Interference

— Переключи радиостанцию, мать твою, что за бабское нытьё играет?! Крупный мужик с раскрасневшимся от выпивки лицом стукнул по столу кулаком так, что звякнули стоявшие на нем стаканы. Кто-то из компаньонов, смеясь, попытался возразить ему, но не убедительно, и голос потонул в массе других. На самом деле всем было уже плевать на музыку. Звенели монеты, шелестели купюры, выкладываемые на барную стойку, руки бармена беспрерывно трясли шейкер, и, словно их было больше, чем две, успевали подливать пиво в стаканы, по краям которых тут же стекала пена. Скаут умеет расслабляться. Какие бы планы не стояли на завтра, сегодня, как говорят, carpe diem. От кого он, кстати, услышал эту фразочку? Может быть как раз в череде глубоких и сиюминутных откровений в одном из баров. Коктейль в стакане похож на тропическое море. Крепкий алкоголь скаут не любит, чувство меры теряет легко, а блевать в кустах в распорядок дня не входит. Коктейль похож на газировку больше, чем на алкоголь, и это скауту нравится. В теле появляется легкость, он готов хоть сейчас пробежать стометровку на рекорд, но в то же время не хочется напрягаться. Мысли как стая птиц разлетаются тут же, как пытаешься ухватить за хвост одну из них. Ничего не раздражает, даже громкие голоса, споры, чья- то ругань. Даже если случится драка, это может быть весело. Или весело просто сбежать. Скаут улыбается этому состоянию, и когда вновь сфокусировал взгляд, то понимает, что улыбается мужчине в шляпе на противоположном конце стойки. Вместо того, чтобы сконфуженно отвернуться, он поднимает стакан в тосте. Мужчина повторяет жест и едва уловимо улыбается. На щеках мужчины трехдневная щетина, и скауту отчего-то навязчиво хочется провести по ней ладонью. Желание несвойственное ему, но самоанализ не по части скаута. Бары — лучшее место на земле. Время миссии там ограниченно, и никто не тратится на лишние прелюдии. Симпатии и антипатии определяются мгновенно, эмоции кристально чисты. Скаут потягивает коктейль через трубочку. Мужчина в шляпе достаёт из кармана рубашки портсигар, а из портсигара — самокрутку из темной бумаги. Он чиркает спичкой о бок коробка, подносит огонёк к концу сигареты и вновь поднимает взгляд на парня. Тот перебарывает инстинктивное желание торопливо и смущенно опустить глаза и вместо этого плавно переводит внимание на что-то за плечом мужчины. Волнение и поднявшийся уровень дофамина выдаёт дерганье ногой, и скаут поднимается из-за стойки с намерением свалить на танцпол. Кантри-мен, по его мнению, из тех, кто в барах исключительно пьёт, все эти телодрыгания не для него. Скаут врезается в небольшую, но плотную группу танцующих, оказывается в середине и мгновенно включается в ритм музыки. Тело от алкоголя как будто не принадлежит ему полностью. Когда рыжеволосая девушка в короткой юбке начинает вертеть рядом с ним бёдрами, мысли скаута возвращаются к человеку за стойкой. Но парень приобнимает рыжую, улыбается ей. Та смеётся пьяно и весело. В барах легко найти варианты на одну ночь, но скаут пусть и не самый капризный ребёнок в мире, но идея «лучше довольствоваться малым» ему претила. Девушка что-то шепчет на ухо, встав на носочки и прижимаясь мягкой грудью к скауту. Она смеётся, он тоже, хотя через музыку сложно разобрать слова, потом легко целует в щеку. В горле пересохло, мочевой пузырь переполнен, и скаут выбирает свернуть в туалет. Здесь звуки приглушаются, воздух свежее, но воняет мочой. Можно выпить ещё немного и сваливать на базу. Первое собрание уже утром, но перед тем, как свалить сюда, скаут точно слышал, как кто-то на ниже койке откупоривал бутылку горячительного. Скаут застегивает ширинку, ополаскивает лицо прохладной водой. Из зеркала на него смотрит симпатичный светловолосый парень, выглядящий моложе своих лет. Скаут отступает назад к двери, едва не сталкиваясь с заходящим в туалет посетителем. Но настроение сегодня у всех на удивление миролюбивое, а может быть выпито слишком мало для драк. В планах скаута уйти раньше, чем атмосфера изменится. Он возвращается в зал. На танцполе почти пусто, только, пьяно обнимаясь, качаются две парочки, в одной из которых та рыжая девчонка. Скаут не испытывает досады и идёт к своему табурету. Народу прибавилось. Он бросает взгляд туда, где сидел мужчина в шляпе и не находит его, замедляет шаг, всматриваясь в лица внимательнее. На этот раз приходится признать, что скаут огорчён. — Там что, разве не твоя подружка? Парень поворачивается и видит перед собой того самого мужчину в шляпе. Очки-авиаторы с желтыми линзами зацеплены за ворот рубашки, сам высокий, и хоть почти одного роста со скаутом, но шире в плечах. — Кто? — скаут смотрит на секунду в направлении, куда кивнул мужчина, и видит ту рыжую, с контрой танцевал, — Неа. Я тут один вообще-то. Особенность баров в том, что одиночки здесь перестают быть таковыми, невольно тяготеют друг к другу, вливаются в компании, пусть даже на один вечер. Так и сейчас, не договариваясь, они оба возвращаются к стойке, но уже вместе. Скаут занимает свой табурет, мужчина — соседний, и тут же лезет в карман за сигаретой. Предлагает и скауту, но тот отказывается. Скаут заказывает повтор того тропического коктейля, а его новый знакомый — бренди. Какое-то время оба молчат. — А ты не местный? — берет инициативу в свои руки скаут. Мужчина качает головой. — Так и думал. Акцент странный. — Австралийский. Скаут улыбается и издаёт протяжное «а», среднее между удивленным и «я так и думал». Но это объясняло специфичный вид мужчины. — А ты местный? — Не, из Бостона. Но скаут спешит свести тему, потому что говорить сейчас о себе ему не интересно. Он протягивает ладонь и представляется отчего-то выдуманным незамысловатым именем. Мужчина в ответ пожимает руку. — Мик. — Я думал, у тебя будет какое-то необычное имя, — подначивает скаут с добродушной улыбкой. Мик в ответ только загадочно щурится, накаляя интригу. Вопрос о том, что же тогда интересного в нем, если не имя, напрашивается сам собой, но он кажется слишком кокетливым. Скаут прикусывает губу и прячет интерес за глотком коктейля. Он любит прямые разговоры, а не такие со вторым дном. — За знакомство. Привлекая внимание, Мик аккуратно стукает краем стакана о бокал скаута. Сигарета дымится в пепельнице. Оба пьют за произнесённый тост, и мысленно скаут одёргивает себя не налегать на выпивку. Не потому, что теряет контроль, а потому что утром надо быть свежим и представить себя перед командованием в хорошем свете. Шансов провалиться потом и так будет предостаточно. — Но, знаешь, если тебе хочется необычного... Скаут вскидывает брови, ерзает на табурете, выпрямляет спину, всем видом демонстрируя заинтересованность. Его приятно удивляет инициатива Мика. Мужчина же снимает шляпу и кладёт ее на край стойки, поворачивается лицом к скауту: — Было как-то просыпаюсь я от того, что началось землетрясение. Так мне кажется. Все сыпется с полок. Выглядываю в окно, мимо бежит стадо кенгуру. Вылетаю наружу как был в одних штанах, одна из кенгуру тормозит и тут же лезет в драку. Скаут смеётся. История достигает абсурда, но ему нравится юмор Мика, незамысловатый и открытый. — И что ты сделал? — А ты угадай, — зловеще улыбается мужчина, на мгновение демонстрируя свою незнакомую скауту сторону, от этой улыбки пересыхает в горле, и скаут делает порядочный глоток из стакана, — Она хотела со мной драться. Я еле успел увернуться от удара, но ещё несколько кенгуру заметили, что происходит, и кинулись ей на помощь. Я чудом успел убежать и влезть на дерево. Скаут снова смеётся. Стакан пуст, а смех звучит более глубоко. Он пытается представить Мика в описанной им обстановке и у него почти получается. — А дерево оказалось кокосовой пальмой. На верхушке росли ещё незрелые орехи, так что, добравшись туда, я сорвал один, прицелился и кинул в кенгуру, — Мик прищурился, изображая замах и последующий бросок кокоса, — От прямого попадания в голову она упала без сознания. А орехов было много. Я до самого рассвета сидел на верхушке пальмы и бросал в кенгуру кокосы. Мужчина рассказывает в меру эмоционально, скаут следит за выражением его лица и движением губ. Напряжение недавнего знакомства остаётся позади. — А когда закончились коксы? — Тогда закончились и кенгуру, — с улыбкой пожимает плечами Мик, и парень хохочет, ударяя ладонью по столешнице. — Ладно, Мик, хорош, беру слова назад: ты интересный, — сквозь смех выдавливает из себя скаут. Бармен забирает пустые стаканы у обоих, и Мик предлагает угостить скаута чем-то на свой вкус. Парень подозрительно щурится, но соглашается. Мужчина дожидается, пока бармен наполнит другим посетителям два стакана пенного и озвучивает название, похожее на номер военного самолета. Тот кивает и принимается смешивать напиток. Спустя три минуты скаут с недоверием и одновременно интересом смотрит на две стопки со слоистым коктейлем. Его новый знакомый чиркает спичкой, чтобы поджечь напиток. Скаут знает, что это не влияет на вкус и по сути является только визуальным эффектом, но это круто — пить что-то горящее. Он придвигается ближе, ложась грудью на край стойки, заворожённый пламенем, пьяный не столько от алкоголя, сколько от крепкого табачного дыма и пряного аромата, исходящего от мужчины. — Попробуй, с самбукой он куда вкуснее. Скаут знает,что с чем бы ни был намешан коктейль, он все равно встанет комом в горле за гранью понятия вкуса, а то и вовсе окажется лишним, но ему нравится, как воодушевленно Мик предлагает ему что-то своё. Скаут поворачивает голову, ложится щекой на руку. Теперь ему видно лицо мужчины, и навязчивое желание коснуться его щетины вспыхивает вновь. Мик ловит его взгляд, и парень пьяно смеётся: — Классно не бриться, да? — Что? Мужчина удивлённо усмехается, скаут пользуется моментом и небрежно касается тыльной стороной ладони щеки Мика, будто смахивая пылинку. — Вот это. И тут же парень тянется за стопкой. Мик бросает спичку в пепельницу и повторяет жест скаута. Оба выпиваются залпом. Время переваливает за полночь, народу в баре полно, все гражданские. По радио объявляют новую песню, и скаут мгновенно оживляется, садится ровно как по команде «смирно». — О, слышишь, это Том Джонс! — и оттягивает ворот майки, демонстрируя край татуировки, — Я набил «sex bom» в его честь! Взгляд Мика опускается на грудь парня, лицо не выражает конкретных эмоций. Скаут уже не смущается, наклоняется ближе, приваливается к Мику, обнимает его за плечо и опускает голос до шепота: — И на самом делает он мой отец. — Серьезно? — Да. Он целится пальцем в лицо мужчины, взгляд соскальзывает на его губы. Ему нравится Мик все больше с каждой минутой их общения, и дело вовсе не в количестве выпитого. Скаут хочет поцеловать Мика, но это самое тупое, что можно сделать посреди бара, полного народа, поэтому парень заставляет себя отстраниться. В сознании щёлкает что-то вроде предохранителя. — Я, кажется, перебрал. Мик поднимается одновременно со скаутом, стоят на ногах на самом деле оба довольно твёрдо. — Давай провожу. Скаут мысленно ругается. Он не может выскользнуть из компании Мика, и теперь чувство, что его влечение взаимно, только подкрепляется. Он облизывает губы от волнения, но сам понимает, как это выглядит иначе, смотрит в глаза мужчины: — Я не домой, Мик, мне надо прогуляться и проветриться. Мужчина кивает, но тоже поднимается и надевает шляпу. За выпивку уже уплачено. Скаут сконфужен: обычно он глупо шутит после первого стакана и пытается с переменным успехом склеить девчонку типа той рыжей, с мужиками всё иначе, тут либо втайне воображать, либо... Он не думал всерьёз, что с Миком так завяжется. И теперь не понимает, как быть. Желаемое вдруг оборачивается против него. — Так давай пройдёмся. Может быть на чистой интуиции он и представился фальшиво, и тут уже срабатывают психологические механизмы и нежелание, чтобы, если его захотят найти, дать возможность для этого. Скаут умеет сбегать. Только в таких ситуациях это раньше не было нужным. Он трясёт головой, решительно отступает назад: — Да я сам, чувак, — с нажимом говорит парень. Алкоголь выветривается из головы если не весь, то на добрую половину. Скаут разворачивается и движется к выходу, широкими шагами пересекая зал, лавируя между танцующими потными телами. Теперь ему и правда необходимо проветриться: в мыслях абсолютный хаос. На улице свежо. Дневная духота спала, но скаут все ещё задыхается. Он быстро оглядывается: у входа горит желтый тусклый фонарь, освещающий вывеску, впереди темно. В стороне на пустыре парковки о чем-то говорят трое человек. Парень сворачивает в противоположную от них сторону, но вместо того, чтобы убежать прочь, прячется за кустами. Манди выходит вскоре, скаут видит через листву уголёк его сигареты и его отблеск в очках. Он на секунду жалеет, что сбежал, но тут же убеждает себя, что это правильное решение.