Побочный эффект

Гет
NC-17
Завершён
377
автор
Solar Finferli гамма
Размер:
713 страниц, 81 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
377 Нравится 753 Отзывы 197 В сборник Скачать

Глава 33

Настройки текста
Backstreet Boys\Incomplete Céline Dion\Seduces Me       Весь следующий день Луна честно старалась выполнить возложенное на неё задание. Как только появлялась возможность остаться лицом к лицу с кем-то из сокурсников, Луна мысленно произносила «Легилименс!» и изо всех сил пыталась проникнуть в мысли своего визави. Стоит ли говорить, что у неё ничего не получалось? Лёгкость, с которой она накануне попадала в сознание Снейпа, давала ей повод думать, что с проникновением в мозг всех прочих у неё проблем не будет. Но всё оказалось совсем не так. Конечно, её товарищи по учёбе понятия не имели об окклюменции. Никто из них не сопротивлялся попыткам Луны забраться в их мозги, не выставлял защитных барьеров. Но, несмотря на это, у неё ничего не получалось. Луна была совершенно озадачена и сбита с толку, но не оставляла этого неблагодарного занятия.       На перемене, когда Луна особенно пристально смотрела в лицо Джессике и так напряжённо пыталась проникнуть в её мысли, что на лбу выступили капельки пота, подруга нервно дёрнула плечом и тихонько прошипела: — Лавгуд, что с тобой? Почему ты так уставилась на меня, будто собираешься прожечь во мне дыру? Порчу какую-то на мне испытываешь? — Нет, что ты? — Луна слегка смутилась и отвела глаза. — Просто пытаюсь прочитать твои мысли.       Джессика хмыкнула: — Ты действительно считаешь, что это так просто? — Нет. Именно поэтому у меня ничего и не получается. — Слушай, Лавгуд, у тебя всё не как у людей. А после того, как ты побывала в Министерстве — совсем странная стала. Хотя куда уж больше? Может, расскажешь, что там с тобой такое сделали? — Джессика взглянула на Луну то ли пытливо, то ли соболезнующе. — Да ничего особенного там со мной не сделали, — Луна безмятежно улыбнулась подруге. — Просто я там упала и сильно головой ударилась. — Это многое объясняет, — саркастично усмехнулась Джессика. — Но ты всё-таки старайся как-то держать себя в руках. И не смотри так больше на меня. Мало ли что тебе в голову взбредёт. — Хорошо, не буду, — пообещала Луна и до самого вечера продолжала упражняться в легилименции на всех, кто попадался ей под руку, кроме Джессики.       Попытки очищать сознание и воздвигать окклюментные щиты тоже потерпели фиаско. Луна пыталась повторять те приёмы, которые использовал Снейп, но, по всей видимости, они ей совершенно не подходили. А изобрести какой-то свой способ защиты она не могла, поскольку совершенно не знала никаких других техник постановки окклюментных щитов. Все эти упражнения настолько измучили её, что к вечеру она ощущала себя полностью выпотрошенной и выжатой. Идти на занятия к Снейпу в таком состоянии было стыдно. Он подумает, что она тупая, бестолковая, ничего не умеющая дурочка, на которую не стоит тратить время. А Луне очень не хотелось, чтобы он так думал. Её особенно страшила мысль о том, что он откажется заниматься с ней, и у неё не будет возможности видеться с ним каждый вечер.       Поэтому к назначенному сроку Луна собрала остатки своих физических и психических сил и отправилась в кабинет Защиты от Тёмной Магии, совершенно не представляя, как будет оправдываться перед Снейпом в том, что не выполнила его задание.       Снейп, как обычно, сидел за столом, заваленным грудой пергаментов с домашними работами. На стук в дверь он отозвался своим обычным бесстрастным «Войдите». Луна не могла знать, как тщательно Снейп следил за голосом, чтобы, не дай Мерлин, в нём не проявились нотки радостного нетерпения, с которым он ожидал этого стука. Впрочем, умение владеть собой всегда оставалось его основным жизненным навыком. И если уж он до сих пор не выдал себя Волдеморту, то справиться с волнением от прихода какой-то девчонки и подавно смог.       Его глуховатое холодное «Войдите» отозвалось в Луне лёгкой сладкой дрожью. Томительно защемило под ложечкой и беспокойно заныло в груди. Луна медленно открыла дверь и, аккуратно прикрыв её за собой, побрела к учительскому столу между рядами парт. Ноги вдруг стали ватными, движения — замедленными, как во сне. Комната утратила форму, а предметы в ней — чёткие очертания. И лишь образ сидящего за столом Снейпа оставался ярким и настоящим. Луна устремилась к нему, как к единственной реальной цели среди царящего вокруг хаоса. — Добрый вечер, господин профессор.       Звук собственного голоса, кажется, немного привёл её в чувство. Предметы перестали расплываться. Классная комната приобрела свой обычный вид. — Что с вами, Лавгуд?       Снейп внимательно смотрел на Луну. Наверное, выглядела она не слишком хорошо. И чувствовала себя, пожалуй, тоже. Потому что ей на миг показалось, что в его холодных пустых глазах промелькнула тревога. А этого ведь быть не могло… Или могло? — Всё в порядке, господин профессор. Наверное, я сегодня просто перезанималась. — Сядьте, — приказал Снейп, указывая ей на стоявший напротив стола стул.       Луна послушно уселась на него. Теперь голос Снейпа не вызывал в ней беспокойного томления, а наоборот приводил в чувство. Её взгляд стал осмысленным. Кажется, она полностью пришла в себя.       Луна сфокусировала взгляд на лице Снейпа. Тот продолжал внимательно наблюдать за ней. — Так. В себя вы пришли, — констатировал Снейп. — Рассказывайте, как вам удалось довести себя до подобного состояния. — Не знаю, — Луна слегка пожала плечами. — Как-то само вышло. — Тренировались в окклюменции и легилименции весь день без перерыва? — раздражённо спросил он. — Почти. На уроках не тренировалась, — ответила Луна. — Тогда почему выглядите так, будто вас жевала мантикора? И, судя по всему, чувствуете себя соответственно? — Не знаю, — Луна виновато потупилась. — Вообще, я чувствовала себя хорошо. А перед тем, как войти в класс, у меня голова закружилась и всё перед глазами поплыло, — честно призналась она.       Снейп как-то странно взглянул на Луну. Знала бы она, что стук в дверь и её появление на пороге вызвали у него похожие, хоть и не настолько сильные чувства. Но он, разумеется, не собирался докладывать ей о своих состояниях и переживаниях. Хватит и того, что он сам осознаёт, насколько неадекватными стали его реакции после того «эксперимента» с зельем. — Итак, вы весь день упражнялись в легилименции и очищали сознание, — Снейп сцепил пальцы и внимательно посмотрел на Луну. — Ага, — кивнула она. — И каковы результаты? Вы сумели проникнуть в чьё-то сознание? — Нет, — Луна виновато опустила голову.       Её ответ ничуть не удивил Снейпа. Результат был ожидаемым. Он и не предполагал, что у девчонки что-то получится. По всей видимости, её «талант легилимента» распространялся лишь на самого Снейпа. И это было очень странно. В течение прошедших суток мысли Снейпа возвращались к этому феномену всякий раз, как у него появлялось свободное время. Но, поскольку времени этого всегда было в обрез, ему так и не удалось тщательно проанализировать случившееся, а уж тем более прийти к каким-то определённым выводам. Он решил оставить это на потом, когда Лавгуд поупражняется в легилименции на других. Он был уверен, что у неё ничего не выйдет, но чем драккл не шутит? Когда дело касается Лавгуд, можно ожидать чего угодно. — Этого следовало ожидать, — холодно ответил Снейп.       Девчонка ещё ниже опустила голову. Она что же, считает, что он винит её в этой неудаче? Как глупо. Снейпу вдруг захотелось подбодрить её, сказать, что ничего страшного не случилось и что результат как раз находится в пределах нормы. Но вместо этого он произнёс своим привычным полупрезрительным тоном: — Давайте проверим ваши успехи в окклюменции. Встаньте здесь, — он указал ей место в проходе между партами.       Луна послушно поднялась и заняла оборонительную позицию с волшебной палочкой в руке. Снейп встал напротив. — Готовы? — Да. — Легилименс!       Луна попыталась представить стену наподобие той, что возникала в сознании Снейпа всякий раз, когда он появлялся перед Волдемортом. Но образ этот расплывался и исчезал. Его место занимали привычные Луне мысли про папу и морщерогих кизляков, про учёбу и сокурсников, про друзей и Министерство магии… Ну и, конечно же, про Северуса. Эти мысли занимали большую часть её сознания и сильнее прочих мешали создать хоть что-то похожее на окклюментный барьер.       Сознание Луны было доверчиво распахнуто перед Снейпом и лежало, как на ладони. Снейп без труда выделил впечатления сегодняшнего дня и все её попытки очищать сознание. Он отметил про себя, что попытки эти оказались на удивление результативными. Если бы в тот момент кто-то захотел проникнуть в мозг девчонки, это оказалось бы не так просто сделать, как удаётся ему сейчас. Тогда почему в его присутствии она полностью теряет способность сопротивляться его вторжению в сознание? Ей мешает её пресловутая влюблённость? Но ведь она хочет показать себя перед ним с лучшей стороны. Хочет добиться похвалы Снейпа, признания своих заслуг. И при этом оказывается абсолютно беспомощной и беззащитной перед ним.       Снейп видел, что Луна действительно устала. Эти усиленные тренировки вымотали её. А ещё… Ещё он выудил совершенно свежие впечатления о том, что она почувствовала, войдя в кабинет. Её томительное и такое сладкое беспокойство передалось ему. Тело мгновенно откликнулось на него лёгкой приятной дрожью и… О, Мерлин, нет! Только этого не хватало. Сердце одним-единственным ударом направило всю кровь куда-то вниз, заставило напрячься, налиться жаром…       Снейп резко вырвался из сознания Луны и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя и глядя прямо перед собой ничего не видящими глазами. Ему удалось унять предательскую дрожь. Хвала Мерлину, мантия скрывает многое… И он уже может спокойно взглянуть на девчонку.       Луна стояла перед ним, приоткрыв рот и глядя на него во все глаза. Что бы там ни скрывала мантия, она не могла спрятать тревожно вздымавшуюся грудь и лёгкое подрагивание её тела. Снейп похолодел. Она, как и во время прошлого урока, совершенно беспрепятственно оказалась в его сознании. И увидела, ощутила всё то, что творилось с ним сейчас. Дракклово дерьмо! Девчонка поняла, что с ним происходит! А может, не поняла? Ведь она ещё ребёнок. Откуда ей знать, что такое возбуждение? Тем более — мужское возбуждение. Но даже если не поняла — она почувствовала это. И… откликнулась? Вон как тяжело дышит. И дрожит… Идиот! Что он себе позволяет? Раздери его мантикора вместе с его неудовлетворёнными плотскими желаниями! Вот сейчас он охотно стёр бы ей память к дракловой матери!       Снейп скрипнул зубами, резко развернулся и бросился к учительскому столу, как к спасительному барьеру, за которым можно укрыться от девчонки, от этих широко распахнутых удивлённых глаз и от полураскрытых, призывно манящих губ. С размаху плюхнувшись на стул, он вновь крепко сцепил сплетённые пальцы и, уперев локти в столешницу, хрипло произнёс: — Лавгуд. Ваши попытки очищать сознание были слабыми. Но вы на правильном пути. Продолжайте тренироваться. Но не доводите себя до такой степени изнеможения, как сегодня. Легилименцией больше не занимайтесь. На сегодня всё. Вы свободны. — Господин профессор, — Луна выглядела растерянной. — Уже всё? Мы больше не будем заниматься? — Сегодня — нет. Завтра жду вас здесь в то же время. — Но… — Я сказал — вы свободны! — рявкнул Снейп.       «Да уйдёшь же ты наконец?!» — мысленно взмолился он, глядя, как Луна растерянно моргает, медленно освобождаясь от охватившего её волнения — такого странного и… приятного? Ей явно не хотелось уходить. Снейп понимал, что, если она сейчас же, немедленно не покинет класс, его попросту разорвёт на части. Он знал, что не позволит себе ничего из того, на чём так требовательно настаивало его тело. Но он накричит на девчонку и прогонит её в самых грубых выражениях — а ему этого вовсе не хотелось. — Спокойной ночи, господин профессор, — почти прошептала Луна, и в её голосе Снейп услышал такое разочарование, что он едва не остановил её. Ему стоило невероятных усилий удержать себя — костяшки сцепленных пальцев побелели, а ногти впились в кожу, оставляя на ней кровавые полоски. Он не имел права останавливать её. Она должна уйти. Она. Должна. Уйти. Мерлин всемогущий, что же с ним такое делается?       Пока Луна долго, мучительно долго, двигалась к двери, Снейп, глядя ей в спину, вцепился зубами в свои сведённые судорогой пальцы. Только бы она не оглянулась! Только бы… И Луна словно услышала его мольбу. Стоя перед дверью с опущенной головой, словно чего-то ожидая, она медленно взялась за ручку. Дверь тихонько открылась, пропуская Луну наружу и так же бесшумно закрылась у неё за спиной.       Услышав лёгкие удаляющиеся шаги, Снейп уронил голову на руки и тихо протяжно застонал. Напряжение постепенно отпускало. Его трясло. Волосы неопрятными тонкими прядями свисали на лицо, судорога, сводившая руки, отступала. Пальцы разжались. Снейп бессильно опустил руки на стол и уронил на них голову. Он медленно приходил в себя.       Снейп не знал, сколько времени прошло до момента, когда к нему вернулась способность двигаться и соображать. Он поднял голову и обвёл взглядом мрачный кабинет Зашиты от Тёмных Искусств. На картинах, развешанных по стенам, колдуны и ведьмы корчились в муках от наведённой на них порчи и под воздействием пыточных заклятий. А он, профессор, призванный обучать студентов защите от Тёмной магии, корчился на столе от… от чего? От любви к странной девчонке, которая спокойно проникает в его сознание, как к себе домой и совершенно не боится открывать перед ним свой внутренний мир? От любви к своей ученице, по сути, ребёнку, думать о котором в подобном ключе он не имеет никакого права. И, тем не менее, думает. И она знает об этом. Мало того — она готова откликнуться на его преступную страсть. Вон как призывно смотрела сегодня… А он… Он просто животное. Грубая скотина, озабоченная долгим отсутствием секса. Тварь. Подонок.       Снейп осыпал себя ругательствами в надежде убедить собственное сознание в том, что им движет исключительно похоть и животная страсть. Но сознание отказывалось верить в это. Оно сопротивлялось и утверждало, что всё происходящее с ними — со Снейпом и этой девочкой — есть ни что иное, как любовь. Самая настоящая, живая и неподдельная. От этого становилось страшно, муторно и тревожно. Но, вопреки всему, где-то в глубине его сердца зарождалась и крепла странная, неподвластная разумному объяснению, неуместная и недозволенная, но такая приятная радость, о возможности испытывать которую Снейп даже не подозревал. Он мог защититься от Тёмной магии и научить этому других. Но как защитить себя от овладевшего им наваждения, он не знал. И это было прекрасно. Не нужно было выбирать между чувствами и долгом. Выбор сделан за него. Неизвестно кем и как, но сделан. Оставалось лишь спокойно принять его. И понять, как с этим жить дальше. ***       Покинув кабинет Защиты от Тёмной Магии, Снейп отправился к себе в подземелья. Его быстрые твёрдые шаги гулко отдавались под сводами пустынных в этот час коридоров. За окнами свистел пронизывающий холодный ветер, швыряя в стёкла пригоршни гнилой опавшей листвы. Темнота снаружи была густой и непроницаемой. Невидимые на небе тучи готовы были вот-вот пролиться дождём — это ощущалось по промозглой сырости коридоров. В такую погоду студенты предпочитали сидеть в гостиных, сгрудившись у камина, либо уединяться в спальнях с книгами в руках, отделившись пологом от всего окружающего мира. Впрочем, Снейпу на пути встретилось несколько особо прилежных учеников, только что покинувших закрывшуюся библиотеку и спешащих поскорее попасть к себе на факультеты в тепло и уют согреваемых каминным пламенем гостиных. Снейп не обращал на них никакого внимания и, по обыкновению, не отвечал на их быстрые, скомканные приветствия. Его взгляд фиксировал всё и всех, попадавшихся в поле зрения, память запоминала увиденное, а мысли при этом были далеко и вились вокруг главного вопроса, не дававшего покоя со вчерашнего вечера. Почему для Лавгуд не существует окклюментных щитов, выстроенных им в сознании? Как ей удаётся совершенно беспрепятственно, играючи, проникать в его мозг? Какая сила даёт ей способность, которой не обладают два самых могущественных мага современности?       По правде говоря, Снейп знал ответ на этот вопрос. Но его мозг категорически отказывался принимать его и мучительно искал другие версии. Искал и не находил. Потому что найденный им ответ был правильным и логически вытекал из имеющихся фактов. А факты были таковы. Девчонка, никогда в жизни не занимавшаяся легилименцией, свободно проникала в мозг человека, который применял легилименцию к ней. При этом её попытки проникнуть в чьё-либо другое сознание оставались безуспешными. Снейпу очень хотелось провести контрольный эксперимент, чтобы узнать, сумеет ли Лавгуд проникнуть в мозг другого человека, не Снейпа, который применит к ней легилименцию. Что-то подсказывало ему, что результат будет отрицательным и что её способности распространяются только на него самого. Но сбрасывать такую возможность со счетов не стоило, а проверить её у Снейпа не было возможности. В школе не так много сильных легилиментов. А тех, кого можно попросить об этой услуге, нет вовсе. Поэтому вопрос повисал в воздухе без ответа.       Снейп не переставал думать над этим, вернувшись к себе, слушая отчёты старост о том, как прошёл день на факультете и после, когда сидел в кресле перед камином и готовился к завтрашним урокам. Он думал о странной способности Лавгуд, стоя под горячими струями в душе и вытираясь после него. Прежде чем накинуть халат, Снейп взглянул на себя в зеркало, что делал крайне редко. Носатый, костлявый, бледный… Волосы свисают жидкими сосульками… Красавец, нечего сказать. И вот это тощее тело не далее, как пару часов назад посмело проявить желание? Захотеть пятнадцатилетнюю девочку? Загореться так, что пришлось выгонять девчонку из класса, чтобы не наделать непоправимых глупостей? «Да как ты мог? — Снейп со злостью взглянул на своё отражение. — Посмотри на себя! На кого ты похож? Пускай девчонка влюблена в тебя по уши — разве она не испугается, увидев вот это? Герой-любовник! Коварный растлитель несовершеннолетних».       Но как бы Снейп ни старался задеть себя побольнее, как ни ёрничал и не исходил ядом, в его сознании жило стойкое убеждение, что всё обстоит совсем не так. Что девчонка не испугается его тела, ведь оно знакомо ей. Она уже бывала в нём, более того — чувствовала желания этого тела. Не далее как сегодня вечером… Вспомнив об этом, Снейп вспыхнул, его обдало жаром, который мгновенно разлился по телу. Она знала, как мучительно потянуло его к ней. И она была не против… Ей хотелось этого — Снейп точно знал.       Осознание того, что девчонка готова идти навстречу его желаниям, что вид его обнажённого тела не оттолкнёт её, вызвало прилив возбуждения. Голос разума и возмущённые протесты чувства долга заглушил могучий древний инстинкт, поглотивший Снейпа целиком. Ведь не собирается же он действительно делать с ней всё то, что рисует его воображение! Он никогда не позволит себе этого наяву. Но сейчас, когда он один, когда никто не видит его, когда можно сбросить ненавистную маску — отчего бы ему не помечтать и не пойти на поводу у собственных фантазий? Кому он сделает хуже, поддавшись им? Лили? Её памяти? Но Лили умерла. И она никогда его не любила. А эта девочка…       Снейп тихо застонал, представляя, как руки Луны гладят его плечи, грудь, живот. Как спускаются ниже… Как она прижимается к нему своим обнажённым телом крепко-крепко, и он остро чувствует кожей её затвердевшие соски… Привалившись спиной к тёплой влажной стене ванной, Снейп сжал рукой член. Неужели он не имеет права даже на эту жалкую каплю радости?       Холодный насмешливый внутренний голос будто окатил его ведром ледяной воды: «А завтра на занятиях окклюменцией Лавгуд проникнет в твои мозги и увидит, как ты дрочишь на её светлый образ. Думаю, ей понравится». Снейп грязно выругался и разжал руку. Если сейчас он не остановится, о занятиях с ней окклюменцией можно забыть. Она и так увидит слишком много того, что для её глаз не предназначается. На секунду подумалось: «А может, к дракклу эти занятия окклюменцией?» На эту мысль тело тут же ответило судорогой, напомнив о том, что такое ломка. Нет, он не может отказаться от встреч с Лавгуд. Значит, придётся очищать сознание от похотливых мыслей о ней. А тот факт, что девчонка завтра увидит его сегодняшнюю слабость, она переживёт. Она уже не раз бывала Северусом Снейпом и знает, какие желания время от времени обуревают его тело.       Снейп собрал волю в кулак и отгородил себя от похотливых мыслей. Окончательно избавиться от них помог лишь холодный душ. Вытираясь после него, Снейп избегал смотреть в зеркало, от греха подальше. В спальню он пришёл уже полностью успокоившимся, способным продолжать мыслить логически, не проваливаясь в бездну животных инстинктов.       Если считать, что способности Лавгуд к окклюменции распространяются лишь на него одного, следует признать тот факт, что причиной такого феномена служит её влюблённость. В отличие от многих, утверждавших, что никакой любви на самом деле не существует, есть инстинкт размножения и связанная с ним химия мозга, Снейп не мог отрицать существования этого чувства. Не мог, потому что жил им долгие годы, делая всё, чтобы сохранить его в себе, несмотря на муки, приносимые им. Пожалуй, до недавнего времени это было единственное, чем он дорожил в своей жизни, как бы пафосно это ни звучало. Но вот утверждение, что любовь есть великая магия и что сила любви способна творить чудеса, вызывала в нём отторжение и протест.       Да, любовь могла дать крылья или низвергнуть в пучину невообразимых мук. Но всё это были лишь ощущения. На реальные чудеса и какие-то магические проявления любовь не способна. В частности, она не может никого спасти, уберечь, предупредить… Если бы такое было возможно, Лили сейчас была бы жива. Потому что любить сильнее, чем он любил её, невозможно. Но сила его любви не спасла её. А значит…       Но ведь как-то же она смогла защитить от Волдеморта собственного сына? Все вокруг утверждают, что именно её любовь спасла мальчишку и отняла у Тёмного Лорда силу на долгие годы. Но, может быть, всё было совсем не так, и Лили знала какое-то сильное заклинание, которое и привело к таким последствиям? Никто ведь не знает, как там всё происходило на самом деле.       И почему тогда сила её любви к Поттеру и его любви к ней не спасла их обоих? А Лонгботтомы? Разве они не любили друг друга? Снейп попытался вспомнить другие пары, связанные этим чувством — и не смог. Малфои? Не смешите меня. Если их отношения и можно назвать любовью, то она носит довольно специфический характер. Это, скорее, их общая привязанность к привычкам, укладу, традициям их круга. Именно эта общность интересов и то, что больше всего на свете они любят свои аристократические привычки, цементирует отношения Малфоев крепче любых других чувств.       Большинство известных ему пар под словом «любовь» подразумевали привычку жить вместе, совместный быт, помощь в решении различных житейских вопросов. Это не имело ничего общего с тем чувством, которое однажды поселилось у него в душе и не покидало её даже со смертью любимой. Разве эта, с позволения сказать, обрюзгшая, обросшая бытовым хламом, обыденная «любовь» могла творить чудеса? А любовь его матери к отцу-магглу? Почему она не возвысила этого подонка хотя бы до уровня порядочного человека? Может быть, потому что в этих отношениях любил только один, а второй лишь позволял себя любить?       От этой мысли Снейп резко сел в кровати. Вот оно! Кажется, он нашёл решение. Во всех известных ему случаях так называемой «любви» любил только один человек. Или один любил больше, а другой меньше. В этом всё дело. А если любовь способна творить чудеса только тогда, когда она взаимна? Когда с одинаковой силой друг друга любят двое? И то, что его любовь не смогла уберечь Лили от гибели, означает, что усилий его одного оказалось недостаточно. И что Поттер любил её гораздо меньше, чем она его. Иначе сила их любви защитила бы их обоих. Ну, для Снейпа это не было великим открытием. Он всегда подозревал, что Поттер любит Лили приблизительно так же, как квиддич и относится к ней, как охотник к добыче. Ловец, поймавший снитч перед носом у соперника и испытавший чувство глубокого удовлетворения от собственной удачи и от зависти и досады конкурента.       А как же его собственный патронус? Разве это не чудо — научиться вызывать такой же патронус, как у любимой девушки? Значит, на это хватило силы его любви? Или к ней добавлялась вера, что Лили любит его так же, как он её? А вдруг тогда она его действительно любила?       Эта мысль заставила сердце Снейпа заколотиться часто-часто. Но на смену ей пришла другая, более трезвая. Лили НИКОГДА не любила его. Он понял это лишь тогда, когда прочитал в «Пророке» объявление о её предстоящей свадьбе с Поттером. А до этого продолжал слепо верить и глупо надеяться, что её увлечение этим пустым фанфароном пройдёт сразу по окончании школы. В тот период, когда он научился вызывать патронуса в виде лани (кто бы знал, каких усилий это стоило мальчику, единственным счастливым воспоминанием которого были невинные встречи с девочкой, ставшей для него центром мироздания»), Снейп свято верил, что Лили любит его. Только это дало ему силы и способность создать собственный патронус.       Сердце заныло от привычной боли, которая с годами перестала быть острой и режущей, превратившись в ноющую и выворачивающую душу наизнанку. «Зубная боль в сердце» — точнее не скажешь. Хватит думать о том, чего нет и не могло быть, одёрнул себя Снейп. Сейчас важно понять, почему же всё-таки Лавгуд удаётся так легко проникать в его сознание. Без лирики и этих романтических слюней. «Сила взаимной любви». Тьфу!       Но как ни старался Снейп отогнать от себя эти дурацкие мысли, как ни язвил над собой, как ни ругал себя за идиотизм — с каждой минутой в нём росла и ширилась уверенность в том, что его предположения правильные и что именно любовь позволяет Лавгуд беспрепятственно хозяйничать в его сознании. Причём любовь взаимная. Пора отдать себе отчёт — он влюблён в девчонку. Влюблён до такой степени, что не может прожить и дня, чтобы не встретиться с ней. И мечтает о физической близости с ней, как озабоченный мальчишка-подросток. Как такое могло случиться? Как он мог распустить себя до такой степени? Неужели виной всему это проклятое зелье с её кровью? А тот факт, что он выпил слишком большую дозу этого снадобья в качестве эксперимента, лишь усугубил ситуацию? А если бы он не сделал этого — смог бы сейчас спокойно жить, как прежде, не сходя с ума по девчонке?       Как бы то ни было, с этим нужно как-то бороться. Для начала сделать их встречи более редкими. В конце концов, он преподаватель, а она его студентка. И он не имеет права мечтать о том, о чём мечтал не далее, как сегодня вечером в ванной. Тем более не имеет права показывать ей эти мечты. Решено. Завтра он не будет заниматься с ней окклюменцией. Потерпит. И она потерпит. Пора излечиваться от этого горячечного бреда. У таких отношений нет и не может быть будущего.       Приняв это решение, Снейп почувствовал себя по-настоящему плохо. Сердце ныло так, будто расставалось с девчонкой навсегда. Какая-то часть души Снейпа тихонько скулила и подвывала, словно жалкий искалеченный, дрожащий от холода щенок: «Нет… Пожалуйста… Не делай этого. Пусть она завтра придёт. Пожалуйста, встреться с ней…» Снейп пытался безжалостно заглушить эти стоны и мольбы, но ему не удавалось перебороть себя. Гнев на себя и на собственную слабость не помогал доводам рассудка пробиться сквозь этот отчаянный скулёж. Чувство долга помогало держаться, но как же Снейп ненавидел сейчас это проклятое чувство!       Ночь прошла в душевных муках и борьбе с самим собой. Сон так и не пришёл к нему. Снейп встал с постели с головной болью и тёмными кругами под глазами. Нос заострился и казался ещё больше на худом изжёлта-сером лице со впалыми щеками. «Сегодня занятия не будет, — твёрдо сказал себе Снейп. — Всего лишь один день. Потерпишь. Завтра встретитесь». И его скулящая от тоски душа смирилась и приняла этот приговор. ***       Выйдя из кабинета, Луна медленно побрела по коридору, рассеянно проводя рукой по шероховатой каменной стене, совершенно не замечая её холода. Всё её естество было наполнено воспоминаниями о новых ощущениях, только что испытанных ею в классе.       Проникновение в мозг Снейпа во время легилименции отличалось от того, что происходило с Луной, когда он принимал зелье. В момент, когда зелье начинало действовать, Луна становилась Снейпом, видела его глазами и воспринимала действительность его чувствами. И лишь маленький уголок сознания по-прежнему принадлежал ей.       Сейчас, во время сеанса легилименции, Луна продолжала оставаться собой и видела сознание Снейпа как бы со стороны. Она не ощутила себя возбуждённым мужчиной, но отчётливо поняла, что Снейп возбуждён и что его тянет к ней так, что ему трудно справиться с этим желанием. Его. Тянет. К ней. Его тянет к ней? Его тянет к ней! Ему хочется касаться её, обнимать, целовать. Его руки и губы хотят ласкать её, а его тело жаждет ответной ласки. Неужели он любит её? Разве это возможно? Неужели её самые смелые мечты могут осуществиться, а не оставаться лишь фантазиями влюблённой девчонки? И если в следующий раз с ним случится что-то похожее, почему бы ей не перестать стоять, как дурочке с открытым ртом, а сделать шаг к нему навстречу, обнять, а дальше — будь что будет!       Луна задрожала. От этой мысли её бросило в жар. Было немного страшно, немного стыдно, но так хорошо! Ей вдруг захотелось сейчас же, немедленно оказаться в своей постели, за задёрнутым пологом наедине со своими фантазиями и мечтами. Луна ускорила шаг, а после почти побежала по коридору. Запыхавшаяся и раскрасневшаяся скорее от собственных мыслей, чем от бега, Луна нетерпеливо разгадала загадку-пароль и вошла в гостиную. Там было ещё очень много народу. Семикурсники, по обыкновению, засиживались над учебниками почти до утра. Сокурсники Луны тоже допоздна корпели над книгами, готовясь к СОВ. Джессика подняла голову от лежавшего перед ней пергамента и посмотрела на Луну, силясь понять, где она и что с ней происходит. — Ты где была? — спросила Джессика, немного придя в себя. — На отработке, — быстро ответила Луна.       Ей сейчас не хотелось ни с кем разговаривать, чтобы не расплескать то восхитительное чувство, с которым она мчалась сюда. — Хм. Ты эссе дописала? — Почти. Завтра утром закончу, — Луна направилась в сторону спальни. — Почему не сейчас? — не сдавалась Джессика. — Устала. Голова болит, — соврала Луна и скрылась на лестнице, ведущей в спальню.       Джессика закатила глаза, неодобрительно покачала головой и вновь углубилась в своё эссе. А Луна прошмыгнула в спальню, юркнула к себе на кровать, задёрнула полог и уже там сбросила с себя мантию и попыталась отдышаться. Но мысли о Северусе не давали ей полностью восстановить сбившееся дыхание.       Луна, стоя на коленях в кровати, начала автоматически снимать с себя одежду, продолжая думать о том, что увидела в сознании Северуса. Она не ощущала своих плавных замедленных движений. Её руки сейчас не принадлежали ей. Это были руки Северуса, неторопливо раздевавшие её и одновременно поглаживающие, ласкающие её тело. Это было сказочно приятно. Луна забыла обо всём на свете, представляя его руки на своём теле и опомнилась лишь тогда, когда на ней не осталось ничего из одежды. Она осознала, что лежит абсолютно голая и гладит руками свою грудь, живот, бёдра. Вдоль её позвоночника пробегали мурашки, вызывая сладкую дрожь во всём теле. Луна закрыла глаза и представила, как губы Северуса касаются её губ. Луна никогда в жизни ни с кем не целовалась. Но она вспомнила сон, в котором была Северусом. Вспомнила его ощущения, всё, что он чувствовал и делал в том сне.       Рука Луны опустилась вниз и погладила нежный пушок. Представить, что это его рука, оказалось очень просто. Кровь прилила к низу живота. Луна беспокойно заёрзала в постели. Она наугад ласкала себя, вспоминая при этом ощущения Северуса из собственного сна. Ей было так хорошо в этот миг. Её тело выгибалось и двигалось навстречу воображаемому Северусу, его проникновению, его ласкам. Луна вдруг ощутила конвульсивные содрогания собственного тела и горячую влагу внутри себя. Это были потрясающие ощущения.       Какое-то время Луна лежала не шевелясь, стараясь как можно дольше продлить накатившее на неё блаженство. Но оно продолжалось недолго, и она постепенно пришла в себя. Луна неторопливо надела пижаму, размышляя о том, что с ней сейчас произошло. При мысли, что завтра, во время занятий окклюменцией, Северус увидит это, ей вдруг стало стыдно. Что он подумает о ней? Что она бесстыжая, потому что мечтает о нём и его ласках? Что занимается таким предосудительным делом? Но почему предосудительным? Ведь она думала о нём, а не о ком-то другом, мечтала о нём, о том, чтобы сделать ему приятное. Если и самой ей от этого стало приятно — что в этом плохого? В конце концов, он знает её всю, без остатка, так же хорошо, как она сама себя знает. А может быть, даже лучше. Он поймёт, что ничего плохого у неё в мыслях не было.       Луна успокоилась. Закрыв глаза, она представила, как обнимает лежащего рядом Северуса. Как прижимается лицом к его плечу и касается губами впадинки над ключицей. Как его рука обвивает её и прижимает к себе… Луна уснула, счастливо улыбаясь, предвкушая завтрашнюю встречу с любимым.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.