strangers in the night - frank sinatra
огромный зал на семнадцатом этаже отеля сверкал и перебирал всеми яркими цветами, мягко переливаясь в высоких, модных укладках и отзеркаливая на дорогих украшений присутствующих. зал был рассчитан на триста человек, но тишина, уважительно занявшая властвующую позицию, была странной для собравшейся толпы. все потому, что на низкой сцене был сам ким тэхен - самый востребованный оперный певец, под живой оркестр дающий концерт своему вип-клиенту, наследнику лидирующего в их стране холдинга, в совокупность которого входит и этот отель, ким намджуну. это был благотворительный вечер - один из многих, что частенько устраивал чеболь за последние годы. но вечер пролетел словно стрела - присутствующие были больше заинтересованы выгодными встречами и обсуждениями острых вопросов, чем тем или иным фондом, куда пойдут их деньги. но сейчас, именно конец вечера, всецело принадлежал только виноватому намджуну, который на ладонях преподнес себя отрешенному хосоку. в суете вечера ким оставил хосока за столиком, а дальше лишь издалека вылавливал его точенную фигуру из толпы, в окружении тех или иных знакомых. по натянутой улыбке чона было понятно, что тот еле терпит светские разговоры, а обещающий скорую расправу короткий взгляд в кима не сулил ничего позитивного. намджун, наконец, полноправно игнорируя все попытки с ним заговорить, направляется к слегка надувшему щеки хосоку, вполне готовый к тому, что даже тут, под сканом сотни пар глаз, тот посмеет его ударить: от хосока можно ожидать всякого. неуверенно улыбаясь, тянет свои подрагивающие пальцы и кладет на талию, отчего шелк приятно холодит кожу, но намджун крепче сжимает мужчину, второй рукой скользя вниз по плечу и перехватывая тонкие, длинные пальцы хосока, которые выглядят еще тоньше в его ладони. -потанцуешь со мной? - просит, с томительной медлительностью притягивая пальцы к своим губам и целуя их, заставляя хосока слегка улыбнуться. -тебя бы помучить для профилактики, - с деланным сожалением сдается, делая шаг вперед прямо в его объятия. голова тут же находит свою колыбель на подставленном плече, а руки знающе уходят под руки намджуна и вцепляются в жесткую ткань костюма на спине. раут подошел к логическому завершению, но никто не спешит уходить, все завороженно следят за парой. среди них были прямые конкуренты семьи ким, ненавистники и завистники самого намджуна, но все застыли в благоговейном трепете, с терпким ощущением подсматривания за кимом и чоном, хотя те и не таились вовсе. но пара под мягким светом софитов посылала волны такой доверительной интимности, что всем невольно становилось до кусачего ощущения завидно. но ни ким, ни чон этого не контролировали. намджун всего лишь извинялся любимой песней хосока голосом его любимого певца, а хосок тактильно принимал извинения, кончиком носа проводя по слегка вспотевшей шее намджуна. -а ты помнишь- -даже не начинай. - прерывает его тут же хосок, приподнимая голову. - серьезно, не смей. - он угрожающе сводит свои брови, но намджун уже вкусил нотку ностальгии, поэтому упрямо продолжает. -шесть лет назад, италия, ты в неприлично коротких шортиках, бесформенной застиранной футболке и смешных круглых желтых очках, ищешь ватиканскую библиотеку на окраине рима. - посмеивается, оставляя короткие поцелуи на покрасневших скулах хосока. хосок ненавидит историю их знакомства, намджун об этом знает и умело пользуется. умело, но никак не нагло, бесцеремонно и издевательски. -отстань, - пыхтит хосок, возвращая голову на плечо и мстительно кусая за шею. -это было мило...ты - милый, - сверкает полными довольства и любви ямочками намджун, крепче прижимая к себе мужчину. его руки покоятся на его талии, словно укрывая теплым пледом, окутывая ощущением заботы и надежности. -что милого в том, чтоб лишиться анальной девственности в святом городе? - бубнит хосок, обреченно прикрывая глаза и пуская все на самотек. намджун все равно не перестанет, ему доставляет изысканное удовольствие смаковать их общее прошлое. будь то первая встреча, первый секс, ссора на фоне беспричинной ревности и последующий разгром первого этажа особняка пять лет назад, и все последующие, даже незначительные события. намджун такой сентиментальный, до покалывания на кончиках пальцев. -уверен, стены ватикана и не такое видели, - целует его в макушку намджун, и хосок вздыхает, соглашаясь.you were good to me - jeremy zucker
<i>они и правда встретились как-то странно - два одиноких путешественника столкнулись в пабе на окраине рима. намджун тогда взял короткий отпуск сразу после универа и длительной стажировки в компании отца, а хосок взял все накопленные деньги с подработок во время отличительной учебы и улетел в город мечты - награда самому себе. точнее, пытался, но в ватикан так попасть и не смог. а в риме и вовсе заблудился, пока не увидел корейца в богом забытом пивном и не расплакался от чувств. денег было катастрофически мало, поэтому тратить их на бесцельные разъезды на транспортах не было выходом. -купи у меня телефон. - со слезами в голосе требует, упрямо сжимая свой рот и не показывая влагу на глазах. намджун тогда непонимающе смотрит на него снизу вверх, не зная, как интерпретировать категоричный тон. - ты не кореец? - совсем жалобно хнычет хосок и уже готов расплакаться, наплевав на все, как до намджуна доходит вся суть. он взмахом указывает на соседний стул и чон кулем падает туда, совсем обессиленный. -я кореец, но твой телефон не куплю. - намджун неотрывно смотрит в заплаканное лицо, крепко сжатый подбородок и подрагивающие от пережитого стресса тонкие пальцы. - ты беженец? -я заблудился. - возмущается чон, будто сбежать из их страны это предательство века. - и у меня деньги кончаются. а еще я не видел ватиканскую библиотеку... - зачем то добавляет ну совсем трагично, и намджун еле сдерживает улыбку - ватиканская библиотека в таких трущобах, мда. и совсем уж бесстыдно скользит по острым ключицам парня, что выглядывают из широкого ворота футболки, гулко сглатывает на загорелых бедрах и совсем уже не помнит себя на тонких щиколотках в запыленных сандалях. - знаешь, забудь... - по-своему поняв интерес к своему телу, парень вскакивает. - я...это был пранк...ахах... -эй, я всего лишь хотел сказать, что в ватикане в некоторых местах дресс-код. - хосок замирает. - в смысле? -у меня следующая цель ватикан. и думаю, вместе будет веселее. - в помутневших от пережитого волнения глазах зарождаются искры надежды, и намджун чувствует тепло от них даже так, на расстоянии. -и...что ты потребуешь взамен? денег у меня все равно не хватит. -только твое общество...ну и скинемся деньгами. - поднимает ладони намджун, в тот момент искренне веря в первую часть. но не спустя пару дней в обществе хосока, деля с ним один номер в дешевеньких хостесах, хотя мог себе позволить и все люксовые номера дорогих отелей за раз. они путешествуют на грани бомжевания еще дней десять, изучая все местные достопримечательности, все доступные музеи и смотровые площадки в ватикане. что день, что ночь была пыткой для намджуна: днем, под палящими лучами солнца и не менее ослепляющими улыбками незаконно счастливого хосока стоял в многочасовых очередях, чтобы увидеть то, что видел буквально на той неделе, еще до встречи с хосоком. но признаваться в этом, естественно, не стал. а длинные итальянские ночи были сущим адом - в какой-то момент, кроме ходьбы всюду пешком и строгой экономии на еде, хосок придумал, как сэкономить еще на ночлеге - теперь они спали на одной кровати. и намджуна жалило и кусало каждое прикосновение хосока во сне, поэтому к концу одиннадцатого дня был зверски злым и уставшим. но очередное восторженное восклицание хосока и последующее нетерпеливое дергание за плечо - и намджун все отпускал и все позволял. секс у них случается с инициативы хосока. просто он идет в душ последним, задерживается там до подозрительного долго, но уставший джун с гудящими ногами и головой отмечает это где-то на подкорке сознания. а когда хосок нависает над ним со слезами на глазах, не успевает заволноваться - хосок целует его сразу же глубоко и жадно. -не плачь... - просит он спустя много времени, когда двигается уже внутри парня глубоко и уверенно. кожа кипит от недавних прикосновений пальцев и губ, а ноги подрагивают от скрученного удовольствия внизу живота. джуну хочется грубо и ненасытно, чтоб каждым поступающим движением давать понять, насколько давно этого хочет, чтоб хосок знал, что намджун хочет дать ему намного больше, чем за этот короткий период времени. не словами, а отчаянными и жадными до хосока движениями доказать. -не плачу... - противоречит слезам хосок, притягивая джуна к себе ближе, делясь солоноватым вкусом горького прощания на губах. хосок с ним так прощается,прощается, вырывая из сердца, и намджун это понимает только тогда, когда кончает с его именем на губах. но хосок, сопящий в плечо намджуна до самого утра, без сна в глазу, даже не подозревал, что доведенный до крайности намджун, выдернет его из постели на рассвете и с тихими матами на такси - какая трата(!) - отвезет почему-то в гелипорт. и усадит на частный самолет кимов, который и привез намджуна сюда месяц назад.... -все равно, ненавижу эту историю. - повторяется хосок, прикрывая глаза. он недолюбливает по многим причинам: за то, что потерялся и пережил самое большое потрясение в жизни, что мучил намджуна так же, днем таская за собой по жаровне, а ночью, прекрасно чувствуя и разделяя его влечение, играл в бревно, что пережил второй приход капитального стресса, когда каждым вдохом и выдохом, каждым прикосновением и искрящимся шепотом прощался, прощался, прощался, всю ночь напролет, навзрыд и до белых точек под веками. понятия не имея, кто на самом деле намджун и что тот стерпел всю эту тягомотину с экстремально-бюджетной экскурсией по ватикану только ради него. и только осознание всего этого, уже в сеуле, когда он сложил вместе все пазлы, смог почувствовать, что был не одинок не только во влечении, но и в искренних эмоциях. что, может, намджун даже опередил его в их созревании. -но это было мило, признай... - целует его в висок намджун, но хосок все еще не сдается. за все эти шесть лет ни разу не признал, как его торкнул поступок наследника холдинга. -ты меня обманывал. - вредно говорит хосок, хотя, какой обман, когда они вообще не были знакомы. но намджун всегда принимает правила его игры, поэтому сейчас тоже смеется грудным смехом, пуская дрожь по телу влюбленно улыбающегося хосока.