для него оборудовали комнату на одном из верхних этажей. Обычно он проживал в особняке в Пенсильвании, хотя у него было какое-то жильё в каждом из пятидесяти штатов. Так как очевидно сегодня он уже никуда не собирался, Альфред поблагодарил служащего, что привёз его домой, дотащился с багажом до своей комнаты и упал на кровать, даже не подумав разобрать вещи.

____________________

      Когда Альфред проснулся следующим утром, на него таращилась пара больших карих глаз. Он был явно застан врасплох, и обладательница глаз захихикала.       — Доброе утро, Альфред! — зазвенел детский голос, — Папочка тебя звал.       — Угххн, — он закряхтел, перекатился по кровати и спрятал лицо обратно под одеяло, — Зачем?       — Чтобы о чём-то поговорить, — ответила девочка, отсаживаясь подальше, — Он точно не сказал. Просто попросил тебя разбудить.       Сонно и неразборчиво Альфред что-то пробормотал в одеяло, затем всё-таки поднял голову и взглянул на девочку. — Спасибо…       — Не за что. Только ты уж встань с кровати.       —Хршо…       После того, как девочка ушла, Альфред ещё несколько минут пролежал в кровати, смакуя ощущение тепла, потом заставил себя подняться и надеть что-то приличное (на нём по-прежнему была одежда, в которой он вчера прилетел).       Хотя было полно вещей, о которых президент возможно хотел с ним поговорить, Альфред прекрасно знал, что основным предметом обсуждения будет конференция, прошедшая на той неделе. Но потом ему в голову пришла другая мысль. Если встреча с Северной Кореей должна была пройти так скоро, как сказал Ён Су, то президент наверняка захочет поговорить и о ней тоже. Неуверенный, будет ли на встрече только президент или ещё и другие чиновники, Альфред оделся в деловом стиле, натянув брюки и рубашку; он отлично знал, что скорее чиновники осудят его за неподобающий внешний вид, чем президент, ведь тот уже привык видеть, как страна бродит по Белому дому в пижаме.       Когда Альфред пришёл в кабинет, оказалось, там не было никого, кроме сидевшего на одном из диванов президента, записывавшего что-то на планшете для бумаги. Судя по всему, решение по поводу внешнего вида было правильным, ведь президент был одет так же, как и он — просто, обычная рубашка и брюки.       Альфред постучался в открытую дверь и сразу вошёл, президент не успел даже поднять голову. — Тук-тук.       — Доброе утро, Альфред, — сказал президент, взглянув на него, дабы отметь присутствие страны, а затем вновь вернувшись к своим записям, — Как прошли дела в Лондоне?       — Всё прошло хорошо, — ответил Альфред, присаживаясь на диван напротив.       — Удалось достичь каких-нибудь договорённостей?       — Не так много.       Президент, должно быть, почувствовал, что конференция прошла не так хорошо, как он надеялся. — Недели не достаточно для всего этого, не так ли?       — Для такого количества собраний, нет, не достаточно.       — Вот как, — они некоторое время сидели в тишине, Альфред наблюдал за тем, как президент наскоро записывает что-то на планшете. Затем он оставил записи и посвятил стране своё полное внимание.       Какое-то время они обсуждали заключённые договорённости. Как правило страны приходят к (потенциальному) консенсусу между собой, а затем передают принятые решения своим боссам. Если они устраивают лидеров, соглашения могут вступить в силу. Что же касается собраний, где к консенсусу прийти не удалось, Альфред просто докладывал боссу о том, что страны думали по тому или иному поводу и под какими условиями соглашения могут быть достигнуты. Решать проблемы этим способом удавалось не всегда, однако он позволял президентам узнать, что думают другие нации без необходимости лично встречаться с их лидерами.       Наконец президент спросил. — Ты говорил с Южной Кореей?       — Да.       — Вы разобрались с теми торговыми соглашениями?       — Да. Я принесу записи о них вместе с остальными.       Президент кивнул. — Пока тебя не было, я получил сообщение от президента Ли. Южная Корея передал его тебе?       — Они собираются проводить учения, — ответил Альфред, нахмурившись, — И ещё он сказал, что северокорейцы хотят переговоров с нами.       — Да… — кивнул президент, — Если конкретнее, они хотят говорить с Биллом Ричардсоном из Нью-Мексико. Во всяком случае, это воодушевляет — они наконец-то показывают свою заинтересованность в диалоге с США. Хотя они всё ещё не хотят вести переговоры с Южной Кореей напрямую. Ты не против поехать туда?       Альфред помотал головой. Казалось, у него нет права отказать. Если была возможность сделать что-то, чтобы предотвратить продолжение насилия в Корее, он считал, что обязан действовать. — Конечно нет. Кто ещё поедет?       — Мистер Ричардсон, разумеется, — начал президент, глядя на потолок, будто в поисках списка, — Тони Намкунг, несколько советников и пара журналистов.       — Журналистов? — Альфреду пришлось сдержать тяжёлый вздох. Чуть ли не каждый раз, когда журналисты попадали в Северную Корею, Альфреду нужно было лететь туда ещё раз, чтобы их вернуть.       Президент будто прочитал его мысли. — Знаю. Но ты же знаешь, как они стараются везде влезть.       Альфред откинулся на спинку дивана и запрокинул голову, глядя на потолок, долго и тяжёло вздыхая. — Это всё усложнит…       — Просто приглядывай за ними. Не позволяй им отходить от группы.       Вопреки данному совету, оба знали, что это намного проще сказать, чем сделать. Он надеялся, что, по крайней мере, северокорейцы, которых назначат курировать их, помогут проследить за назойливыми журналистами.       — Тебе не выдалась возможность обсудить это с Северной Кореей?       Ой. Альфред вдруг понял, что президент ничего не знал о его небольшой перепалке с северокорейцем. Или о строгих нравоучениях Китая. Или о том, что после всего этого ему немного сложнее говорить с обоими Кореями.       — Не особо, — Альфред сплёл вместе пальцы рук, — С ним тяжеловато поддерживать разговор.       — Ясно… — президент задумчиво оглядел его, — Остаётся надеяться, что ситуация улучшится, когда ты прилетишь на переговоры к нему в страну.       — Да…       Растянулась неприятная тишина. Возможно, думал Альфред, президент ничего не ожидал от этой поездки. Может, ему она казалась пустой тратой времени. Может, он считал, что нет надежды ослабить противоречия в Корее и что вспышки насилия не избежать. Вполне возможно, что вся ситуация для него была не больше, чем очередным политическим шагом — сделать вид, что Соединённые Штаты пытались что-то сделать, когда на самом деле ничего сделать было нельзя. И, может, в этом была доля правды. Может, даже северокорейцы считали, что дипломатического решения нет, и просто хотели сделать вид, что попробовали дипломатию, прежде чем прибегнуть к насилию. Но тогда зачем они попросили о переговорах с США вместо переговоров с Южной Кореей? Потому что посчитали, что никто всё равно не ожидает прогресса от взаимодействия севера с югом? Они думали, что мир почему-то видит в разговоре между Северной Кореей и США больше перспектив?       — Итак, какова точная дата отъезда? — спросил Альфред, заставляя себя отвлечься от раздумий и мыслить более позитивно.       — Согласно нашим данным — четырнадцатого декабря, — ответил президент, — Но дата может измениться.       Настроение Альфреда чуть приподнялось. Это ведь не должно занять больше недели? Значит, возможно, он будет дома на Рождество.       Если не начнётся война, строго напомнил он себе. — Как долго мы будем там?       — Официально за поездку отвечает мистер Ричардсон. Северокорейцы просили приехать его и, хотя мы одобрили это, правительство и лично я не имеем отношения к поездке.       — Так… вы знаете, сколько это займёт?       — Кажется, мистер Ричардсон говорил шесть дней, но, как я уже сказал… всё может поменяться, если он решит улететь раньше или остаться на более долгий срок. Я уверен, мистер Ричардсон вышлет тебе более подробную информацию, когда придёт время.       Альфред молчал, разглядывая свои колени, обдумывая поступившую информацию. После разговора о том, когда и как пройдёт поездка, она казалась куда более реальной. И что ещё хуже, каждый раз, когда Альфред представлял себе Северную Корею, он видел лишь тяжёлый взгляд тёмных глаз, направленный на него. Неумолимый и холодный. И он не мог себе представить, что какое бы то ни было количество переговоров могло бы помочь что-то изменить. Но нужно было сохранять оптимизм.       — Ну ладно, — пробормотал он, вновь взглянув на президента, который уже вернулся к бумагам в поисках следующей темы для обсуждения.       — Итак, о том соглашении с Китаем…       Последние дни перед поездкой Альфред старался думать о ней как можно меньше. На случай, если он не вернётся, Альфред решил, что должен навестить некоторые из своих штатов в последний раз. Все пятьдесят, очевидно, посетить было невозможно, но он смог съездить в несколько соседних. Может, он правда боялся, что делегация каким-то образом застрянет в Северной Корее, а может, он просто хотел расслабиться, но в любом случае эти короткие путешествия смогли его успокоить.       В последний день перед вылетом он съездил за город в Пенсильванию, чтобы немного погулять на природе. Хотя всеми любимая осенняя листва уже опала, простое пребывание на природе помогло с его тревогой. Быстрый темп городской жизни исчез, и иногда ему даже казалось, что он мог забыть о том, кто он — что он Соединённые Штаты Америки, что он ощущал страдания своих людей или что тяжесть международных проблем иногда была чуть ли не неподъёмной. "Каково это — быть обычным человеком?" — думал он. Порой ему казалось, будь у него возможность стать обычным человеком, он бы ею воспользовался. Но кто бы тогда делал его работу? Он осознавал, что его действия как страны влияют не только на его людей, но и на людей всего мира. Его решения касаются многих — хотелось бы, чтобы это было к лучшему — даже если они не подозревают об этом. И поэтому он верил, что не оставил бы своего места как страны, даже если бы была такая возможность.       Альфред провёл последнюю ночь в пенсильванском особняке, а затем пора было ехать в аэропорт. Первая пересадка будет в Лос-Анджелесе, затем прямой рейс до Пекина, а оттуда ещё перелёт в Пхеньян. Альфред, хотя он и говорил с мистером Ричардсоном перед тем, как подняться на борт самолёта, не мог не гадать, насколько тот (или все остальные делегаты, раз уж на то пошло) готов к этому. Занимая своё место у иллюминатора, он мог лишь надеяться, что губернатор знает, что делает.