assorted

Господин Мин Юнги славился своей справедливостью, добропорядочностью и исключительным мужеством. Он разъезжал по миру, ему было любопытно все, что происходит за пределами их поселения, и потому набирался мудрости в чужих народах. Конечно, он был осторожный по жизни — рабовладельчество процветало, а рынки соседних государств были переполнены невольниками. Это страшное время, но даже страх быть проданным не останавливало молодого мужчину познать мир — любовь ко всему новому перевешивало. Мин Юнги славился своей свободой. В поселении, где всё и все принадлежали одному Великому Князю и его верным вассалам, было трудно выживать, и было удивительно, что Юнги, не рожденный в этих краях, и по праву рождения свободный от влияния князей, выбрал жить среди невольников. С другой стороны, в такое опасное время не пристало жить одному, поэтому молодой господин был вынужден осесть именно там, так как это поселение было самым близким к переправе: если переплыть широкую (на охват глаз) реку на связанных бревнах, то сразу попадешь на большой тракт, который ведет разом к трем государствам. Юнги был смелый и сильный, но не дурак, чтобы опрометчиво отселяться, и даже если не брать в расчет захватчиков, падкие на одиноких и зазевавших, — князя посчитали бы такое пренебрежение за личное оскорбление, и ни за что не дали бы Юнги спокойного житья. — Пожалуйста! — во дворе Мина стоит три домика по две-три комнаты, а намного позади расположены конюшня и коровник. Нынче он расположился в домике с одной большой комнатой, где обычно принимает гостей. — Господин, пожалуйста! — в дом на коленях вваливается молодой мужчина. У него лицо в ссадинах, синяках и грязи, а от глаз идут две полоски — доказательство, что парень несдержанно расплакался. Мин заинтригованно ставит пьялку с белесо-белой жидкостью на стол, хотел немного расслабиться и выпить рисового отвара, разведенного со спиртом после завтрака, — этот рецепт, как и спирт, был привезен издалека. Он только ночью приехал обратно, и выспавшись, решил отдохнуть вновь, как нагрянула беда. — Молю, только вы можете помочь! — Что стряслось?! — Юнги повышает голос, принуждая парня перейти к сути. Молодой человек выглядит как оборванец — грязный, в порванной одежде. — Мой отец… Моего отца… Великий Князь приказал его вывести в лес и казнить тайком. — Юнги хмурится. Зачем Князю церемониться и казнить кого-то втайне, а не демонстративно? Князя нынче сумосбродные, вершат свои гнусные дела в открытую, никого не боясь и не стыдясь. — Отдам свою душу за вашу жизнь, молю, помогите мне! — Тайком?.. Вы кто такой? — Я старший сын Чон Намгиля. — и Юнги все становится понятно: род Чонов из первостепенных дворян, а семья господина Намгиля как кость в горле Великому Князю, потому что она имеет огромное влияние на невольников. Своим богатством стоит наравне с княжеской, а честью — и того выше. — Моего младшего брата этой ночью похитили, и я еле отбил его своими силами. По приезду оказалось, что на наш дом напали: все разгромили, разграбили, а затем подожгли. Когда мы приехали, огонь только разрастался, значит, они напали на рассвете. Но тело отца я не нашел. Тогда кто-то нашептал мне, что его увели в сторону дома Великого Князя. Я и там был, но следов отца не нашёл… — Юнги встает и снимает длинный клинок со специального крючка. Вешает на бедро. — И кто сказал, что именно князь вмешался? — молодой мужчина встает с коленей. — Я не могу называть имен. — твердо говорит, несмотря на то, что от этого зависит жизнь отца. — Но ему можно верить. — Юнги кивает. — А где ваш брат? — Я его надежно спрятал, прежде чем прийти сюда… И обращайтесь ко мне по простому. — Выйдя из дома, господин Мин направляется за дом, в конюшню, и вскоре возвращается с лошадью цвета ворона. Старший сын Чонов тоже седлает свой конь, привязанный к специальному столбу во дворе: конь хороший, мощный, хоть уже замыленный из-за трудных ночи и утра. — Теперь, — говорит господин Мин, когда они выехали из двора и направились в дом князя. — Ты не зайдешь в дом. Только я буду говорить. — Нет. — Ты горяч, молод, и будешь творить глупости. Послушайся меня. — Чон затихает. — Я не настолько молод. — лишь говорит, грязным рукавом вытирая лицо, но это никак не помогает. Дом Великого князя находится поодаль и на возвышении. По дороге Юнги ломал голову, не понимая, почему Великий Князь решил настолько рискнуть и напасть на первостепенных дворян. Как ни посмотри, это выглядит довольно опрометчиво, тем более семью не вырезали на месте, а оскорбили как могли — младшего выкрали, как невольника, а отца с позором вывели в лес, словно он не достоин с честью умереть в равном поединке. — Стой тут. — привязав своего коня, Мин заходит во двор, а затем и в главный дом. Там собрались вассалы в окружении наследника князя, и теперь становится понятно, кто именно зачинщик всего этого. Избалованный сын поверил в свою власть. Сколько жизней он загубил уже? И сколько загубит, коли встанет на место отца? — Великий! Великий гость в моем доме! — встает наследник князя. Он широко улыбается, подходит к господину Мину с распрастертыми объятиями, но Мин кладет руку на свой клинок, и это останавливает веселье моментально. — Либо Вы немедленно возвращается Чон Намгиля живым, либо прольется кровь здесь и сейчас. — княжеский отрок запинается, а затем краснеет. Он хочет начать оправдаться, но по суровому выражению лица Мина понимает, что такое не прокатит. — Это была лишь шутка! — делает нелепые попытки сгладить острые углы. Он пытается улыбнуться, но Мин откровенно пугает. Все в этом доме, в этих краях наслышаны о мастерстве Мина. Любой предмет он превратит в смертельное оружие. — Не тяни время. — строго повышает голос. Княжеский наследник дергано оглядывается: он понимает, что позорится перед друзьями, но и выйти на поединок с Мином смерти подобно. А если все повалят его и убьют?.. Сейчас день, такое не скрыть. Шум привлечет людей, а смерть свободного ни один дворянин им не простит, не только из их поселения, но и соседних! Если смерть Чон Намгиля можно было еще обыграть, так как это произошло на рассвете, свидетелей не было, то со свободным такое не сработает. — Джунпе, поскачи и верни старика. — Со мной его сын. — с нажимом говорит Юнги, не терпя возражений. — Бери его с собой и отдай ему его отца живым и здоровым. Джунпе выбегает из дома и что-то говорит старшему сыну Чонов, и Юнги через дверной проем видит, как тот ускакивает прочь на всю мощь своего коня. Парень сильно горбатится: устал, бурные события его вымотали, хотя по глазам видно, что юноша сильный и телом и духом. — Садитесь, пока ждем. — все еще не оставив надежду сгладить углы, приглашает его княжеский сын к столу. Все вассалы стоят ровным строем. В комнате около пяти людей, не считая самого Юнги, и разделить еду с этими тварями значит приравнять себя с ними. — Постою. Проходит достаточно напряженного времени. Никто не возвращается. — Они должны были к ущелью отвести… это не так уж и далеко. — но не так уж и близко, но они слишком задерживаются. Что, если Намгиля уже убили, а убитый горем сын решил отомстить на месте? Тогда он тоже погибнет. Нет, этого нельзя допустить. Юноша ему доверился, отдал душу за своего отца! В этот самый момент во двор въезжает всадник. Джунпе. Он окрававлен, глаза распахнуты от ужаса и боли. Двумя руками зажимает свой проткнутый живот. — На нас…напали… — шепчет, соскользнув с лошади. Все выбегают из дома и подхватывают его. — Всех…увели…отогнали…как скотов… Рабовладельцы! — Чона тоже? — Всех… — Где Намгиль? — Джунпе отводит взгляд. Значит, его убили. Юнги отступает. — Всех-всех? — не верят, что их мощных друзей смогли украсть, но рабовладельцы смогут скрутить даже самых сильнейших. Позвав сына наследника, Юнги достает свой клинок. Испуганный и растерянный мужчина следует его примеру, но Юнги быстрее: выбив меч, он хлестко проводит по лицу наследника, отсавив кровавый позорный след сегодняшнего дня. — Не советую. — обращает свой клинок на резко вскочивших вассалов, которые позабыли о своем раненном. — Я поклялся, что прольется кровь. Могу остановится на этом или продолжить. — коварные, но далеко не глупые вассалы не решаются в открытую мстить за своего будущего князя. И на этом Юнги покидает их, бесстрашно повернувшись спиной.