assorted

Будущий император, наследник династии Ким, предпочитал обходить владения Паков за сто верст. Это была единственная семья во всей империи, которая была настолько близка к престолу, настолько же и опасной для его прямых наследников: лишь они могли позволить себе содержать личное войско, которое принесло клятву лишь им одним, и ему не мог приказать даже действующий император, не то, чтобы наследный принц. Факт того, что семья Пак из поколения в поколение низко склоняет голову и с почтением признает в династии Ким достойных, — втайне радует: междоусобицу между двумя кланами мало кто пережил бы. — Выбора нет. — это была вынужденная мера. Будущий император выполняет свои королевские обязанности, а самолично проверять владения навещать каждого вассала, честь, которой удасуживает раз в 4-5 лет. Они уже некоторое время едут по земле Паков, но внутренний протест не сбавляет обороты. Его Наследное Высочество гложет неприятное предчувствие, но объяснить его так, чтобы не стать предметом тайных насмешек работников собственной администрации, не сможет. — Ваше Высочество. — глава династии Пак — низкорослый, круглый, но с крепкой хваткой альфа, глубоко поклоняется. Наследный принц должен был позволить тому сразу же подняться, но из вредности — за все те нервы, что потрепала эта поездка, — вынуждает простоять так около минуты. — Полно. — так, словно только сейчас заметил скрюченную фигуру, шепчет принц. Пак Соджун с красным от перенапряжения лицом поднимается, но никаких лишних эмоций не наблюдается. Он уверенно пожимает руку принцу, затем разворачивается назад, где шеренгой стоит весь штат прислуг, а ровно напротив них — все члены семьи. — Позвольте…вся семья захотела вас поприветствовать. — подводит к правой шеренге. — Вы конечно же помните мою супругу — Кво Ынби, — тонкая и красивая женщина в возрасте приседает в реверансе. — Посему позвольте познакомить моего единственного ребенка, моего сына Пак Чимина. — юный омега с красными щеками стыдливо прячет глаза, не зная куда смотреть. Черные волосы — так отличающиеся от королевских серебристых, — веером лежат, добавляя невинности Внешностью он похож на своего отца, и в будущем скорее всего станет таким же полненьким и мягоньким, несмотря на нежный взгляд и невесомые движения, — явно от матери. — Рад вас поприветствовать, Ваше Высочество. — сладким, поставленным голосом щебечет омега, и по тому, как отец гордо взирает на свое дитя и тайком поглядывает на наследника, следя за его реакцией, становится понятно, что именно затевает этот старый хрыч. Династический брак. Умный, ублюдок. — Это мой бастард, Хосок. — принц переводит взгляд с пленительного Пак Чимина на названного Хосока, и чуть не режется об острые углы: омега смотрит прямо, смело, без толики любопытства или потаенного благоговения. Он стоит, выпятив узкую грудь вперед, словно бросает вызов одним своим дерзким видом. Острый и ломкий, омега нахально стоит перед будущим императором в крестьянских штанах и рубахе с короткими рукавами. Челядь, ей богу! Ничего общего с изнеженным и выращенным в любви и достатке Чимином, законным сыном. Такое впечатление, что Пак хоть и признал своего сына, но совершенно не занялся его воспитанием. Неслыханная распущенность для юной омеги! — Ему сколько лет? — Девятнадцать. — чуть растерявшись, отвечает господин Пак. — И вы девятнадцатилетнюю омегу не соизволили принарядить, как подобает? — искривив рот брезгливо, проходит мимо, отмечая, как рот Хосока сжался до тонкой линии. Если честно, принцу плевать на внешний вид пацана, ему больше понравился кроткий Чимин, ухоженный и наверняка воспитанный. Достойный омега из достойной семьи. Дальше все дни были посвящены разъездам по герцогству, а вечера — приемам и званным ужинам. Естественно, герцог устраивал празднества у себя в поместье, еще не хватало будущему императору искать развлечения в чужих скудных домах. Он изучал предоставляемые отчеты, понимая, что все ненужное от него скрывают. Время от времени заглядывался на прехорошенького Чимина, который в его присутствии даже слова вымолвить не мог, но пару раз слышал, как омега отчитывает прислугу, и понял, что тот скор на расправу. Невольно задумывался, справится ли омега с ношей будущего императора, затем отмахивался — Чимин, единственный сын герцога, именно ради этого и был рожден. Тут нет места чувствам и размышлениям, надо действовать с умом. Но что умом он понять не может, так бастарда герцога. Он несколько раз видел его с луком наперевес, убегающим в пролесок, когда замечал лошадей наследника и его эскорта. А потом тихонько выбегал обратно и шел, куда ему надо. А вечерами и вовсе не мог усидеть за столом, все сбегал. Один раз принц случайно увидел, как тот стащил со стола бутылку добротного вина, которое срубит с ног не только тонкую омегу, но и здоровенького альфу, но слова не сказал: все в семье делают вид, что бастарда не существует, так почему наследный принц должен оказывать тому внимание? Будущий император решился попробовать этот напиток лишь сегодняшним вечером, все равно завтра весь день будет спать в карете: ранним утром он отбывает обратно в столицу после месячной ревизии герцогских доброт. Нынче все праздновали до дна, у каждого своя радость на душе: принц радуется, что наконец-то отбывает, герцог тоже этому демонстративно рад, а остальные счастливы, что разделяют угощение с будущим императором. Выпив разом несколько бокалов, принц вылезает изо стола, отмахнувшись от своих советников и помощников, которые не теряют бдительность никогда. Он выходит наружу, чтобы отлить, и чувствует, как головокружение от ночного свежего воздуха накатывает лишь сильнее. Он пьянеет с каждым шагом мощнее. — Так… — бубнит, склоняясь над бочонком с водой. Умывает лицо, шею, затем и вовсе залезает в одежде и обуви, надеясь, что его мутить будет меньше. Но скорее почувствовав холод, нежели отрезвление, еле вылезает обратно. — К черту. — обрубает, и плетется обратно в поместье. Не хочет возвращаться ко столу, посему, держась за каменные стены, поднимается по узкой боковой ступени. Его мутит. Надо было хотя бы есть между бокалами, он не думал, он не знал, что окажется настолько слабым перед этим вином. Его треклятое бахвальство его подвело! Наконец добрел до своей спальни, но стражи, которая обычно стоит подле двери, нет. Наверняка тоже тайком празднуют. Принц отмахивается. Завтра разберется. Сейчас главное раздеться и отогреться — мокрая одежда холодит даже кости, что вкупе с горящей головой создает ужасное ощущение. Наконец расправившись с наглой одеждой, что никак не поддавалась его наследному упорству, альфа вздыхает, почувствовав, что окончательно вымотался. Не разбирая ничего, — камин не горит, всего-то конец лета, но он не отказался бы от его жара сейчас, — доползает до кровати. И лицом к лицу оказывается со спящим омегой. От него разит настолько же сильно, как и от самого принца, — пригубил для храбрости? — Кто это у нас тут? — смеется коротко, отбрасывая одеяло и ложась тело к телу к изумительно голому омеге. Омега стонет и цепляется за руки принца. — Хол.лодно… — хрипит надсадно, и принцу хочется увидеть выражение лица Чимина сейчас, когда его замысел удался. — Сейчас будет горячо, — обещает, методом проб и ошибок находя его губы. Неожиданно найдя силы, альфа ложится сверху над омегой, упираясь на свои локти. Омега же послушно обмякает под ним и обнимает за шею. Неумело тычется, шире раскрывает рот, позволяет снять на пробу свою сладость. — Какой ты у меня умный… — шепчет между поцелуями, — намеренно отослал стражу… — никого, кроме сына герцога, не послушалась бы его стража. Омега тянется за поцелуем, то ли стыдясь, что его раскрыли, то ли вообще не слыша. Принц поцелуями спускается вниз, крепко сжимая худое тело, выпирающие косточки. Он думал, что Чимин более округлый и мягкий. — А ты такой же острый, как и Хосок. — коротко смеется. — Ваше Высочество?! — хрипло, надсадно восклицают сверху. Омега возмущенно садится на кровати, — кому понравится упоминание левой омеги в постели? — Маленький мой, — шепчет, беря в рот член омеги, тут же почувствовав горечь во рту. Омега стонет. Альфа попутно проникает двумя пальцами, растягивая, чувствуя, что омега влажная до невозможности. Алкоголь делает и его нетерпеливым, — Потерпи, маленький, — просит, добавляя третий палец, чувствуя, как омега с дрожью разделяет его нетерпение. Поцеловав головку, принц поднимается обратно, мягко переворачивает омегу на живот. — Так тебе будет не больно, Чимини… — уже совсем растеряв все терпение, сбито шепчет. Член готов сломаться. Не теряя времени на поиски подушки, альфа держит навесу омегу, приподняв за талию, и единым слитным движением входит в него. Омега вскрикивает. — Сейчас… — обещает, делая первые круговые движения. Омега сжался сильно, да, принцу так чувствуется лучше, но вряд ли Чимин так кончит скоро, поэтому расставив шире ноги, приподнимает хрупкое тело, прислоняет к своей груди, и обхватывает член. Но тот совсем обмяк. — Черт, — сокрушается, однако сил не осталось терпеть. Сльфа начинает размашисто вбиваться в юное тело, крепко, до синяков сжимая, целуя в крепко сжатые губы. Он вскоре кончает с громким стоном, падает прямо, без сил, подминая омегу. — В наш законный первый раз я сделаю все лучше… — обещает, — ведь после такого я обязан на тебе жениться, Чимини, — прижимает к тебе дрожащее тело, и отрубается. Что ж, династический брак, значит, династический брак.