assorted

Прошаренный владелец здания рядом с клубом перекроил небольшой двухэтажный дом под лав отель. Всего пять шагов вправо от клуба, достаточно, чтоб сексуальный запал не пропал, а стальной стояк Намджуна опадать из-за такого уж точно не намерен. Ни Хосок, ни уж точно Намджун не меняют планов, сразу же после щелчка входной двери номера буквально набрасываются друг на друга. Нежности нет места. Намджун, не рассчитав, с силой впечатывает Хосока в стену, вырывая из него грязное ругательство, которое из уст омеги звучит безумно горячо. Хосок весь такой длинный, гибкий и проворный, цепкими пальцами хватает его за плечи и вновь целует. Еле заметный запах ванили одурманивает. Никто не собирается пространно распространяться о чем-то нелепом — прелюдия соблюдаются лишь в грубых прикосновениях. Он тянет майку с Хосока, пальцами сжимает до этого игриво маячивший в вырезе сосок и с оттяжкой выкручивает. Хосок шипит, ругается надломано, голос его хриплый, низкий, от него маршем встают мурашки на шее Намджуна. -Кто надевает рубашку, когда в планах потрахаться? — дергает нетерпеливо рубашку из джинсов Намджуна, высунув язык от усердия, распутывает ряд пуговиц и петель. — Да к черту, — шипит, к удивлению Намджуна рвет к чертям с неожиданной силой, открывая взору накачанную грудь и живот, и тут же припадает с поцелуями. — Я тебе заплачу за нее. — Ким, так-то, не привык, чтоб за него что-то платили, тем более в нетерпении рвали одежду, но ему не дают возмутиться: опрокидывают на странной формы мягкую постель. Освещение в номере располагает к активному отдыху на несколько часов, добавляет изюминку в идеальное тело Хосока, пока Намджун с жадностью проводит пальцами по его впалому животу и привставшим соскам. Вытянувшись, он лижет один сосок, заставив Хосока дернуться и зашипеть, следом проворачивает то же самое с другим соском, несдержанно кусает до боли, за что Хосок его отталкивает. Намджун сильнее заводится от грубой силы. Вскинувшись, опрокидывает Хосока на спину и нависает сверху. Он уверен, раз омега пришел в клуб за развлечением, то определенно готовился к сексу. Поэтому уверенно стягивает с него джоггеры, а затем серые боксеры, на котором уже выступил предэякулят. Топорщащийся член далек от омежьего и длинной, и обхватом, Намджун довольно облизывается и стягивает белье, сам убеждаясь в этом. Он тут же обхватывает его член и размашисто проводит по длине, заставляя Хосока хрипеть. Хосок вообще мало стонет: больше рычит, кусается и мычит, по животному дико отзываясь и лаская так же грубо. Но Намджуну хочется услышать именно его стоны, поэтому другой рукой стекает вниз, к тугой дырочке, разумно предполагая, что тот давно потек. Но Хосок с категоричным «хе-хей», перехватывает его руку и привстает. Не отводя взгляда от выпирающего члена, начинает стягивать джинсы и боксеры. -Большой малыш, — шепчет завороженно, когда наконец достает член, от чего тот позорно дергается. Хосок самодовольно улыбается и опрокидывает его обратно на постель, сам поцелуями от коленек прокладывает дорожку к паху. Намджун в предвкушении, что ему сейчас отсосут, приподнимается на локтях, намеренный смотреть ща стараниями дикого омеги, но ошарашенно вздыхает, когда Хосок большим пальцем очерчивает его сжавшуюся дырочку. -Какого…хуя… — выдыхает пораженно, вскидывая бедра. Хосок вопросительно смотрит на него с поволокой возбуждения на глазах. — Я — альфа, блять. -Я знаю, — звучит растерянно. Хрипло и горячо и, о господи, этот парень может что-то делать не возбуждающе? -Тогда что творишь? — Хосок смотрит на него несколько секунд, в его взгляде острое понимание, а затем встает перед ним на колени и глубоко целует. Запах ванили почти уже не чувствуется. -Блять, отсоси мне. — требует неожиданно приказным тоном, вплетая пальцы в его волосы и крепко сжимая. Намджун на время забывает о поползновениях на свою девственную дырочку. Он послушно — как вообще блять ослушаться этого голоса, — широко открывает рот и вытягивает язык, впервые оказываясь в такой пассивной позе: над ним нависает омега с крепким, немалым членом, с силой дергает его голову в удобном для себя темпе и засаживает почти сразу же полностью. Ничего, омега будет более податливой, если разок кончит перед основным марафоном. Намджун задыхается, а затем невольно вздрагивает: Хосок закидывает голову и протяжно мычит, почти что стонет, бедрами подается вперед, бросив отрывистое «зубы!» и у Намджуна чувство, словно ему дали хлесткую пощечину. Черт возьми, ему уже двадцать восемь лет, он перетрахал больше двух десяток омег, и только сейчас с Хосоком осознает, что, блять, ему вставляет от дичайшей грубости. Намджун пальцами впивается в крепкие, напряженные ягодицы омеги, расслабляясь и шумно дыша носом, хотя расслабиться получается не так просто: он никогда еще не пихал такой большой член в глотку, но он помнит как обращаться с меньшим, поэтому старается языком еще приласкать, омеги ведь как-то управляются с его альфьим пенисом. Хосок, наверняка, уже близок к концу, теперь в его волосах обе руки, движения становятся более размашистыми, и Намджун сам невольно начинает хаотично дергать своими бедрами, он весь горит, опухли не только его губы и горло от трения, но и перенапряженная головка члена, разрезавшая пустой воздух в поисках чего-то, а затем и вовсе стонет сопливо, чувствуя первую горечь во рту, но не позволяя Хосоку отпрянуть, когда тот кончает глубоко внутрь. Он блядь проглатывает все. Впервые в жизни. И стонет виктимно, болезненно, когда несколькими упругими струями кончает. Без рук. От одной лишь грубости зарвавшейся омеги. Тоже впервые. Хосок, поддерживая его подбородок, медленно вынимает не до конца опавший член. Гладит обескураженного Намджуна по щеке, целует лоб и кончик носа. -Ты молодец, — говорит искренне, с нежностью, мягко треплет по волосам. Он почувствовал, как Намджун кончил прямо на его задницу, хотя, планировалось, что кончит трахая его. — Ты хорошо постарался, малыш. — добивает низким довольным шепотом, а затем встает с кровати. Но это обычно сам Намджун говорит такие успокаивающие слова, хвалит после особо жесткого траха, а не его поддерживают. Хосок вытирает свой зад салфеткой, затем все еще чувствительный член. Шипит еле слышно от гиперчувствительности. -Ты…куда? — хрипло из-за саднящего горла спрашивает Ким, еще не оставивший надежды на полноценный секс. Если оральный секс с таким омегой был таким диким, то каким будет секс с проникновением? Только от мысли, что этот дикий, почти что буйный омега будет наконец-таки стонать под ним вызывают мурашки и вязкую дрожь внизу живота. -Сваливаю. — следует быстрый ответ. Хосок резво одевается в свою одежду, не обращая внимание на растерянный взгляд альфы на постели. Затем достает из портмоне деньги и оставляет на тумбочке. — За рубашку. -Эй, — хрипло тянет альфа, понимая, что ему все это не нравится. Сейчас он напоминает одну из бывших пассий, которая не хотела расставаться после секса. Да, он такой же жалкий, но и отпускать Хосока вот так вот — неправильно. -Ты был чудесным, — омега оставляет быстрый поцелуй на его щеке и отходит к двери. Намджун все острее чувствует, что его тупо развели на секс, им воспользовались, лежит такой, беззащитный, шары навыкат, кончив без рук, на секундочку, желая, чтобы Хосок вернулся в постель. Остановился хотя бы на секунду, как минимум. Все происходит слишком быстро. — Но произошла ошибочка: я думал, ты принимающий альфа. — пожимает плечами, мол, всякое бывает. -В смысле…принимающий? Ты же омега! -Упс, — усмехается Хосок, выходя за дверь. — Я, вообще-то, бета.