assorted

Хосок уже знает, о чем его расспросит Юнги, как только он переступит порог дома, поэтому в голове крутит все произошедшее, поудачнее подбирает слова, чтоб вызвать на чужом красивом лице сладкую улыбку. Сложно в легкомысленном свете представить изгнание солдат дьявола, но они это уже проходили, Хосок давно набил шишки и теперь научился обтекать особо опасные моменты. Сложно скрыть свой потрепанный вид и расцарапанные руки, но это мелочи: они негласно сходяться в одной важной мысли — главное, что Хосок живой и частично целый. Хосок взглядом провожает круглосуточный магазин, раздумывает, забежать ли за вкусняшками для Юнги, но потом вспоминает, что оставил в машине портмоне и телефон. Телефон. Черт возьми, остается надеяться, что Юнги ему не звонил и не изводил себя тревожными домыслами. Хосок ускоряется. Время не позднее, Юнги сейчас скорее всего лежит на диване, укутанный тонким пледом (он ненавидит, когда потеет), его отросшие черные кудри собраны в нелепый милейший хвостик на макушке, а отдельные локоны лезут на лицо. Ох, лицо, его розовенькое лицо со сладчайшими налитыми щеками, занимающее отдельное почетное место в сердце Хосока, наверняка сейчас потеплели и покраснели из-за сонного состояния. Юнги обожает проводить вечера с ленцой, и дуется, когда Хосок не может разделять с ним этот уют. В прихожей слышится монотонный звук телевизора и уличный шум из приоткрытого окна, Юнги, как и ожидалось, смотрит телевизор. Хосок первым делом идет к нему, целует в лоб и мягко прикусывает холодную щеку — по хорошему окно закрыть бы, — и Юнги сонно утыкается ему в шею, в ответ зубами царапает небольно. -Новый парфюм? — от Юнги пахнет древесиной и чем-то земным, даже земельным, обычно он пользуется лишь цитрусовым духами. — Решил поэкспериментировать? -Мгм… — что-то невнятное лопочет в ответ, и Хосок, вновь поцеловав его прохладный нос, направляется в ванную комнату. Хочется поскорее смыть с себя всю грязь и собственную кровь, залезть под Юнги и вдыхать его запах, привыкая к новому аромату. Хосок быстро приноровиться, ему Юнги нравится любой. Он скидывает рубашку и майку, вспоминает, что не заказал доставку еды и чуть ли не плачет от досады: после интенсивного изгнания ему дьявольски — ирония — хочется кушать. Но мысли о еде выветриваются со скоростью света, когда на полке над раковиной замечает защитный медальон Юнги, который сам собственноручно сваял и наложил наговор. -Это же не шутки, дека, — вмиг раздражается Хосок, забирает медальон и покидает ванную. — В нем купаться нужно, как и спать, есть и ходить на работу… Детка? — Юнги стоит прямо перед ним у входа в ванную. Его глаза непривычно широко распахнуты, а на губе незнакомая ядовитая усмешка. -Сильный, поганец. — вырывается глухое шипение из его твердо сжатых губ, и душа Хосока в пятки уходит. Обычные солдаты дьявола лишь уродуют тело одержимого, медленно убивая и питаясь его жизненными силами. Они не в силах разговаривать, мыслить и разумно соображать. Перед Хосоком, о Господи, в его Юнги вселился кто-то из высшего легиона, тот с кем он еще не встречался. — Достойно сопротивляется. — шипит тот вновь, а вниз по подбородку слюна с кровью стекает. Хосок знает, как изгонять мелких приспешников, но как справиться с более сильными, которые используют тело как переходник… Хосок должен знать, он обязан, ведь перед ним не очередное тело, а Юнги, его Юнги, самый сладчайший и невиннейший, самый безобидный на свете. -Кто ты такой? — шепотом спрашивает, вкладывая в голос всю мольбу и отчаяние, надеясь, что тот назовется. С именем можно будет хоть как-то поработать. — Зачем тебе он? -Новый парфюм? — дразнится, — Ты почти догадался, Великий убийца моих солдат. Черт побери. Моих солдат. Неужели это сам… быть не может! -Ты слишком силен! Ты не смог бы проникнуть сюда! — Одержимый Юнги уже двигается свободнее, разговаривает расслабленно, и Хосок понимает, что тот сдается, уступает. -Я решил поэкспериментировать, как ты и говорил. — Он подходит близко с глупой улыбкой на любимом лице, словно понимает, что Хосок сейчас беззащитен, словно может прочитать его мысли и увидеть, что там лишь откровенный страх в абсолютнейшей пустоте. — И пришел за тобой. — Он хватает Хосока за горло и прижимает к стене, чуть ли не до обморока прикладывает головой. — Забрать тебя с собой или приходить к тебе в обличиях родни и мучить? М? — Он свободной рукой нашаривает живот Хосока и проникает вовнутрь, совсем без преград и проблем, словно втыкает пятерню в топленное масло. Хосок истошно кричит, корчится в бессилии на грани бессознания. Он обмякает, опустошенный и потрясенный. -Это тело такое сильное, так хорошо выдерживает меня… Полагаю, я оставлю тебя и еще вернусь сюда. За тобой. Забрать тебя будет слишком легко, не думаешь? — Юнги лижет его лицо, слизывает слезы, прижигая кожу, которую касался языком. А затем Юнги без сил валится на пол, глухо ударяется головой, Хосок рушится следом, он воет — рука Юнги все еще в нем. Медленно, дрожащими руками вынимает ее и тянется за упавшим медальоном, поспешно нацепляет непослушными пальцами на неподвижного парня, затем плетется в ванную. -Хосок! — визжит Юнги спустя время. Он пришел в себя на диване, с окровавленной и неприятной стянувшей рукой, а рядом с ванной лужица крови, которая уводит вовнутрь. — Хосо-ок! — Юнги подрывается и чуть ли не летит в ванную, там безобразие еще кровавее и тошнотворнее, но самого Хосока нет. Юнги направляется в спальню, тут же замечает, что дверь шкафа распахнута, а внизу нет специальной сумки Хосок, которую Юнги никогда не открывал. Хосок запрещал, говорил, что она рабочая. — Блять, Хосок, где ты… — Юнги колотит. Он уже не надеется найти его в квартире, крутится на месте беспомощно, не зная что думать и что предпринять. Юнги не знает, как долго бродил по пустой квартире, наверняка, очень долго — за окном давно наступило утро, а теперь уже вечерело, но он не мог найти себе место. Не тогда, когда Хосок пропал. В квартире густо пахло железом, он не оттер ни кровь на полу, ни на себе. Тело почти онемело от усталости, паники и незапланированного отказа от еды. Когда за окном наступает глухая ночь, а Юнги, уткнувшись лбом в стекло, стоит у окна, на его телефон приходит короткое сообщение, приведшее его в окончательный раздрай: «Умоляю, я тебя умоляю, прошу, ради меня, ради себя не снимая мой медальон…» «Я с Ним не справлюсь, детка, никто не справится.» «Он слишком силен…» «Я вернусь, когда найду способ» «Обещаю»