Побочный эффект

Kelly Clarkson\Hear Me Nicholas Hooper\Snape's Memories       Выскочив в холл, Луна стремительно добежала до лестницы, ведущей на второй этаж, промчалась по ней, едва касаясь ступенек, пронеслась по коридору со скоростью, ей совершенно несвойственной и лишь на площадке перед следующим лестничным маршем замедлила шаг, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.       Луне ещё никогда в жизни не приходилось перемещаться столь стремительно. Куда подевалось её обычное полусонное состояние и замедленные, слегка заторможенные движения? Она мчалась из подземелий так, словно опасалась, что Снейп погонится за ней, догонит и… И что дальше — она не знала. Но предполагала, что ничего хорошего это ей не сулит.       Окончательно отдышавшись, Луна стала медленно подниматься по ступеням, размышляя о том, что же такое на неё нашло и как она осмелилась сделать то, что сделала. К счастью, было уже достаточно поздно, лестница вела себя смирно и никуда не перемещалась, давая Луне возможность беспрепятственно добраться до башни Райвенкло. Оказавшись перед входом в гостиную, Луна машинально взялась за бронзовый молоток в виде ворона и тихонько постучала в сплошную стену из старинного дерева. Голос, привычно задававший вопросы, на которые следовало ответить, чтобы попасть внутрь, по причине позднего времени был тих и казался заспанным: — Как спрыгнуть с десятиметровой лестницы и не ушибиться?       Луна какое-то время пыталась вникнуть в суть вопроса, что ей удалось совсем не сразу. Её мысли сейчас были настолько далеки от решения даже самых простеньких логических задач, что пробиться сквозь их поток Луне стоило изрядных усилий. Впрочем, привычка всё же взяла верх над задумчивостью. Поразмыслив немного, Луна ответила: — Нужно прыгать с нижней ступени. — Добро пожаловать, мисс. Доброй ночи. — Доброй ночи, — машинально ответила Луна, входя в арку, освободившуюся от закрывавшей её преграды.       Тихо пройдя по пустой гостиной мимо мраморной статуи Ровены Райвенкло, смутно белеющей в отсветах догорающего камина, Луна неслышно прошмыгнула в спальню и юркнула в постель, задёрнув за собой полог из синего бархата. И уже там, внутри, быстро разделась, бросив вещи в изножье кровати и, натянув пижаму, залезла под одеяло.       Теперь она могла спокойно обдумать случившееся, не привлекая ничьего внимания. Что же она наделала сейчас там, внизу, на выходе из подземелий? Она поцеловала профессора Снейпа. Обняла, пользуясь своей невидимостью и поцеловала в щёку. Просто прикоснулась губами — только и всего. Но от этого прикосновения тело Луны била мелкая дрожь. Она вспоминала холод его впалой, гладко выбритой щеки, запах его кожи — и её уже не смущала собственная смелость, граничившая с дерзостью. Ей хотелось снова касаться его — губами, руками, чувствовать его так близко… Интересно, что в тот момент почувствовал он сам? А вдруг он разозлился? Что, если ему был неприятен её поцелуй? Луна похолодела. Скорее всего, так и есть. И он не убил её на месте только потому, что она слишком быстро убежала от него. А завтра… Завтра он, конечно, ничего не скажет ей, но пригвоздит своим холодным жёстким взглядом. Или найдёт к чему придраться на уроке и наговорит гадостей… Ну и пусть. Она вполне в состоянии всё это пережить. А вот если он решит, что она перешла все допустимые границы, воспользовалась тем, что он позволил ей помнить и знать о нём всё и даже согласился сварить зелье с её кровью… Если после её глупой выходки он передумает? Более того — всё же сотрёт ей память, решив, что такую наглость нельзя поощрять?       Дура! Что же она наделала? Видимо, не зря все зовут её полоумной Лавгуд. Она всё испортила этим своим дурацким поцелуем! Всё! Из глаз Луны брызнули слёзы, и она уткнулась лицом в подушку, как будто кто-то мог сейчас её увидеть. Но чем сильнее лились слёзы из глаз, тем больше крепло в душе убеждение — никакой этот поцелуй не дурацкий. Он такой… такой… Луна в последний раз всхлипнула, вздохнула и слабо улыбнулась, вновь вспоминая всё то, что почувствовала, коснувшись губами этой бледной гладкой щеки, показавшейся вдруг такой родной и желанной. У неё в душе зародилась и с каждой минутой крепла уверенность — он не сотрёт ей память. И они обязательно сварят Охранное зелье для него. Вместе. ***       А Снейп, вернувшись к себе, ещё долго мерил шагами комнату, пытаясь унять вспышку ярости в душе. Как она посмела?! Как посмела эта девчонка его поцеловать? Ведь это немыслимо! Писать письма, стишки глупые, пусть даже рисовать портреты — это ладно, пусть. Что взять с юных влюблённых идиоток? Но поцеловать! До чего же он докатился! Слабак. Тряпка. Нужно было сразу стереть ей память — начисто, к драккловой матери. Он не сделал этого, проявил преступную слабость — и она тут же воспользовалась ею.       Ну нет, мисс Лавгуд. Ничего у вас не выйдет. Завтра же хороший Обливэйт навсегда отобьёт у вас охоту жалеть слизеринских чудовищ и сочувствовать всяким сальноволосым ублюдкам. Злость на Луну постепенно перерастала в злость на самого себя. Как он мог настолько раскиснуть и расслабиться? Почему? Почему он оставил всё как есть? Неужели потому, что ему была приятна любовь этой сумасшедшей девчонки? Настолько приятна, что он не смог заставить себя расстаться с этим чувством? А как же любовь к Лили?       Эта мысль обожгла Снейпа, словно Адским пламенем. Неужели ради чувств какой-то девчонки он посмел позабыть о той, кого безответно любил всю жизнь и кому хранил верность все эти годы? Да что же в этой девице такого, что заставило его настолько забыться? Что?!       Снейп метался по комнате, точно хищник по клетке. Он не понимал, что с ним происходит. Задавал себе вопросы и не находил на них ответов. Наконец, измученный, он повалился в кресло с твёрдым намерением завтра же стереть память Лавгуд. Это решение его немного успокоило. Он откинул голову на спинку и закрыл глаза. И тут же ощутил слабое прикосновение девичьих губ к своей щеке. Её прикосновение. Что-то задрожало в его груди, какое-то неведомое, доселе ни разу не испытанное им чувство. Оно пугало его и согревало одновременно. Хотелось немедленно избавиться от него, но сердце сжималось от страха при мысли, что оно вдруг куда-то исчезнет.       Снейп долго прислушивался к себе. В конце концов он подался вперёд, уронил голову на мучительно сцепленные руки и тихо застонал. Он должен стереть девчонке память. Он обязан сделать это. Ради неё, ради себя, ради Дамблдора и их общего дела. И ради памяти о женщине, которую он любит. Но, Мерлинова борода, как же ему не хочется делать этого! ***       Урок Защиты от Тёмных Искусств был последним перед обеденным перерывом. Луна ждала его со страхом и каким-то непонятным ей самой нетерпением. Она боялась встречи с профессором и одновременно жаждала её.       За завтраком в Большом зале Луна время от времени пыталась украдкой поймать его взгляд, но ей ни разу это не удалось. И это при том, что он всё время спокойно оглядывал Зал своими холодными непроницаемыми глазами. Его равнодушный взгляд скользил по Луне, как по всем остальным ученикам, сидящим за столами и казалось, что он вовсе не замечает её. И хоть Луна понимала, что это всего лишь игра на публику, что в душе профессора сейчас, возможно, бушуют нешуточные страсти, его равнодушие невольно ранило девочку. Однако она не могла не отдать должное его выдержке, хладнокровию и умению носить маску на непроницаемом лице. На котором сегодня особенно заметны были тёмные круги под глазами. Наверное, он плохо спал? Переживал? Но отчего? Не оттого же, что какая-то девчонка набралась наглости и чмокнула его в щёку, пользуясь своей невидимостью?       Луна вздохнула и продолжила вяло ковырять ложкой овсяную кашу. Есть не хотелось. Неприятный комок под ложечкой сжимался и вызывал у Луны томительное чувство беспокойства, лишая её возможности нормально позавтракать. Оставив попытки проглотить овсянку, Луна отправилась на занятия. Все её мысли в течение дня вращались вокруг предстоящей встречи с профессором Снейпом. Даст ли он ей возможность сказать те слова, которые Луна придумывала и репетировала полночи? Или вовсе не станет с ней разговаривать?       В течение учебного дня напряжение Луны росло и к началу урока по ЗОТИ стало настолько сильным, что ей едва удавалось сдерживать нервную дрожь. Луне стоило неимоверных усилий высидеть положенное время и не броситься навстречу Снейпу, как только он появился на пороге класса и велел всем войти. В течение урока Снейп не обращал на неё никакого внимания, за что Луна была ему бесконечно благодарна, поскольку сосредоточиться на том, что происходит в классе, у неё не было ни малейшей возможности. Луна с нетерпением ждала окончания занятий, решив остаться, когда все покинут класс и поговорить с профессором. Она в сотый раз прокручивала у себя в голове всё, что собиралась ему сказать, как вдруг в сумбурный вихрь её мыслей неожиданно вторгся холодный голос Снейпа: — Мисс Лавгуд. Какое контрзаклятие нужно применить в данном случае?       Луна вздрогнула. Конечно, она не слышала, о каком заклятии идёт речь. Но даже если бы и слышала — что толку? Всё равно она не смогла бы сосредоточиться и вспомнить контрзаклятие к нему.       Снейп несколько мгновений бесстрастно взирал на неё, а потом брезгливо скривил рот и процедил: — Пять баллов с Райвенкло. И задержитесь здесь после урока.       Луна молча вздохнула. Он всё-таки нашёл способ оставить её в классе, не вызывая ничьих подозрений. Теперь всё будет зависеть от того, насколько убедительными покажутся профессору её слова. Если он вообще станет их слушать.       Луна попыталась сглотнуть. Под ложечкой от волнения защемило ещё сильнее. Когда же закончится этот урок? Хоть бы он вообще не заканчивался! Да скоро там уже этот колокол?       Противоречивые мысли и желания разрывали Луну на части. Минуты ползли так медленно, что казались липкими слизняками. Нервы Луны были на пределе, поэтому от звука колокола, возвещавшего окончание урока, она подпрыгнула, словно он ударил прямо у неё над ухом.       Ученики торопливо покидали класс. Джессика бросила на Луну ободряющий взгляд, полный сочувствия и направилась к выходу. Класс опустел. Снейп стоял перед учительским столом, чуть присев на него и сложив руки на груди. Его пустой взгляд, направленный на Луну и одновременно куда-то сквозь неё, не выражал никаких эмоций. Луна решительно поднялась со своего места, сделала несколько шагов по проходу между партами и остановилась прямо напротив профессора, глядя ему в глаза. Она заговорила быстро, словно боялась, что он не даст ей высказаться: — Господин профессор, выслушайте меня, прошу вас, — Луна молитвенно сложила руки. — Позвольте мне сказать, а потом делайте, что хотите.       Снейп молча ждал. Правильнее всего было бы сейчас же, немедленно стереть девчонке память и покончить с этим раз и навсегда. Но что-то мешало ему сделать это. Снейп убедил себя в том, что ему необходимо послушать, о чём ей хочется сказать. «Последнее слово подсудимого перед казнью», — усмехнулся он про себя. — Я знаю, что поступила нагло, дерзко и…и что так недопустимо себя вести. Тем более что я воспользовалась своей невидимостью, и мой… моё поведение стало неожиданностью для вас… — Луна говорила очень быстро, что было ей вовсе несвойственно. Она торопилась, иногда комкая слова, но Снейп не прерывал её. — Я знаю, что виновата. И я… я прошу у вас прощения за мою дерзкую выходку. Обещаю вам больше никогда так не делать. И прошу вас, несмотря на мой поступок, не стирать мне память. Пожалуйста, господин профессор!       Луна сильнее сжала руки и взглянула на него с такой отчаянной мольбой, что сердце Снейпа на миг сжалось. Было в облике этой девчонки что-то такое, что не позволяло ему просто взмахнуть палочкой и произнести: «Обливэйт». Но вот что? Что сдерживало его? Почему его вообще трогает её голос, её взгляд и эти по-дурацки сложенные руки? Может быть потому, что, побывав в его шкуре, она стала частью его самого? И лишиться её означало для него потерять часть себя? Кто добровольно решиться отрубить себе руку или ногу? Кто откажется от существа, понимающего и чувствующего его так же, как самого себя? Да у кого вообще есть настолько близкое существо? По иронии судьбы — только у него, у человека, решившего не подпускать к себе никого. А это существо, нечаянно оказавшееся настолько близко, что стало им самим, вдруг оказалось таким необходимым, что он теперь не в состоянии оторвать его от себя.       Рука Снейпа нехотя потянулась за волшебной палочкой, лежащей в кармане мантии. Луна уловила это движение и, закусив губу, бросила на него взгляд, полный такой мольбы и отчаяния, что Снейп почти физически ощутил её боль. — Господин профессор… — Луна сжала руки так, что побелели костяшки пальцев. — Когда вы сотрёте мне память… Пожалуйста… Возьмите мою кровь для своего зелья.       Снейп медленно покачал головой. — Пожалуйста, господин профессор! Вам нужно это зелье. А я ведь всё равно буду любить вас. Даже ничего о вас не помня.       Луна поникла перед ним, опустив голову и ожидая рокового: «Обливэйт». Рука Снейпа повисла вдоль тела, так и не добравшись до кармана. — Вы свободны, Лавгуд, — глухо произнёс он.       Луна не поверила своим ушам. Он что же, отпускает её, не стерев память? Она подняла на профессора удивлённые глаза и встретила его взгляд, в котором теперь сквозила горечь. — Вы не ослышались, — устало произнёс Снейп. — Убирайтесь. — Спасибо… — тихо прошептала Луна, не сводя глаз с его вдруг осунувшегося лица. — А когда мы сварим зелье, господин профессор? — Когда мне понадобится ваше участие, я оповещу вас, — резкий голос Снейпа странно контрастировал с его усталым обликом.       Луна молча смотрела на него. Ей так хотелось подойти к нему вплотную, провести ладонью по его впалой щеке, погладить спутанные пряди волос… Но она только что пообещала не делать ничего подобного — и он поверил ей, потому что не стёр память. Не стёр, хоть она, Луна, не смела надеяться на такую милость с его стороны. Поэтому она молча смотрела на профессора, и её глаза говорили всё то, что она не смела высказать вслух.       В повисшей тишине внезапно раздался утробный урчащий звук. Луна с ужасом поняла, что звук этот издал её желудок, сжавшийся в голодном спазме. Её взгляд стал испуганным и растерянным. Уголок рта Снейпа пополз вверх. — Мисс Лавгуд. Немедленно отправляйтесь на обед. Поскольку ваша кровь является настолько ценным ингредиентом, — последние два слова Снейп выделил особо ядовитым тоном, — вы обязаны поддерживать свой организм в надлежащем состоянии. Каким бы я ни был чудовищем, мне не нужна кровь истощённого голодом существа. — Простите, господин профессор, — Луна почувствовала, как её щёки начинают гореть. — Надеюсь, свой обед вы не развезёте по тарелке, как это случилось с завтраком. — Нет, господин профессор, — громко крикнула Луна, стараясь заглушить урчание своего проголодавшегося желудка, и бросилась прочь из класса, на бегу схватив лежавшую на парте сумку.       Захлопнув дверь кабинета, Луна опрометью помчалась по коридору. Ей казалось, что за спиной у неё выросли крылья. Северус не стёр ей память! Она сварит с ним зелье! И он заметил сегодня утром, что она плохо завтракала! Он! Заметил! Он смотрел на неё, делая вид, что она так же безразлична ему, как и все остальные! Смотрел и видел, что она почти не ест. Мерлин всемогущий! Неужели она ему не безразлична?       А Снейп ещё долгих пять минут стоял в классе в той же позе, кусая губы и пытаясь понять, что же такое он сейчас сотворил? Почему он не выполнил принятого накануне решения? И главное, что ему теперь со всем этим делать? Впрочем, ответ на последний вопрос нашёлся быстро. Исследовать. Исследовать этот странный побочный эффект. А для этого сварить новую порцию зелья с добавлением крови влюблённой в него девчонки. ***       Снейпу не терпелось как можно скорее взяться за приготовление зелья. Но в этот вечер осуществить задуманное ему не удалось. После уроков в класс Защиты от Тёмной Магии неожиданно заглянул Дамблдор: — Не хочешь ли ты прогуляться со мной, мой мальчик? — Думаю, прогулка состоится независимо от моего желания, — недовольно буркнул Снейп.       Они молча прошли по сумрачным коридорам замка и вышли во двор, совершенно пустой и казавшийся безжизненным в окутывавших его сумерках. После ясного, холодного короткого ноябрьского дня наступил тихий морозный безветренный вечер. В тишине пустынного двора каждый шаг гулко отдавался, подхваченный эхом, и отражался от древних каменных стен, создавая впечатление, что идут не двое, а с десяток людей. — Северус, скажи, это Волдеморт дал Драко ожерелье, от которого пострадала Кэти Белл? — Не думаю, — Снейп задумчиво вышагивал рядом с директором по безлюдному двору. Они всё дальше удалялись от замка. — Скорее всего, мальчишке предоставлена полная свобода в выборе способа вашего уничтожения, и Тёмный Лорд не вмешивается в его дела. Он просто ожидает результата. — Думаешь, это ожерелье из запасов Люциуса, которые авроры так и не смогли найти в его замке? — Почти уверен в этом. Поэтому призываю вас быть осторожным — неизвестно, что он предпримет в следующий раз. — Я всегда осторожен, — усмехнулся в бороду Дамблдор. — Это заметно, — Снейп слегка кивнул на безжизненно повисшую руку Дамблдора. — Будь милосердным к слабостям старика, которому уже недолго осталось жить. Каждый совершает ошибки. И каждый расплачивается за них.       Какое-то время они шагали молча. Внезапно Снейп спросил, очевидно, движимый своими мыслями: — Чем вы занимаетесь каждый вечер, запираясь с Поттером?       Дамблдор устало посмотрел на него: — Почему тебя это интересует? Надеюсь, Северус, ты не хочешь прибавить ему сидения после уроков? Мальчик, по-моему, скоро будет проводить взаперти больше времени, чем на свободе. — Он — вылитый отец…  — На вид — может быть, но в глубине сердца он гораздо больше похож на свою мать. Я провожу с Гарри много времени, потому что есть вещи, которые мне нужно с ним обсудить, кое-какая информация, которую я должен ему передать, пока не поздно.  — Информация, — повторил Снейп. — Ему вы доверяете… а мне нет. — Дело не в доверии. Как мы оба знаем, время мое ограничено. Мальчик должен — это крайне важно — получить от меня достаточно информации, чтобы выполнить свою задачу.  — А почему мне нельзя получить ту же информацию? - Снейп смотрел прямо перед собой, не поворачивая к Дамблдору окаменевшего лица. — Я предпочитаю не складывать все мои тайны в одну корзину — тем более в корзину, которая большую часть времени болтается на руке лорда Волдеморта.  — Но я делаю это по вашему распоряжению! - в голосе Снейпа слышалось плохо скрываемое возмущение. — Да, и делаешь непревзойденно. Не думай, Северус, что я недооцениваю постоянную опасность, которой ты себя подвергаешь. Поставлять Волдеморту информацию, которая кажется ему ценной, и при этом скрывать самое главное — такую работу я не мог бы поручить никому, кроме тебя. — И всё же вы куда больше доверяете мальчишке, неспособному к окклюменции, посредственному волшебнику, и к тому же имеющему прямую связь с мыслями Тёмного Лорда! -воскликнул Снейп. — Волдеморт боится этой связи, — сказал Дамблдор. — Не так давно он попробовал — так, слегка, — что значит для него по-настоящему проникнуть в мысли Гарри. Это была такая боль, что подобной он не испытывал никогда в жизни. Он не станет больше пытаться завладеть Гарри, я уверен. По крайней мере таким способом. — Не понимаю. — Искалеченная душа лорда Волдеморта не может вынести соприкосновения с такой душой, как у Гарри. Она чувствует себя, как язык, лизнувший ледяное железо, как живая плоть в огне…  — Души? Мы ведь говорили о мыслях! — В случае Гарри и лорда Волдеморта это одно и тоже.       Дамблдор посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что они одни. Они дошли почти до Запретного леса, и, похоже, рядом действительно никого не было. — После того как ты убьешь меня, Северус… — Вы отказываетесь быть со мной откровенным и тем не менее ожидаете от меня этой маленькой услуги! — проворчал Снейп. Его худое лицо выражало сейчас настоящую злость. — Как многое для вас разумеется само собой, Дамблдор! А что, если я передумал? — Ты дал мне слово, Северус. Раз уж мы заговорили об услугах, которых я от тебя жду, — ты ведь, помнится, согласился приглядеть за нашим юным другом из Слизерина?        Снейп посмотрел на него сердито, с вызовом. Дамблдор вздохнул:  — Северус, приходи сегодня вечером, к одиннадцати, в мой кабинет — и ты больше не будешь жаловаться, что я тебе не доверяю…       К одиннадцати часам Снейп появился в кабинете директора. Тот уже ждал его. Тьма за окнами казалась непроницаемой. Фоукс сидел тихо. Снейп уселся в кресло напротив директорского стола и замер в ожидании.       Дамблдор встал и прошёлся по кабинету. Снейпу показалось, что старик взволнован. — Северус, то, о чём я тебе сейчас скажу, должно оставаться тайной для всех, включая Гарри. Он не должен ничего знать до самого последнего момента, до тех пор, пока не будет необходимо, а то разве хватит у него сил сделать то, что он должен сделать? — А что он должен сделать?  — Это наш с Гарри секрет. А теперь слушай внимательно, Северус. Настанет время — после моей смерти — не спорь, не перебивай меня! Настанет время, когда лорд Волдеморт начнет опасаться за жизнь своей змеи.  — Нагайны? — удивленно переспросил Снейп. — Именно. Настанет время, когда лорд Волдеморт перестанет посылать змею выполнять свои приказы, а станет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Вот тогда, — я думаю, можно будет сказать Гарри.  — Сказать Гарри что?        Дамблдор набрал в грудь воздуха и закрыл глаза.  — Сказать ему, что в ту ночь, когда Лили поставила между ними свою жизнь, словно щит, Убивающее заклятие отлетело назад, ударив в лорда Волдеморта и осколок его души, оторвавшись от целого, проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании. Часть лорда Волдеморта живёт в Гарри, и именно она даёт мальчику способность говорить со змеями и ту связь с мыслями лорда Волдеморта, которую он сам не понимает. И пока этот осколок души, о котором и сам Волдеморт не догадывается, живёт в Гарри, под его защитой, Волдеморт не может умереть. — Значит, мальчик… мальчик должен умереть? — спросил Снейп очень спокойным голосом.  — И убить его должен сам Волдеморт, Северус. Это самое важное.       Опять настало долгое молчание. Потом Снейп сказал: — Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради неё. Ради Лили.  — Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать ему испробовать свою силу. — Дамблдор по-прежнему не поднимал плотно сомкнутых век. — Тем временем связь между ними всё крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нём, он устроит всё так, что, когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волдеморта.        Дамблдор открыл глаза. Снейп смотрел на него с ужасом:  — Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент? — Тебя это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на твоих глазах? — В последнее время — только те, кого я не мог спасти. — Снейп поднялся. — Вы меня использовали. — То есть? — Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю все это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью на убой…  — Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьёзно сказал Дамблдор. — Уж не привязался ли ты, в конце концов, к мальчику? — К мальчику? — выкрикнул Снейп. — Экспекто патронум!       Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань, спрыгнула на пол, одним прыжком пересекла кабинет и вылетела в раскрытое окно. Дамблдор смотрел ей вслед. Когда серебряное свечение погасло, он обернулся к Снейпу, и глаза его были полны слёз. — После стольких лет? — Всегда, — ответил Снейп.       Он резко развернулся бросился к выходу. Рывком распахнул дверь и, ни слова не говоря, захлопнул её за собой. Дамблдор не удерживал его. Он ещё какое-то время стоял посреди кабинета, задумчиво покачивая головой и глядя на закрытую дверь взглядом, устремлённым в себя.       Снейп быстро преодолел лестницу, ведущую из директорского кабинета в холл. Он кусал губы и сжимал кулаки от гнева и досады. Остановившись внизу, он изо всей силы грохнул кулаком по мраморным перилам. Физическая боль помогла ему взять себя в руки. Фраза «Мальчишка должен умереть» заполнила собой всю голову и изнутри рвала мозг на части. Мальчишка должен умереть. Мальчишка должен умереть…       Стоп. Но если Поттер погибнет от руки Волдеморта, кто же тогда убьёт самого Волдеморта? Ведь один из них должен убить другого. И если Поттер умрёт, Волдеморт останется жить. И значит, то дело, которому он служит, не имеет смысла точно так же, как и все его попытки сохранить мальчишке жизнь? Все его усилия, муки, служение двум господам — всё это бессмысленно? Или всё-таки у старика есть план победы над Тёмным Лордом? И он не хочет посвящать в него Снейпа, а посвящает Поттера?       Снейп едва не бросился обратно в кабинет, чтобы тут же, немедленно потребовать у Дамблдора разъяснений. Но, поняв, что уже слишком поздно, оставил эту затею, решив, что обязательно всё узнает в ближайшее время. Либо старик доверяет ему, либо он отказывается служить ему втёмную, не имея перед собой ясной цели.       В эту ночь Снейп так и не смог уснуть, терзаемый болью, негодованием и мерзким чувством, что его вновь обманули, использовали его чувства, растоптали его любовь, воспользовались ею. Он оберегал мальчишку, надеясь тем самым хоть как-то искупить свою вину перед его матерью, а оказалось, что старику нужно было лишь время на то, чтобы он успел подготовить из сына Лили жертву, которая подставит себя под Аваду Тёмного Лорда добровольно и совершенно сознательно. Избранный оказался такой же пешкой в игре Дамблдора, как и он сам. Кажется, ему, Снейпу, будет не так тяжело убивать старика, как ему представлялось ранее. Во всяком случае, произнося роковое заклинание, он будет вспоминать именно этот момент.       Весь день Снейп приходил в себя и привыкал к этой мысли. Что бы там ни думал и ни говорил Дамблдор, он, Снейп, знает, в чём состоит его долг. Он по-прежнему будет охранять жизнь Поттера и делать всё, от него зависящее, чтобы приблизить конец Тёмного Лорда — убийцы его любимой женщины. И ради этого он будет продолжать шпионить для Дамблдора и постоянно рисковать собственной жизнью, чтобы приблизить конец чудовища. Если уж старик затеял эту игру, значит, он уверен в успехе. Нужно только выведать у Дамблдора его планы. Снейп знал — директор по-прежнему собирается пользоваться его услугами шпиона. А значит, ему необходимо Охранное зелье, которое позволит ему и дальше продолжать эти опасные игры.