assorted

Чимин знает, что не стоит соглашаться на такую авантюру. Предложение Чон Хосока мало того, что ниже его достоинства, так еще и оскорбительно, ущемляет его не только как мужчину, но и как будущего мужа. Ему не хочется постоянно думать о том, что там делает муж, законный муж, когда в очередной раз отсутствует по ночам; когда приходит взлохмаченный чужими руками, с вспухшими губами другими губами. Хосок работает в сфере рекламы — у его родителей пиар-компания, и естественно будут переработки. И всякий раз, когда Чон будет говорить, что задержится на работе, Чимин волей-неволей подумает о его девушке. И представлять то, чем занимаются наедине. Невыносимо. — Ты меня слушаешь вообще? — недовольно тормошит его плечо отец, повышая голос. Чимин часто моргает, возвращаясь в реальность и обнаруживая себя в гостиной родителей. Напротив него сидит матушка, уложив себе на колени фарфоровый поднос с ассорти разрезанных дольками фруктов; отец сидит по левую сторону от него самго, чуть ли не залез на него, в попытках достучаться. — Отстань от него. — словесно одергивает мужа матушка, недовольно прищурившись. — Старшие никогда не позволят тот абсурд, что ты задумал. — отец закатывает глаза в недовольстве, но садится нормально. — Старшие то, старшие се… — бубнит себе под нос, вызывая негодование не только у Чимина. Отец никогда не изменится. Он всегда будет чувствовать себя обделенным, это несмотря на собственное высокое положение, — не то, чтобы его семья была такого уж низкого происхождения. Но почему-то тот всегда принимал себя как придаток к матери. Возможно, у них были тяжелые отношения в начале: мужчинам не так просто жить с родителями жены, да, такую вероятность Чимин не исключает. Но его отцу были подарены такие возможности, которых не было у большинства людей. И которыми он с умом не воспользовался. — Да, старшие. Те самые, которые свели нас и- — Нас не сводили. — грубо обрубает, выплевывая обвинения с невыносимой ядовитостью. — Ты выбрала меня как какой-то товар. — мать тут же меняется в лице, хотя слышала эти претензии не раз. — Ты имел полное право отказаться. — И оказаться в семье низшей, чем моя? — уточняет издевательски, и Чимин встает, желая оказаться подальше от этой атмосферы. — Ты точно тоже самое хочешь провернуть с собственным сыном! Торгуешься его браком в поисках личной выгоды! — голос матери становится далеким, пока Чимин покидает их дом. Ему не интересен этот скандал, их семейная клоака его достала. Зачем вообще жениться, если в конце концов все будет именно так? Рано или поздно все отношения приходят к такому — любовь переходит в привычку, симпатия — в усталость, и лишь ненависть укрепляется с годами. Чимин останавливается, пораженный дуновением мимолетной мысли. Он бешено бегает глазами по лужайке перед родительским домом в отчаянной попытке ухватиться за нее, и судорожно выдыхает, когда ловит идею двумя руками. И вправду. Ведь все чувства рано или поздно перетерпят ту или иную метаморфозу, кроме лютой ненависти — а Чимин не настолько помешался, чтоб портить себе репутацию браком со своим врагом. И лишь холодный, расчетливый союз выдержит проверку временем. Это будет идеальный брак, как и говорил Хосок. Да, Чимин затупил, он повелся на его безукоризненную внешность, но кто не ошибается? Тем более, Хосок был прав, снова (и вообще он почему-то исключительно умные вещи говорит), это будет выгодно. Максимально выгодно — отец отстанет со своими предложениями, и мать будет довольна. Ему рано или поздно придется жениться, и лучше сейчас все стабилизировать, пока отец с матерью глотку друг другу не перегрызли в поисках достойного партнера. А Хосок будет достойным — по всем параметрам. Да, отец не примет его из-за столь низкого статуса, но Чимин позаботится о том, чтоб эти двое никак не пересекались. Да, Чимин сможет сделать все гладко, чисто и по красоте. И дальше жить своей жизнью. Жить под одной крышей — не проблема. Делов-то купить дом побольше, и проблем совершенно нет. Чимин не будет видеть, как девушка Хосока приходит и уходит от него, не будет знать, дома ли вообще Хосок или опять где-то ночует, ему вообще не будет дела до его социальной жизни. Каждый будет занят лишь собой. Он поспешно возвращается в свою машину, не давая себе времени передумать, хватает телефон и звонит Хосоку. — Да, — отвечает тот моментально. — Давай поженимся. — выпаливает Чимин, выпучив глаза от собственного энтузиазма. Хосок молчит некоторое время, затем переспрашивает. — Пак Чимин? — Ты не сохранил мой номер? — Как «Вариант №4». — честность Хосока ошеломляет, нечего сказать. — Неважно. — качает головой Пак, нетерпеливо прочищая горло. — Так что? — Что «что»? — Давай…п.поженимся. — А, — роняет неловкое. Тишина снова затягивается. — Я уже нашел другого жениха, Пак. — Прости? — Уже поздно. — без толики сожалений сворачивает разговор, и кладет трубку, вводя Чимина в тотальную растерянность. Чимин нелепо смотрит на погасший дисплей телефона, и видит свое ошалевшее лицо, которое вслед за мозгом пытается понять, что только что произошло. Ему отказали, очевидно. Но ведь Чимин еще не дал своего ответа! Да, что-то около месяца прошло, но не так же быстро… Хотя, конечно же быстро! Хосок ведь сказал, что не заинтересован в партнере, лишь в самом браке. — Дерьмо. — ругается, отбрасывая трубку на сиденье, и поворачивает ключ в замке зажигания. — Настоящее дерьмо.