assorted

Утро следующего дня было хмурое, облачное и тем не менее по-летнему жаркое. Принц уже думал о том, как столько дней будет в пути, до столицы ехать не меньше двух суток. Стоит пересесть на лошадь, когда придет в более нормальное состояние. Чимин стоит рядом со своей матерью, как и всегда прелестный, мягкий и нежный, но принц помнит, каким было его тело на вкус и прикосновения…никакой мягкости, лишь острые режущие углы… Пак Соджун непрерывно молотит языком, словно наследнику есть дело до его болтовни. Нет, он очарован тем, как Чимин бросает вороватые взгляды на него, а затем, пойманный, отводит, непременно смутившись перед этим. И вправду, прелестный. Юный омега вел себя так, словно между ними ничего не произошло ночью, и принц тоже не смог его смутить пошлым откровением, особенно перед его родителями, но намерения остались прежними. Этому династическому браку быть. Наследник, уже когда собирался сесть в карету, бросил взгляд к дому, и чуть не споткнулся от уже привычного прямого взгляда бастарда герцога. Он, закованный в твидовый сюртук до самой шеи, смотрел с нескрываемой ненавистью на принца. По его вискам стекали капельки пота, Хосок стоял там откровенно по чужой прихоти: ни уважения, ни поклонения, ни любви к будущему императору. Этот омега, словно дикое зверье, лишь ждал подходящего момента, чтоб пружинисто ускакать подальше. У наследника зачесались руки стащить непослушного подданного и… и что? Будущий император никогда не посмеет поднять руку на омегу. Да и бить его не хочется, только лишь встряхнуть хорошенько, чтоб стереть это выражение отвращения на лице. — Пора. — напоминает ему помощник, и наследник ловит себя на том, что слишком засмотрелся на бастарда. Дрожь моментально проходит по телу от осознания этого, и принц взглядом выискивает Чимина, чтоб запить это тревожное чувство, которое развил нелепый омега. Улыбается ему, не стесняясь, и садится в карету. — В ближайшее время ждите гонцов от отца. — бросает напоследок Пак Соджуну, и отворачивается, чтоб не видеть торжествующее выражение на его лице. Этот вопрос не так просто и легко решить, для этого понадобится время: династический брак на самом деле это контракт. Договор, который стоит тщательно обсудить и подготовить, решить, какие пункты туда включать, какие земли предложить, какие рудники заполучить и все в этом стиле. Этот брак идеальная возможность для герцога укрепить свое войско под причиной волнения тестя за будущего императора, и в то же время, идеальная возможность для императора, волнующегося за право наследства, заставить герцога отказаться от личного войска, указав на императорскую гвардию, мол, герцог смеет не доверять его людям? Тяжело. Очень тяжело. Надо тщательно все обдумать, но одно ясно: брак с Чимином будет максимально выгодным. И тут навевает такая простая мысль: отец намеренно прислал его в герцогство в первую очередь, а не позволил, как обычно, оставить напоследок. Император тоже хитрый лис. Спустя чуть больше года, когда обе династии пришли к консенсусу по всем аспектам брачного договора, было объявлено всей империи, что наследный принц женится на герцогском сыне. Эта весть дошла до каждого подданного, до каждого уголка, но лишь избранные были приглашены на празднество. Круг был узким, но по-королевски широким: избранное дворянство, ближайшие родственники, дипломатические представители стран-содружеств, а так же свита со стороны жениха. Бал по поводу помолвки оказался грандиозным. Конечно же в центре внимания были виновники торжества: альфа с льдисто белыми волосами и воистину мощной фигурой и омега с черными цвета спелой ежевики, маленький и нежный, невообразимо красиво, как-то требует положение, сказочно контрастировали. За отдельным столом сидели императорская супружеская власть, герцогская чета и с десяток наиболее приближенных. Они сидели поодаль, на специальном возвышении, как бы являясь частью праздника, но тем не менее взирая на празднующих свысока. У них открывался обзор и на банкетную половину зала, и танцевальную. Почти все собрались в полукруг и отплясывали: оркестр в три пота выполнял свою работу, их музыка эхом отскакивала от каменных стен и уходила в глубину потолка, сливаясь со смехом развлекающейся знати. — Как обычно, остроклювый ворон. — Хосок вздрагивает от неожиданности, когда слышит до кошмарных сновидений знакомый голос. Голос, который засел в его голове, голос, шепот которого никогда не забудется. Омега поднимает испуганный взгляд и чуть не обмирает: раскрасневшийся от выпитого, но еще недостаточный пьяный принц стоял подле него, смотря прямо в душу. Хосок резко отворачивается, молясь, чтоб его покинули тот же час. Он намеренно остался за столом, чтоб ни с кем не встречаться, чтоб избежать даже малейшей возможности столкнуться с женихом брата. Хосок вообще не желал приезжать сегодня, но статус не позволяет отлынивать. — Ваш жених в другой части зала, Ваше Высочество. — но принц все еще стоит, взглядом выжигая дыру на чужой иссиня черной макушке. Хосок физически чувствует враждебность, исходящая от наследной персоны, но понять не может, с какой это стати: что-что, но враждовать должен лишь он сам. — Вас потеряли друзья. — добавляет, понимая, что еще чуть-чуть, и будет чувствовать себя тревожно. Ему некомфортно от чужого внимания, особенно, от внимания принца. Пожалуйста…иначе Хосок позорно убежит в истерике… — И почему ты единственный разодетый во все черное? — сбивает с толку неуместным вопросом. — Я в трауре. — Ах, да… — принц, к беспокойству Хосока, присаживается. От него четко чувствуется смешавшийся запах мыла, легкого пота и острого сыра, которым закусывал. — Старый виконт Чон Чанхе… Я слышал о его кончине. Примите мои соболезнования. — принц выжидает несколько минут, прежде чем снова раздражиться. — Вы не принимаете? — Благодарю, Ваше Высочество. Но несколько неуместно в самый важный для вас день, не думаете? — наследник хмыкает недобро. — Посмотри на меня. — заявляет неожиданно. — Чон Хосок, я тебе приказываю. — омега, естественно, не смеет ослушаться прямого приказа, он лишь надеется, что никто на них не смотрит, что никто их не слышит. Ему не нужно лишнее волнующее внимание, лишь поскорее вернуться в свое поместье к своему сыну. И все. Он с легкостью забудет эту их встречу, он обязан забыть, ради собственного спокойствия. Года не хватило, чтоб забыть ту ночь, хватит ли сил, пережить этот разговор? Принц не говорит ни слова. Он упивается послушностью омеги, но и это длится не так долго. — Почему ты меня презираешь? — спрашивает неожиданно, выбивая воздух из легких Хосока. — Презрение слишком личное чувство, Ваше Высочество, а я даже вашего имени не знаю. — омега вновь отворачивается, надеясь, что этим исчерпана навязанная беседа. — Я — Намджун. Это неофициальное имя. — Хосоку хочется сбежать отсюда. Он поднимается, но его рывком усаживают обратно. — Мы теперь будем видеться часто, тебе лучше поменять свое мнение обо мне. — его буквально заставляют любезничать! Как же невыносимо тягостно… — Нам это не грозит, Ваше Высочество. Я не буду тревожить вас своим присутствием. — Но меня уже тревожит твоя ненависть. — Хосок заставляет себя отвечать спокойно, с выдержкой. Всего минута…жалкая минута, и все кончится…принц не может быть настолько заинтересованным в нем, чтоб просидеть пол-вечера, требуя откровенности. — Его Высочеству не стоит волноваться о мнении очередного подданного, тем более, когда только обручился с самым прелестным омегой империи. — но его все еще держат за локоть, намеренно, ощутимо сжимают. — С первых дней ты такой… Странный и дикий, даже брак никак не повлиял на твою остроту. — Хосок молча выслушивает, надеясь, что наследник вскоре заскучает. — И смеешь не смотреть на будущего императора, когда тот к тебе снизосходит. — Посмотреть еще раз на этого альфу, значит вновь разбиться на мелкие осколки. Хосок не настолько сильный, чтоб снова и снова собирать себя по кусочкам. Вздохнув, наследник разжимает пальцы, и Хосок, словно выпущенная стрела, резво вскакивает и быстрым шагом уходит, всеми силами пытаясь не перейти на бег. Воздух. Ему нужно на зимний хрустящий воздух…