assorted

Дома они не разговаривают. Хосок чуть не сносит Сокджина с ног, но тот удерживается: дразнить его член, когда они ехали обратно, была дрянь идея. Но Сокджину нравилось, как желваки яростно играли на лице Хосока, как тот сильнее впивался в руль пальцами, как бросал опасные взгляды на него, но не останавливал, о нет. Голова шла кругом от предвкушения, а чужой член, слишком легко окрепший от ненавязчивых ласк сквозь одежду, повышал уровень самоуверенности до максимума. — Блять, — стонет, приложившись головой к двери, и голос вибрирует на чужом языке — Чон не намерен терять и минуты. Повторно целует жадно, голодно, требовательно. Сокджин слепо ищет ручку за спиной, но Хосок перехватывает его руку, не позволяя сбежать. Пахом вжимает в дверь, меняет их местами, из-за чего Ким со злым прищуром смотрит на него, недовольно поджимает губы, которые тут же зубами оттягивают для глубокого поцелуя. Внутри тотальный переворот, внутренности сводит от запаха Хосока, от его рук, от его податливого тела, от его улыбки однобокой. -Мы взрослые люди, — отмечает и без того очевидное Ким, стягивая с Хосока футболку и бросая куда-то под ноги. -Угу, — соглашается, подаваясь бедрами вперед, позволяя расстегнуть пуговицу и стянуть до колен джинсы. -И договоримся по-взрослому. -Ну естествен-но… -судорожно прерывается, когда Сокджин целует его поджарый живот. Дразнится, оттянув резинку боксеров, но не снимая до конца. Хосок сладко, очень сладко всхлипывает, и Ким узнает эту нужду в его глазах. -Так что… -и оба выкидывают кулак вперед, и нервно смеются после. -Так! Ладно…-толкает язык за щеку, и целует шею Хосока, не в состоянии держать дистанцию. -Еще раз, -шепчет горячо за ушко, и на этот раз он выкидывает бумагу, когда Хосок — ножницы. -Блять, наконец-то! -сипит, и отпихнув Сокджина, вваливается в ванную комнату, дверь которой они оккупировали. -Черт…-Сокджин с опозданием наваливается на дверь, но Чон предусмотрительно ее запер. Чуть ли не скребется ногтями от отчаяния. Кажется, он уже согласен и на двойную дрочку, лишь бы Хосок к нему сейчас вернулся. -Иди в комнату! -кричит изнутри хозяин хаты. Он по собственному опыту знает, что Хосок надолго не задержится — максимум пять минут. Тем более тот уже признался, что растягивает себя, когда дрочит, и вряд ли Чон дрочит раз-два в месяц. Чаще, намного чаще. Нет, от этих мыслей член сильнее сводит от нетерпения, хоть сядь под дверью и вой возбужденной тварью. -Блять… — Сокджин не дойдет до спальни, он не сможет быть настолько далеко от ванной комнаты. Поэтому заваливается на диван, скидывает свою футболку, джинсы и боксеры, затем ему почему-то становится неловко из-за собственного топорщащегося, сочащегося члена, и натягивает боксеры обратно. Хосок возвращается до того, как он успевает замерзнуть — о спадании возбуждения и речи нет, когда он знает, как идет подготовка к сексу, когда он понимает, живо представляет перед глазами, как именно подготавливается Хосок. -Я гадал, не сбежал ли ты. -улыбается тот мягко, что совсем не котируется с его горячим, запретно-горячим видом. -С чего бы. -недоуменно сипит, протягивая руку. Хосок руку не кладет, а отдает ему тюбик со смазкой. Окей, так тоже можно. Но все же перехватывает за запястье и тянет на себя. -Ну, вдруг тебя настолько ужасает перспектива быть сверху. -поигрывает бровями, позволяя усадить себя на чужие бедра. Сокджин бесстыдно скидывает с него полотенце, смотрит на оголившийся член, сильные бедра, привыкшие к физическому труду, и голодно облизывается. -Сколько пальцев? -хрипит, в мозгу коротит от нахлынувших эмоций. -Три. -Сокджин позже расспросит, как часто он вот так вот растягивает себя, что для перед сексом ему требуется лишь пара минут наедине. -Достаточно. -но сейчас он, приподнявшись, одной рукой стягивает с себя боксеры, откинувшись на спинку, обильно капает на член смазкой. -Ведь достаточно же? -указывает на свой не слишком длинный, но крупный член. Он уступает в длине Хосоку. -Да. -облизывает губы и гулко сглатывает густую слюну. -Знаешь, я бы хотел отсосать тебе. -Сокджин стонет, сжимает свой дернувшийся член. -Позже, детка. -обещает, приподнимая Хосока за талию, другой рукой направляя себя. -Позже, -Хосок вплетает пальцы ему в волосы и с силой дергает назад, не позволяя наблюдать за самым эротичным моментом в его жизни, можно даже сказать — эпохальным, когда собственный член исчезает в Хосоке. Он запрокидывает его голову и толкает в плечо, вынуждая откинуться обратно, да целует отчаянно, мокро и горячо, сам подается вниз, одним слитым движением принимая член. Хосок оттягивает ему волосы до острой боли. Затаивает дыхание, но не разрывает поцелуй, пальцами вцепляется в его плечо. -Двигайся. -требует, слегка ослабив хватку, но Сокджин качает головой — сделать сейчас хоть какое-то движение равносильно моментально спуску. Горячее дыхание Чона оседает на его коже, делая все только хуже, пока член до умопомрачения зажат внутри. Он дергано хватает член Хосока, чтобы уравнять их, подогнать того до края быстрее, чтобы не опростоволосится — он и так опозорился, считай. -Черт. -Хосок откидывается назад, и Сокджин его бережно хватает за спину, не позволяя упасть, и начинает самостоятельно двигаться. Размашисто вколачивается в чужую ладонь, стонет бесстыдно, делая Сокджина слишком слабым. -Черт-черт-черт… -ноет сопливо, и Ким, остановившись, вдруг поднимается на ноги. -Ахуеть не надо. -вдруг ругается Хосок, сжимаясь сильнее вокруг, и Сокджину бы рассмеяться, но ему физически не до этого — кладет мужчину на диван, и сверху нависает. -Я так облысею. -перехватывает чужие руки, но Хосок на это лишь хмыкает. -Оправдываешь свои изврещенческие замашки? -Сокджин зажимает их над его головой, и, словно перезагрузившись, начинает двигаться. Уверенно, размашисто, мокро. Хосок извивается под ним — его волосы слиплись, губы сжеваны к чертям, а сам такой нуждающийся, что Сокджин, отпустив одну руку, перехватывает его член, тут же чувствуя, как Чон сжимается, сжимая его сильнее. -Гребаное дерьмо. -комментирует, чувствуя, как наслаждение скапливается внизу живота, скручивает внутренности, подгоняя к краю сильнее. И его неожиданно сносит оргазмом, когда секундой ранее кончает Хосок, хрипло, громко, сладко выстонав его имя, — тот выгибается всем телом, пока Сокджин, буквально сбитый физически, не падает на него, вдавливая в диван. -Теперь всегда так будет? -уточняет Сокджин, голой задницей прислонившись к кухонной гарнитуре, громко лакая холодную воду из высокого стакана. -М-м? -устало мычит Хосок. Дергается вперед, но Ким его не выпускает из крепких объятий — вжимает в себя одной рукой. -Ну… все это. -Тебе не нравится быть сверху? -фыркает Хосок. -Да, настолько, что не кончил через секунду. -саркастично отвечает, дает понять, что ему все понравилось чересчур. -Нет, я знаю, что многие спорят из-за позиции сверху, но чтобы собачились из-за желания быть снизу… -многозначно хихикает, и Сокджин согласно мычит. Отставляет стакан в сторону, чтобы двумя руками крепче обнять Хосока. -Вернемся в постель. -Мы трахались на диване. -поправляет его с усмешкой, но послушно идет вперед. -Фу, мы не трахались. -Занимались сексом? -Так звучит вкуснее. -о любви и нет речи, и оба это трезво осознают. Взрослые люди как-никак. -Что, раз мы те самые пресловутые взрослые дядьки, снова решим все по-взрослому? Хосок первым заходит в спальню, но не включает свет. -Камень-ножницы-бумага! -выкрикивает первым, заставая врасплох и выкидывая камень, и смеется громко, заметив чужие ножницы. -Ты проиграл, но моя задница не готова ко второму раунду. -Есть сотня других способов дать тебе кончить. — шепчет многообещающе, ничуть не расстроившись, Сокджин. -И я готов к каждому из них. -улыбается Хосок, затягивая Сокджина внутрь, и тот громко хлопает дверью за ними, отрезая их от всего мира.