Наир из Митхимляны

Джен
NC-21
Завершён
25
Горячая работа! 24
автор
Размер:
79 страниц, 12 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
25 Нравится 24 Отзывы 7 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Митхимляна осталась светлой не только в его памяти. Город не знал серого цвета — здесь камень стен и старой мостовой отливал бирюзой, а в дорожной пыли нет-нет и поблёскивали, дрожали золотистые искорки. Сам воздух Митхимляны был светоносен и вся она — просторна, свободна, неподвластна времени и ветхости. Прекраснейший город подзвёздного мира, помнивший бессчётные столетия и так же ясно помнивший его, Наира. С тех времён, когда он ещё звался Наэро — на аветийский манер, а Митхимляна была аветийским городом. Аветы возвращались: их скорую, птичью речь Наир слышал на вокзале, у магазинов и просто, на улицах, а склады* видел на половине вывесок. Руины обрастали строительными лесами, заменялось разбитое стекло, смывались следы копоти — и другие, что страшней. Аветы возвращались. Тем, кто их изгонял, повезло меньше. О товарищах и знакомых, не сгинувших у Верта и не сложивших головы в Лои, Наир не знал ничего. Он и себя едва ли мог считать вернувшимся. Здесь, в Митхимляне аветийской, жил его отец. До войны — до всего, что было, а сейчас Наир даже не мог сказать, жив он или нет. Но если бы даже и выжил, уцелел в чёрной круговерти, то ждал он сына — своего Наэро, родного, беспечного, хотя и назвавшегося Наиром, и принявшего на плечо знак крылатого змея. Не калеку с остановившимся взглядом и подёргивающимся лицом, пугающего редких прохожих и птиц. Правый рукав — пустой — он заткнул за пояс пальто. Ныли колени, в груди не хватало воздуха, но Наир привык относиться к своему телу, как к больному и капризному ребёнку. Терпение, только терпение. Он должен дойти до площади у храма — до места, где всё началось. Храм маячил впереди, окутанный мерцающей дымкой. Светлый, чистый, он поднимался к небесам белой свечой и звал подняться с ним. Воспрянуть, возвыситься. Страшное аветийское божество, обращающее людей в сосуды своего гнева, Наир не признавал. Святая Минна, которой был посвящен храм, напоминала ему об отморозках Вилмара, так часто призывавших её имя. Но без храма и святой Минны не было и Митхимляны, а значит, не было его истории. Не было его самого. Пусть Наир и чувствовал себя уязвимым и слабым, словно наполовину истаявшим, растворяющимся в том ярком и жгучем, что составляло существо Митхимляны, только здесь мог он отыскать ключ к прошлому — своему и своего народа. И снова обрести надежду — или покой. Он сел на скамью под раскидистым шламиром. Знаменитые шламиры Митхимляны, о которых столько писали поэты. Аветийские поэты, конечно. "Железом, раскалённым докрасна, Горела неопавшая листва", учил Наир в школе. И верно, листья, острые, блестящие, не опадут до самых снегов. А небо будет — белое-белое. Сожжённое за долгое лето, сжигающее неосторожные глаза небо. Именно здесь, на небольшой площади у храма, начал свою проповедь, своё воззвание Вард Орм. Наир носил тогда смешной берет школьника, но считанные жаркие, сверкающие молодой зеленью дни оставались ему до выпуска. И, как все молодые люди, он мечтал поступить в Гли-Шилет. Ещё больше того желал его отец. Всё изменилось в тот день, когда Наир остановился у храма послушать, что говорит этот странный, испуганный и чужой молодой человек. На нём были обноски военной формы — зелёное и сизое, а голос дрожал от волнения и сбивался. И всё — блестящие, словно заплаканные, глаза, и осанка, и беспокойные руки выдавали его надлом и тревогу. Никто не знал, почему Орм укрылся в Митхимляне. Говорили, что он приходился дальней роднёй Ар-Фиримонам, когда-то жившим здесь. Агенты Мисахи могли прийти за ним в любой день, схватить или убить его ночью, в постели, но Орм не боялся. Снова и снова он говорил о величии тугкоров и об опасности, угрожающей им. Наир помнил, что он тоже тугкор, но угроза казалась ему преувеличенной. Но всё же в первый день он отдал Орму все деньги, что были с ним. Тот деньги взял, но посчитал нужным объяснить, что это на сигареты. "В Митхимляне так хочется курить". Наиру неважно было, купит Орм сигареты или еду. Только бы снова слышать его рассказы о Геме Великом и Тугкоре Отважном, об Агдаме Тугкоре, последнем князе, пытавшемся спасти гибнущее и разлагающееся, преданное государство. Мог ли Наир прочитать о них? Мог. И в учебнике, и в книгах в библиотеке. Но слышать под открытым, то ослепительным, то омрачающимся и гремящим грозой небом — это было совсем другое. В семье Наира отмечали День помраченных душ, установленный ещё милосердным королём Ставром для поминовения умерших завоевателей и всех павших за неправое дело. Но разве можно было сравнить этот скорбный, полутайный, с оттенком стыда и раскаяния день памяти с любым аветийским Величанием? Годовщиной Великого восстания, когда пёстрое аветийское шествие в костюмах той эпохи проходило от ворот до храма? Наир не отказался бы примерить чёрное одеяние с золотым змеем. Солнце палило нещадно, золотыми потоками стекало с деревьев на песок дорожек в тот день, когда он снова пришёл на площадь. Орм уже ждал его. "Мой друг Наир" — важно, что не Наэро, не искажённое аветийское произношение его имени. Они обнялись, словно старые друзья, и Орм позвал его в кафе. Посещение школьниками кафе не приветствовалось, и Наир отказался сначала. — Но не будет же ничего плохого, если ты выпьешь стакан травяного настоя, — заметил Орм. — Только не карны, конечно. И что на это можно было возразить? После жары и духоты прохладный синеватый сумрак кафе показался Наиру раем. Но парень всё ещё чувствовал неловкость — это Орм вошёл уверенно, держался просто и в то же время с каким-то изяществом, школьнику из Митхимляны недоступным. Запылённая и потрёпанная одежда впечатления совершенно не портила. И чёрные, с синеватым отливом кудри выглядели куда лучше растрёпанных белёсых волос Наира. Они сели за столик у дальнего окна. Музыка, приглушённая днём, там и вовсе была едва слышна, но Орм, скривив тонкие губы, бросил, что она слишком громкая, "дикая и аветийская". Наир поспешил согласиться. Тогда он и в мыслях не мог поспорить с Ормом. Тот заказал какой-то суп с непроизносимым названием, рыбу и тёмное вино, Наир, запинаясь и краснея, — то же, но без алкоголя. И запоздало всполошился, когда официант уже ушёл — а хватит ли ему денег оплатить такой обед. Орм небрежно махнул рукой, давая понять, что это мелочи. — Но мне неловко, — признался Наир, — если вы за меня ещё и заплатите. — Но я же пригласил тебя, какая неловкость? — удивился Орм. Он был доволен и расслаблен, словно все его горести и заботы остались позади. А Наиру спокойнее и легче было на экзамене, перед комиссией и господином директором, чем здесь, в полусонном прохладном зале. — Тебе ведь скоро семнадцать, Наир? — спросил Орм. — Уже решил, куда дальше? — Гли-Шилет, — парень опустил взгляд. Звучало не очень-то и скромно — из четверых поступающих на обучение проходил один. Но перед Ормом хотелось пообещать что-то необыкновенное, возвышенное и героическое. Поставить алтарь Великой матери на месте святилища в Храме? Вернуть Мисаху тугкорам? — Это хороший выбор, — одобрил Орм. — Достойное образование. И более свободное, чем в Мисахе. Мисаха ужасна в этом отношении. Наир знать не знал ни о каких ужасах Мисахи. — Говорят, в столице суетно, — повторил он слышанное когда-то. — Да. Суетно, шумно, и все только и думают, что о деньгах. Принесли заказ. Орм ел с аппетитом, позабыв критиковать аветийские рецепты. Наиру же еда никогда прежде не казалась настолько безвкусной. — А ты никогда не думал, Наир, — Орм низко склонился над столом, понизил голос, — о том, чтобы защищать свой народ с оружием в руках? — Армия? — Наир позволил себе усмехнуться. — Думаю пройти сборы при Гли-Шилет, во время учёбы. — Видишь ли, я не совсем об этом, — Орм посмотрел ему прямо в глаза. — Ты тугкор, Наир. Как и я. И как знать, могут наступить такие времена, что мы вынуждены будем взяться за оружие. Наир не отвёл взгляда — это было бы неправильно, нечестно. — Я понимаю, Вард. И в случае опасности — я готов. — А ты не хочешь, — продолжил Орм почти шёпотом, — быть к этому готовым чуть лучше? Потренироваться, так сказать. Наир резко обернулся, окинул взглядом зал. Они были одни. Орм, улыбаясь, ждал ответа. Похоже, ему и риск, и опасные вопросы были знакомы. А может, никакой он не тугкор, подумал тогда Наир. Коварство Мисахи общеизвестно. — Это незаконно, — сказал парень, негромко и чётко. — Законы пишутся аветами, — Орм поднял чашу с вином, — в интересах авет. А мы тугкоры. — Да, тугкоры. — Ты, наверное, не веришь мне, Наэро? Орм отпил вина. — Я никому не верю. Я же школьник ещё, мне семнадцать только через месяц будет. — Вот видишь, через месяц ты станешь мужем в глазах Мисахи и общества. Не надо бояться, — Орм коснулся его ладони. Наир отдёрнул руку и тотчас устыдился. В словах Орма была правда — не годится бояться каждой тени, каждого слова. — Ты можешь увидеть всё своими глазами, — поспешил заверить его Орм. — Взяв обычный билет до Лои. Только сойти с поезда нужно будет раньше и немного поплутать по окрестностям. Я скажу, как найти нужных людей. Их же и спросишь. Я рискую не меньше тебя, Наир. Ты точно так же можешь быть агентом Мисахи. Внимательный и вежливый школьник, интересующийся историей тугкоров — и это в городе, захламлённом всем аветийским! Но я не боюсь, Наир. Или всё-таки Наэро? — Наир, — твёрдо сказал парень. — И я тугкор. И вы правы, Мисаха считается аветийской. — Хотя никогда ею не была, — Орм показно-тяжело вздохнул. — Их рассказы о древности аветийского царства — довольно поздние легенды. Большинство городов были построены в годы так называемого завоевания. — Ну да, — Наир читал подобное, но вот поделиться прочитанным ему до этого было не с кем. — Я не понимаю, чего мы вообще ждём, — Орм покраснел, глаза его заблестели ещё ярче. — Это у них, за ними ничего нет, кроме пустых сказок. Их величайший король — чужестранец, их святая королева — арейджа*. — Минна? — Да, она Ар-Фиримон. И в этом ничего позорного нет — это тугкоры дали жителям острова возможность достичь высот через служение отважному правителю. Аветам место на севере, у Моря, из которого они и появились. — Но зачем им нападать на нас? — спросил Наир. — Нападать? — Орм удивлённо поднял брови. — Вы же сказали, что мы должны будем защищаться. —Да, верно! Потому что мы становимся всё сильнее, всё больше осознаём себя. Они не потерпят этого. Вот. Выпей, Наир! Парень помотал головой, но Орм только смеялся. — Месяц, месяц, Наир. Это ничто. И он решился — отпил глоток. Крепкое, терпкое, горькое. Домой в тот вечер он пришёл на нетвёрдых ногах. В прихожей остановился, испугавшись вдруг — не пахнет ли от него вином. Неумолчно, упрямо тикали часы, и одиннадцать кустов чародейкиной улыбки* пахли сладко, душно — как перед дождём. В доме отца ботаника пользовалась куда большим уважением, чем история. Наир посмотрел в угол, на кумир Великой матери — полнотелую тёмную фигурку. Может, будь жива мама, она бы помогла ему решить, подсказала бы, как лучше поступить. У отца спрашивать не хотелось: ему было плевать и на авет, и на тугкоров, лишь бы не закрыли контору и не отняли эти несчастные горшки с цветами. Да ещё регулярно чинили бы дорогу. — Отец, — позвал Наир, заходя в комнату, — отец! — Ты как-то встревожен, Наэро,— в сумерках, при свете лампы, он всегда казался стариком. Но ведь и правда был немолод. Мать Наира была его третьей женой и последней, сгоревшей в чёрной болезни любовью. Дети от двух первых браков давно обзавелись собственными семьями, жили где-то под Кви и знать не хотели отца, чудака из Митхимляны. Наир не общался с ними. — Я устал, отец, — в этом он не соврал. — Можно, я... "Вступлю в незаконную организацию и окончу дни в аветийской тюрьме?" Парень перевёл дыхание. — Друзья зовут меня в Лои, посмотреть море. Я поеду? Отец кивнул. — Ты совсем уже взрослый, — в его голосе, слабом, прерывающемся, было столько теплоты, что Наиру стало стыдно за свой обман. Но, в конце концов, он делает это ради людей, а значит, и ради отца тоже. Да и можно будет вернуться, если что-то смутит. Или нет? На следующий день он уже ехал в электричке. Такие путешествия всегда были для него событием. Славный путь! Ветер в окна, солнце и зелень. Совсем скоро повеет морем... Из соседнего вагона доносилась развесёлая песня. На авету — ивовый прут, На авету — петля и нож... Наир закрыл окно. Не хватало ещё, чтобы в электричке появилась полиция. Как несовершеннолетний, он должен был получить разрешение и от отца, и от совета города. Но что-то подсказывало, что не стоило ставить их в известность о будущей поездке. В конце концов, ему остался всего месяц.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Укажите сильные и слабые стороны работы
Идея:
Сюжет:
Персонажи:
Язык:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.