Воздух с привкусом французского графа

      POV Эзоп       «Сон. Столь желанный и любимый на данный момент, но не-ет. Зачем? У нас же есть дурацкий Дезолье с его звонким, изящным и прекрасным смехом».       Поймав себя на этой мысли, я резко подскочил с подушки.       «Нет, нет и ещё раз нет! Какие глупости… как я мог о таком подумать? Может, просто спятил уже?»        Минута размышлений, две, три. И в голове ничего, кроме его смеха. Может, это уважение? Я слышал некоторые факты о его истории. Смерть брата кого угодно сведёт с ума, а то, что ему удалось вернуть себе рассудок, действительно достойно уважения.       Вспоминая себя и мои терзания о Джерри*… Это один из немногих случаев, когда я испытывал настолько сильные эмоции.       Поместье не содержит людей, у которых всё хорошо. Никогда. Не считая Лаки, поскольку о нём вообще ничего не известно. Люди, у которых всё хорошо, живут на свободе, а не в золотой клетке. Клетке, в которой ты каждый день находишься на волосок от смерти, но каждый раз просыпаешься у себя в кровати невредимый, и лишь небольшая боль напоминает тебе о том, что это вовсе не сон.       Встав с кровати и выйдя в коридор, я отправился в сторону комнаты Илая. В это время он никогда не спит.       Без стука открыв дверь, я заметил хозяина комнаты, сидящего на кровати рядом с Наибом. Мы всегда общаемся втроём или вдвоём. С этими людьми, хоть и живыми, можно поговорить о чём угодно. В том числе и о том, что у тебя на душе. Они, совсем как мёртвые, никогда не расскажут твоих тайн и не предадут.       У всех есть нужда в общении, и её не избежать, а данная компания мне очень даже подходит.       — О! Какие люди! — с детским огоньком в глазах воскликнул Наёмник, чуть пододвигаясь. — Ну, проходи.       Эти двое — единственные, с кем я мог по-дружески поговорить и посмеяться. Поэтому со своей «проблемой» я пришёл именно к ним.       — И зачем же вы, о великий Бальзамировщик, пожаловали в нашу скромную обитель? — посмеиваясь, спросил Пророк.       — Хватит надо мной смеяться! Я, между прочим, по делу, — парни заинтересованно посмотрели на меня. — В общем, — присаживаясь рядом, начал я , — мне… Ну, то есть у меня… Я… Есть один человек, и находясь рядом с ним, я испытываю странное чувство. Будто мне хочется быть с ним рядом и оберегать, — выпалил я на одном дыхании, закрыв глаза.       Секунда. Две. И мои больные друзья начали громко смеяться. Благо, в комнатах хорошая звукоизоляция.       — Эх, мой мальчик, совсем вырос… — театрально смахнув невидимую слезу, сказал Илай. — Ну, а если серьёзно, о ком ты?       — Неважно. Проблема в том, что я не уверен в этом чувстве. Может, это просто уважение? — с надеждой в глазах поинтересовался я.       — Очень сомневаюсь в этом, — протянул Наёмник, сминая в руках край своей накидки, будто вспомнив о чём-то.       — Всё, что мы можем тебе сказать, так это то, что данное чувство называется «любовью». Теперь иди и осознавай это ещё пару часов, — приговаривал Кларк, буквально выталкивая меня за дверь.       Когда я дошел до своей комнаты, меня уже ничего не волновало. Но я не могу просто так смириться с этим. Может, они пошутили? Может, они… А может, я…       Вид мой, конечно, совсем неофициальный — синяя пижама и такая же маска, но если я сейчас попытаюсь уснуть, то навряд ли у меня получится. Поэтому единственный выход — идти в то самое место, в котором все началось. Идти и молиться, что его там не будет.       Так и не открыв дверь своей комнаты, я быстро направился к нужному месту. Вам может показаться это глупым и неоправданным, но, боюсь, я слишком зачастил с разговорами и контактами. Думаю, лишний часик посидеть в одиночестве — очень даже хорошая идея.       Миновав коридоры, я опять стою перед входом в ту самую оранжерею. Уверенно открыв дверь, вошёл внутрь. Я уже рассказывал вам о том, какие тут красивые цветы? Всё, каждый уголок комнаты пропитан запахом этих растений, таким резким и успокаивающим одновременно.       Пройдя в глубь помещения, я заметил софу, но она была расположена очень странно. Обычно они стоят впритык к окну, а сейчас она стояла фактически в середине комнаты.       — Какая встреча!       От неожиданности я вздрогнул и, посмотрев в сторону исходящего голоса, увидел его. Угадайте, кого? Джозеф стоял возле края этой софы, я же медленно начал отходить к другому.       — Неужели, вы всё ещё меня боитесь? — лукаво улыбаясь и делая небольшие шаги в моём направлении, начал Фотограф.       С каждым его шагом вперёд, я делал шаг назад. Своеобразные кошки-мышки. И в этой игре кошкой был явно не я.       — Мне незачем вас бояться, — голос предательски дрожал.       Я даже не заметил, как после пары таких кругов вокруг дивана он схватил меня за плечи. Ловушка захлопнулась. Джозеф взял меня за подбородок, подняв мой взгляд на себя. Его синие глаза смотрели мне в душу, перебирали её по крупицам, но перестать смотреть на него не было ни сил, ни желания.       — Мой дорогой Бальзамировщик, вы занимаетесь чёрной магией?       — Ч-что за глупый вопрос, конечно, нет, — глаза бегают по его лицу, пытаясь уловить хоть одну эмоцию.       — Тогда почему, смотря на вас, мне не хочется вам навредить?       — Я не знаю, может, в вас проснулась совесть. Хотя, я удивлён, что она вообще есть, — съязвил я, сбросив руку со своего лица и сделав шаг назад. С чего бы мне позволять ему вот так «лапать» себя?       — Как грубо… Все придворные дамы были очарованы мной, и никто не позволял себе таких слов в мой адрес, — его взгляд снова стал властным, дерзким и в какой то степени даже флиртующим.       — Я не придворная дама! И вообще не дама! — я был возмущён таким сравнением.       — Это всего лишь шутка. Даже не думал, что вы их не понимаете.       Дезолье быстро сократил расстояние между нами, и я даже не заметил, как моя перчатка полетела на пол, а кисть поднесли к губам.       Резко отдёрнув руку, я прижал её к себе. Мне казалось, что даже при наличии маски он видел моё красное от смущения лицо. Находясь в замешательстве, я выбежал из оранжереи с бешено стучащимся сердцем.       Резко влетев в свою комнату, я сполз вниз по двери, и в попытках успокоится, незаметно для себя прижимал руку к груди — ту самую руку.       Конец POV Эзоп       Юный граф стоял в оранжерее с самодовольной улыбкой на лице. Наклонившись, он поднял перчатку и поднёс её к губам.       — Vous ne pouvez pas échapper à l'amour, mon cher Embalmer~*