assorted

хосок волком смотрит на чересчур возбужденных людей, всеми силами и не силами подтаскивающих к нему мусор разного происхождения. -хоть бы полено несли. — раздраженно шепчет, когда замечает, как маленькая девочка лет трех неуверенно кладет к его ногам огромные отцовские труселя. затем кидает взгляд полный сомнения на чона, и тот решает ей ободряющее улыбнуться — подрастающее поколение нужно поощрять. отчего та с визгом отскакивает назад, привлекая внимание своего батя, который не может определить: съеденный молью и без того обшарпанный тулуп или разваливающиеся в силу возраста старые сани. но когда слышит вой дочери и слушает ее сбивчивый коротенький рассказ, разъяренным быком направляется к хосоку. — прокляну. — тихо предупреждает чон, когда мужик подошел достаточно близко к нему для удара. — на семь поколений. — добавляет, для убедительности бросая короткий взгляд на девочку. мужик беситься еще больше, но не смеет и рта раскрыть, чтобы случайно проклятье не схлопотать. а потому с наимстительнейшим выражением лица кладет и тулуп, и сани. ибо, ишь вздумал пугать дочь его своей широкой, неестественно яркой улыбкой. хосок же возводит глаза к небу, уже готовый умолять поторопиться — босые ноги окоченели вплоть до причинного места. он сам не понял, почему оказался полуголым — никто в здравом уме не тронул бы его в сознании, но проблема в том, что пришел в него уже привязанным к столбу на маленьком деревянном помосте посредь полукруглой площади захудалой деревушки ближе к восточным границам. но чон уверен, что засыпал в амбаре одного старика, который впустил их переночевать за то, что они почистили его старую печку. так или иначе, хосока собрались сжечь. и он готов поторопить зашуганный народ, так как недолго до смерти замерзнуть в такой собачий холод. где-то в бесшумно носящей к нему мусор толпе он замечает незнакомую женщину. точнее, глаза цепляют собственные шубку крытую парчой и сапожки — самое дорогое хосоково приобретение за всю его жизнь. -эй! — кричит, заставляя абсолютно всех на площади вздрогнуть. некоторые в ужасе замирают, некоторые бросают вещи на снег, чтобы сверкая пятками затеряться в ближайшем переулке. надо же, так его бояться, но все равно рискнули устроить казнь. и это невольно вызывает восхищение.- ты, в моей шубе! — женщина с расширившимися от ужаса глаза поворачивает к нему голову. и чон буквально слышит скрип окаменелых мышц. — да-да, ты. — и этого хватает, чтобы она молниеносно скинула с себя названное и неназванное, оставить все на земле и бегом сбежать с площади. наверное, убежала запираться в избе, чтоб проклятье не догнало. — ну не в снег же… — с досадой морщиться чон. с каждой минутой раздражение растет в геометрической прогрессии. -кто это…его…? — начинаются шепотки. ага, наконец ненужный мусор кончился, пришло время поджигать. но никто не рискует — одно дело опустив взгляд в могильной атмосфере обкладывать его легко воспламеняющим и не очень тряпьем, а другое — своими руками дать им воспламениться. заодно и дьяволу чону. пока есть время, хосок усердно пытается вспомнить, когда и где применил свою силу, но никак не может. они вчера бухнули слегонца, но с учетом того, что он не умеет пить…мда, возможностей было край. вот ты в который раз попался, чон. но где только его не пропадало! некий ажиотаж на площади заставляет хосока отвлечься от невеселых дум. а подняв голову, облегченно выдыхает — верхом на лошади в центр медленным шагом заходит принц. его высочество ким сокджин едет величественно, под стать своему статусу. не награждает никого из присутствующих даже косым взглядом. уверенно смотрит только вперед, на привязанного к столбу парня. -наконец-то, — тихо выдыхает хосок, облегченно прислоняясь к столбу. он никогда и ни за что не признается, что испытывал все это время самый настоящий животный страх. даже ему. даже себе. народ расступается, с должным почтением падая на колени. вскоре все оказываются согнутыми на снегу, а принц доезжает до сымпровизированного кострища. -староста, — уверенный, тихий голос его высочества облетает все маленькое пространство, заставляя одного старика, стоящего подальше от «столба инквизиции», приподнять голову. -ваше высочество! — с ужасом в голосе обращает на себя внимание, и хосок презрительно фыркает — тут, вообще-то, его должны бояться больше, а не какого-то там принца. -я совершал конную прогулку, когда до меня дошли слухи. -ваше высочество! давеча этот сын дьявола ворожил скот в нашей деревне! — вот так заявленьице. ну, может и так, хосок действительно не помнит. и под косым взглядом принца готов был беспомощно развести руки, мол, и такое бывает, но, вот беда, он все еще привязан и все еще мерзнет. еще чуть-чуть, и его бренное тело элементарно не зажжется. -что за самоуправство, я спрашиваю? — грозно гаркает принц, из-за чего старик подскакивает и падает на колени. -молю, пощадите! мы отправляли в крепость мужиков! -и вот это я вижу после прибытия. — продолжает в своей высокомерной манере отчитывать. принц раздраженно выдыхает, тут же сменяя гнев на милость. — хорошо хоть полено пожалели, зима еще длинная впереди. хосок чуть не фыркает в голос, но сдерживается. какая жалость, что его не удостоили нормального костра. -так. отвяжите его от столба и привяжите к моему коню. — никто не двигается, с сомнением переглядываются все так же склонившись в почтении. — ждете, пока я замерзну? — рявкает принц, и мужики кидаются исполнять. почувствовав свободу затекшими конечностями, чон без сил падает на деревянный помост, не замечая, как принц тяжко выдыхает на это. — и в одежду его, мы должны провести показательный суд над здоровым колдуном. — и в этот раз тоже никто не смеет вызывать раздражение принца — чона одевают в полумерзлые сапоги и шубку. ничего страшного, отогреет собственным теплом, главное не потерял их. -отправьте кого-нибудь в крепость, скажите, чтобы прислали кого-нибудь навстречу. — его высочество, дождавшись, когда почти бесчувственного чона привяжут к седлу, разворачивается и направляется вон из площади. мимо них на всем скаку проносится какой-то паренек на кобыле — понесся исполнять приказ. принц же, вскоре исчезнув из видимости за заснеженным холмом, слетает с лошади и начинает торопливо развязывать хосока. тот давит вымученную улыбку, видя, как на его глазах морок принца тает на мужчине, являя взору ким намджуна. -ты где был? — устало спрашивает чон, не сопротивляясь, когда его поднимают и сажают на лошадь. холодной ладонью дотрагивается до коня, черпая успокоение от близости не только лучшего друга, но и животного. -решил купить боевой конь, но слишком дорого было. — ага, значит в крепости был. оттуда и узнал, что хосока собираются сжечь. чон, когда пришел в себя на площади, до усрачки испугался, что джуна где-то укокошили. но быстро отмел эту мысль — люди на редкость суеверные существа, и они верят, что святой костер инквизиции сжигает не только грязные, проклятые тела дьяволов, но и их души. -давай тогда убираться отсюда быстрее, — выдыхает хосок, двигаясь вперед, позволяя джуну сесть сзади. -я поведу. — берет вожжи из его слабых рук, мягко толкая друга на себя, заставляя опереться. — просто расслабься и постарайся поспать. все наши вещи остались в амбаре, опасно возвращаться за ними. -надеюсь, хотя бы деньги у тебя? -многое потратил на коня. — хосок понимающе кивает. они давно собирались приобрести коня и какую-нибудь повозку, но жизнь отшельником не позволяет скопить хоть что-то. -но почему именно принц? — удивляется чон. обычно джун применяет образ местных баронов или каких-то мелких чиновников, держа в руках фиктивный приказ доставить колдуна для суда. -он прибыл с проверкой пару дней назад, а у меня не было времени писать новый приказ — старый свиток остался в вещах. они много и намеренно плутают, пытаясь замести свои следы. они уверены, что никакой погони не будет, но привыкли подстраховываться. и ближе к вечеру понимают, что ошибались. погоня была, да еще какая: остановившихся в лесу мужчин, которые даже не успели развести костер, чтобы хоть немного отогреть замерзшие из-за сучьего холода конечности, окружает толпа вооруженных людей, брякающих в кольчугах. -ким намджун и чон хосок, вы обвиняетесь в колдовстве! — орет охрипшим голосом один из стражников. ким и чон, оказавшись в кольце обнаженных, подрагивающих мечей, позволяют связать себя, чтобы их доставили в крепость. в чем плюс темниц? в них на удивление тепло. сравнительно, конечно же. живот хосока урчит громогласно, а успевший быстро перекусить с утра намджун чувствует себя виноватым. но в целом мужчины на удивление спокойные. -наверное, я единственный, который два раза на дню окажется на кострище. — с иронией замечает чон, сильнее прижимаясь к намджуну. тот криво усмехается, поправляя сползшую шубку на их плечах. они укрылись шубой хосока до шеи, а его шубой утеплили ноги. -а у меня это будет первый и последний раз. — что тоже верно: хосок всегда попадается на использовании своей магии, а джун постоянно спасает его. таких как они — единицы, потому эти двое с отчаянием вцепились друг в друга: шанс найти счастье и жить спокойной жизнью один из ста, когда у них даже аура отличается от остальных. сдерживать свою магию намного проще на короткое время. вот почему они все время кочуют, не засиживаясь на одном месте. -вы еще и мужеложцы помимо всего? — доносится до тихо шепчущихся мужчин саркастический голос. за решеткой стоит принц. настоящий. не тот, который намджун. а который его высочество ким сокджин. но мужчины не торопятся преклонять колено: их все равно казнят, ни к чему выражать из-за этого почтение. — так вот вы какие, отпрыски дьяволов. — принц отходит в сторону, позволяя стражникам отпереть двери. а потом покидает темницу: кима и чона выводят следом за ним. принц поднимается по узким боковым ступенькам, оказываясь в просторной душно протопленной комнате. в углу потрескивает камин, блики от которого, мягко отскакивающие от голых каменных стен, и освещают пространство. сбросив оружие и кольчугу на узкую незастеленную кровать, его высочество зажигает свечи. по его лицу непонятно, о чем он думает. думает ли вообще. принц представляет собой застывшее изваяние, и хосок с намджуном приходят к выводу, что не шедшая рябью из-за морока лицо наследника очень даже красивое. единственный плюс перед смертью — умереть, видя перед собой нечто прекрасное. кроме теплой комнаты, конечно же. но и вкупе это все слабое утешение. -свободны. — стража, не слишком уверенно, отпускает до сих пор представленные к спинам связанных мужчин мечи, да покидает по-спартански убранную комнату. очевидно, принца. — итак. я хочу устроить переворот. — шепотом делает громкое заявление. ким и чон в растерянности переглядываются. обычно, с такими знаниями долго не живут. а намерениями — тем более. -но вы…и так наследный принц. — осторожно замечает хосок. -а король все еще здравствует. и разваливает королевство. — что тоже верно: хосок и намджун именно потому и живут впроголодь, что нигде не находят работу, а обычные люди отказываются их нанимать помощниками хотя бы на день, им дольше и не надо, — сами не могут прокормить свою семью. — вы должны убить короля. -простите? — переспрашивает намджун, но вздернутая бровь принца смывает выражение шока с его лица. -но каким образом? — не понимает хосок. это же король, к нему не подобраться. -то есть, сам факт убийства тебя не пугает? — огрызается намджун, разворачиваясь к чону. -а ты будто не мечтал об этом. — отмахивается. -нет, и тебе не позволю. ты сдурел? -вот когда окажешься на кострище хотя бы десять раз, тогда и поговорим. — и «десять раз» это даже не половина того, сколько раз хосок оказывался привязанным к столбу. -но… — намджун теряется, — я всегда приходил… -поэтому я благодарен тебе, а вот короля хочу убить. — хосок кидает быстрый взгляд на принца. — ничего личного, ваше высочество, простите. — принц машет рукой, будто говоря " продолжайте, итак все грани субординации смыты на время». -ты хотя бы понимаешь, что после того, как нас используют, нас казнят? -точно так же, как если откажемся прямо сейчас. — намджун буравит хосока, недовольно пыхтя. -раз так и так умрем, я против. — сложив руки на груди, ким горделиво разворачивается к принцу, игнорируя потрясенный взгляд друга. -вообще-то, мне нужен только он. — принц кивает на намджуна, и ким в неверии уставляется на него. неожиданно для обоих, наследник дергает на себя все еще связанного хосока, тут же приставляя к его глотке остроконечный кинжал. — мне нет смысла слушать ваш абсурд, когда ты так или иначе исполнишь приказ. -нет! — вскрикивает намджун, делая шаг вперед, когда острие царапает огрубевшую кожу на шее, заставляя чона поморщиться. — он умеет говорить с животными, они его слушаются! — пытается урезонить принца, с мольбой в глазах уставившись на него. -но, какая жалость, я знаю, что хосок еще и умеет манипулировать людьми. ты же не думаешь, что я оставлю тебя после такого? — шепчет сокджин в ухо хосока, заставляя того сжаться. -влияет только на настроение. — согласно кивает намджун. — и только обычных людей, без магии. -у людей тоже животная сущность, — шепчет хосок срывающимся голосом. — но они сознательные в отличие от зверей. я не смог бы… сокджин и это знает. и про умение менять лицо ким намджуна тоже, и про умение управлять животными чон хосока тоже. и про умение влиять на настроение — не более — тоже. он вообще все об этих двоих знает. все их подноготную. ему всего-то надо было убедиться в надежности их связи, не более. когда принц отталкивает от себя хосока, намджун грудью ловит его, не позволяя упасть. -итак, когда выдвигаемся? — спрашивает намджун недовольно, а сердце его бьется где-то в глотке — он был уверен, что хосока не пощадят. чуть не поседел за эти полминуты. и сокджин бесстрашно развязывает им руки: вечер обещает быть длинным. и это история о том, как эти мужчины, изменившие историю целого королевства, впервые встретились. не о том, как принц устроил переворот с малой кровью, избежав гражданской войны. как уже новый король внес положительные поправки во все существующие реформы, объявив себя мирным королевством. как снизил налоги до минимума. как отменил закон о тотальном преследовании колдунов и начал жестко наказывать самосуд, коих было много — хватило всего лишь двух лет, чтобы даже в самой глубокой глубинке не решались даже косого взгляда бросить на магов. как с помощью двух соратников, ставших ему верными друзьями, а после спутниками по жизни колдунов, король привел к процветанию и мирному существованию целое королевство, о чем мечтал всю жизнь, скитаясь по пограничным крепостям, злясь на диктатора-отца, который предпочитал грабить собственный народ для ненужных разоряющих казну войн с соседями, и борясь с обнаглевшими разбойниками. чтобы хоть как-то помочь народу. да, не обо всем этом. ведь жизни не хватит, чтобы на бумаге передать то безграничное уважение, абсолютное доверие и трепетное чувство нежности, которые царили в их отношениях.