Побочный эффект

Muse\Undisclosed Desires Francis Lai\Emmanuelle ll       Вечером, около одиннадцати, идя на свидание к Северусу, Луна ощутила странное дежавю. Ситуация была в точности такой же, как накануне. Луна повторила все действия, которые проделала вчера. Наложила все те же заклинания. И вот теперь, приближаясь к колонне в полутёмном холле, она вдруг ощутила страх — а что, если всё произойдёт так же, как вчера? Вдруг Северус вновь заставит её вернуться к себе, а сам уйдёт на встречу с Тем-Кого-Нельзя-Называть? И всё повторится вновь. И будет повторяться каждый вечер…       Луна тряхнула волосами, отгоняя навязчивые мысли. Сегодня всё у них будет хорошо. Потому что Тёмный Лорд не вызывает Северуса два дня подряд, если того не требуют чрезвычайные обстоятельства. Но ситуация сейчас не производит впечатления чрезвычайной. А значит, Волдеморт не станет понапрасну дёргать Северуса, чтобы тот не вызывал подозрений частыми отлучками из замка.       Луна неслышно пересекла холл и подошла к колонне. Она не видела Северуса, скрытого дезиллюминационным заклятием. Но он был здесь — она чувствовала это. Интересно, а он уже ощутил её присутствие? Луна медленно двинулась вокруг колонны. Но, не успела она сделать и пары шагов, как сильные невидимые руки подхватили её и сжали в объятиях. Луна обвила Северуса руками, прижалась к нему крепко-крепко и с наслаждением вдохнула такой родной и успокаивающий запах его мантии, в которую она зарылась лицом. Ладони Северуса беспорядочно скользили по её спине, то поглаживая шею, плечи и лопатки, то спускаясь ниже, крепко прижимая ягодицы. Было восхитительно приятно вжиматься в него вот так, всем телом, ощущая, как растёт и крепнет под мантией его желание, которого, хвала Мерлину, он уже не стыдился и не пытался скрывать. Луна тоже опустила руки на ягодицы Северуса и покрепче прижала его к себе. Когда она потёрлась животом о его возбуждённый пенис, Северус задышал часто-часто. — Не здесь, — выдохнул он ей на ухо, и Луна поняла, каких усилий ему стоит сдерживать себя, если уж его так сводит зубы от возбуждения. Как же это было приятно! Внизу живота у Луны стало горячо и тревожно, ей было так хорошо от сладостного нетерпения — хотелось поскорее ощутить Северуса в себе, там, глубоко внутри, где сейчас дрожало и пульсировало её желание.       Он отстранился от Луны, и она, даже не видя его, ощутила сожаление, с которым он это сделал. Не говоря ни слова, Северус нашёл её невидимую руку и повлёк за собой по лестнице, ведущей в подземелья. Луна шла за ним, не чуя под собой ног, не глядя по сторонам и не думая ни о чём, кроме его непривычно горячих пальцев, сжимавших её запястье и о тех ощущениях в своём теле, которые вызывало каждое его прикосновение.       Дверь в его жилище тихо распахнулась под воздействием безмолвных заклятий и так же неслышно закрылась у них за спиной, когда они вошли в комнату. Пока Северус возился с необходимыми заклинаниями, Луна избавилась от Чар невидимости и подождала, когда он последует её примеру.       Они стояли у дверей в его кабинете-гостиной, не сводя друг с друга глаз. Шаг навстречу оба сделали одновременно — и тут же оказались в объятиях друг у друга. Теперь они гладили и обнимали друг друга, будучи видимыми. Но Луна вряд ли воспринимала то, что попадало в поле её зрения. У неё кружилась голова, а перед глазами всё плыло. Она купалась в ощущениях, которые испытывало тело — и чувствовала себя восхитительно прекрасно.       Вот лицо Северуса приблизилось к ней, и Луна чуть не застонала, когда его холодные сухие губы коснулись её полуоткрытого рта. Его язык властно раздвинул зубы Луны и проник внутрь, сплетаясь с её языком. Мерлин, как прекрасно ощущать его в себе! Но Луне хотелось большего. Значительно большего. Она покрепче прижалась к Северусу, изо всех сил притягивая его к себе за ягодицы. Луна не понимала, почему ей так нравится сжимать в руках его поджарый крепкий зад, но удовольствие от этих прикосновений получала огромное. И удовольствие это увеличивалось стократ, от ощущения его твёрдого члена, упиравшегося в её живот. Луна прогнулась назад и потёрлась о бедро Северуса тем местом, которое так жаждало его проникновения. Его поцелуй стал ещё более страстным, а объятия — более крепкими.       Когда их долгий поцелуй закончился, мантия Луны уже лежала на полу у её ног. Немного отстранясь, Северус рывком сбросил с плеч мантию и взмахом волшебной палочки, непонятно каким образом оказавшейся у него в руке, расстегнул все пуговицы на сюртуке. Сегодня им обоим было не до возни с их расстёгиванием. Сегодня их тела страстно рвались друг к другу, мечтая поскорее удовлетворить переполнявшее их желание. До сих пор ни он, ни она не произнесли ни слова. Зачем слова, когда каждый взгляд, каждое движение, каждое лёгкое содрогание говорили, нет — кричали: «Я люблю тебя!» Им не нужно было ничего объяснять. Каждый хотел сделать так, чтобы другому было хорошо. И каждый чувствовал это желание в партнёре. Им обоим хотелось максимальной близости — чтобы чувствовать друг друга каждой клеточкой тела, близко, так близко, как ни один из них не подпускал к себе никого. Чтобы проникать не только в тело — чтобы сливаться душами. И каждый знал, что это возможно, это достижимо, потому что его любят.       Движения, которыми каждый из них избавлял другого от одежды, были быстрыми и лихорадочными. Луне пришлось встать на цыпочки, чтобы стащить с Северуса сюртук. Он успел поймать её губы и, пока длился поцелуй, расстегнуть на ней блузку и поспешно снять её. Луна, тем временем, расстегнула на нём рубашку. Когда поцелуй закончился, Луна вновь привстала на цыпочки, чтобы избавить Северуса от неё. Луна сделала шаг назад. В то время, как её руки оставались у него на поясе, Луна внимательно оглядела его худой бледный торс. Северус взял её лицо в ладони и пытливо заглянул ей в глаза. — Что? — коротко поинтересовался он. — Ты… Тебя вчера… Он тебя не покалечил? — Луна не знала, как лучше сформулировать вопрос. К тому же мысли в голове путались из-за необычных ощущений. Но не спросить об этом она не могла. — Ищете следы пыток, мисс Лавгуд? Должен вас разочаровать. Их нет.       Снейп говорил насмешливым, но не злым тоном. Ему вдруг захотелось подразнить Луну, которая наверняка жалеет его. А ему не нужна её жалость. Жалость унизительна — это он усвоил с детства.       Но Луну было не так-то просто смутить. — А это? — она прикоснулась кончиками пальцев к небольшому бледному шраму на груди слева, чуть пониже соска. От её прикосновения Снейп вздрогнул, почувствовав, как волна возбуждения прокатилась от того места, к которому прикоснулась Луна, стремительно разлилась по всему телу и достигла точки, в которой это возбуждение ощущалось особенно невыносимо. — А это было давно и к делу не относится, — хрипло произнёс Снейп.       На самом деле Луна знала, откуда у него этот шрам. Разве есть что-то, чего она не знает о Северусе? Ей просто захотелось притронуться к этому свидетельству его прошлой боли, чтобы почувствовать себя сопричастной его переживаниям.       Луна молча подалась вперёд и прикоснулась губами к шраму. Её руки обвились вокруг торса Северуса и нежно гладили его спину. Он задрожал. А Луна, несколько раз поцеловав шрам, продолжила касаться губами его груди. Когда её губы прикоснулись к соску, Снейп почувствовал, что больше не может оставаться в брюках. Ощущение было мучительным и невыносимо сладостным. — Ещё, — умоляюще прохрипел он, когда Луна отняла губы от его соска.       Луна послушно продолжила целовать его. При этом она покусывала его и ласкала языком. Луна не задумывалась о том, что делает и правильно ли это. Ей было хорошо и интересно. А то, что Северуса всё больше трясёт от возбуждения, делало её занятие ещё более приятным для Луны. Услыхав его хриплое дыхание, Луна нежно провела ладонью по тому месту, которое становилось всё более тесным. Услыхав едва слышный хриплый стон, Луна стала расстёгивать брюки Северуса. Его член рвался на свободу. Нужно было ему эту свободу предоставить.       Больше всего на свете Северусу сейчас хотелось оказаться в постели. Но он не решался пошевелиться, чтобы не спугнуть это невероятное, сказочное блаженство. Казалось бы — отчего? Такие простые действия. А его трясёт от возбуждения, как будто с ним никогда ничего подобного не проделывали. Словно он — подросток, впервые оказавшийся наедине с женщиной. «С любимой женщиной, — поправил себя Снейп. — Видимо, в этом всё дело». Он расстегнул лифчик на спине у склонившейся перед ним Луны и, освободив её от этой совершенно лишней детали, произнёс: — Пойдём.       Луна оторвалась от его соска, подняла голову и осмотрелась вокруг несколько недоумённым взглядом. Немного придя в себя и поняв, где она находится, девочка согласно кивнула и, обняв Северуса за пояс, направилась с ним в спальню.       Луна не помнила, как они преодолели это короткое расстояние. Ей запомнилось лишь нетерпение, которое - она точно знала - было отражением нетерпения Северуса, да восхитительное ощущение от прикосновения ладони к его коже.       Они остановились около кровати. Северус сорвал с неё бархатное тёмно-зелёное покрывало с серебряной бахромой по краям. И сделал он это, скорее всего, с помощью невербального заклинания — Луна не задумывалась об этом. Как можно думать о таких пустяках, когда руки Северуса так нежно гладят её тело? Когда он, склонившись, целует её грудь, и его волосы касаются её живота — той его части, которая уже освобождена от одежды?       Вот Северус обхватил губами её сосок, одновременно лаская его языком, и у Луны внизу живота стало невыносимо горячо и щекотно. Она содрогнулась и прильнула к Северусу, который в это время освобождал её от юбки, колготок и трусиков, словно счищал их плавными движениями, будто кожуру с плода. Когда он оторвался от её груди, Луна стояла перед ним полностью обнажённая. Чувствовать себя незащищённой было немного стыдно, непривычно — и невыразимо приятно. Он смотрел на неё, и его вечно холодный пустой взгляд горел восхищением. Кто-нибудь хоть раз видел восхищение в глазах Снейпа? Это восхищение вызвала она, оно предназначалось ей, Луне! Невероятное, потрясающее, сказочное ощущение.       Луна взялась за пояс его расстёгнутых брюк и потянула их вниз. Брюки сползли к ногам Северуса, но избавиться от них ему мешали ботинки. В тот же миг шнурки на них развязались от его невербального заклинания, и Северус легко сбросил обувь и освободился от брюк. Оставалось последнее препятствие. Луна, с улыбкой глядя в глаза Северуса, сделала шаг к нему, просунула ладони сзади под резинку, провела ими по тощим поджарым ягодицам профессора и опустила трусы, освобождая, наконец, его рвущийся ей навстречу пенис. Северус рывком притянул к себе девочку и стал целовать её всю — глаза, губы, шею, грудь… Его тонкие длинные пальцы запутались в распущенных волосах Луны. Из-за этих прикосновений под кожей головы у неё рождались тысячи мурашек, которые потом разбегались по всему телу. Голова у Луны кружилась, перед глазами колыхался туман, и она не ощущала ничего, кроме рук Северуса, его губ и прикосновения чего-то твёрдого, влажного и горячего, упиравшегося ей в живот.       Луна с удовольствием подчинилась, когда он мягко уложил её на кровать, продолжая покрывать поцелуями всё тело, опускаясь всё ниже, ниже, к тому месту, которое больше всего жаждало ощущать его. Горячий зуд внизу живота становился всё более невыносимым. Луна призывно развела колени, давая понять Северусу, что она не только готова принять его, но и жаждет этого каждой клеточкой своего тела.       Но вместо того, чтобы прижаться к ней покрепче, Северус вдруг поднялся и взял в руки волшебную палочку, которая непонятным образом вдруг оказалась на его прикроватной тумбочке. Луна недоумённо и разочарованно смотрела на него. Почему он остановился? Что-то случилось? Она что-то сделала не так?       Луна перевела взгляд на его член. Он был по-прежнему напряжён и готов к действию. Тогда почему.? — Не бойся, — тихо сказал он. — Ничего не случилось. Но прежде чем продолжить, нам нужно сделать кое-что важное. Лежи спокойно. Я не причиню тебе вреда. — Я знаю, — Луна слабо улыбнулась ему. — И не боюсь.       Северус сделал одно неуловимое движение волшебной палочкой над её животом, коснулся ею лобка в том месте, где начинал расти нежный пушок и внятно произнёс: — Non concept.       Отложив волшебную палочку, Северус взял с тумбочки пузырёк с нежно изумрудным зельем и, протянув его Луне, коротко сказал: — Один глоток.       Луна без лишних вопросов взяла флакон, молча отпила из него и вернула снадобье Северусу. Несколько секунд она прислушивалась к своим ощущениям, а после спросила: — Что это?       Северус осторожно встал на кровати на колени так, что одна нога Луны оказалась у него между ног, упёрся руками в подушку и навис над девочкой. В его глазах горел опасный огонёк, от которого сознание Луны полнилось сладкой жутью, а бёдра двигались навстречу Северусу в инстинктивном стремлении прижаться к его члену, ощутить его горячую упругость и твёрдость. — Это нужно, чтобы ты не забеременела, — ответил он, склоняясь над Луной и покрывая её тело поцелуями.       Забеременела? Луна была поражена. Эта мысль ни разу не приходила ей в голову, когда она мечтала о близости с Северусом. Неужели она может забеременеть? А почему нет? Ведь именно так и появляются дети. Разве она не знает об этом? Знает, но… Но она вовсе не думала, что это может коснуться её лично. А вот Северус подумал. Позаботился о том, чтобы с ней не случилось этой беды. Хотя… Какая же это беда? Она бы с удовольствием родила Северусу ребёнка. Мальчика. Или девочку.       Луна улыбнулась. Конечно, он был бы рад этому. Но только не сейчас. Ведь она ещё его студентка. И её беременность может стать бедой для них обоих. А значит, Северус поступил правильно и предусмотрительно. Какой же он умный и заботливый!       Луна обвила его шею руками и притянула к себе. Он впился в её губы — и Луна забыла обо всём на свете. Ведь Северус уже всё предусмотрел. Значит, можно просто наслаждаться тем, что он рядом. И что скоро он окажется не просто рядом, а в ней. От этой мысли мышцы внизу судорожно сжались, Луна содрогнулась и потёрлась лобком о член Северуса. — Ты пользовалась мазью? — хрипло спросил он. — Да, — в голосе Луны явно слышалось нетерпение. — Не бойся, мне не будет больно. Я хочу… Очень…       Северусу, которого трясло от желания, не нужно было повторять дважды. Он навис над Луной и вновь впился губами в её полуоткрытый рот. Луна обвила его шею руками, горячо отвечая на призыв его непривычно горячих губ. Северус переместил колено и теперь обе его ноги оказались между колен Луны. Она развела их пошире, полностью открывая себя для любимого.       Луна сгорала от нетерпения. Ей страстно хотелось поскорее ощутить в себе его член, влажная горячая головка которого сейчас касалась её промежности, дразня и вызывая новые приливы возбуждения. Луна ещё шире развела ноги и почувствовала, что член Северуса нащупал вход и проскользнул внутрь. Он настойчиво задвигался взад-вперёд, с каждым новым толчком пробиваясь глубже. Упираясь ногами в постель, Луна приподнимала и опускала бёдра в такт его движениям, изо всех сил помогая Северусу проникнуть как можно дальше внутрь. Их слаженные движения становились всё более быстрыми. Луна сейчас не замечала ничего вокруг, сосредоточенная на восхитительном ощущении проникновения, когда с каждым новым толчком Северуса она чувствовала его мощную плоть, проскальзывающую в себя. Она стремилась принять в своё тело как можно больше этой плоти и оттого всё яростней рвалась ему навстречу, приподнимая бёдра. Мышцы внутри непроизвольно сокращались, сжимая и разжимая до предела возбуждённый член Северуса. Луна делала это неосознанно, но чувствовала, что Северус приходит в неистовство — и продолжала распалять его желание.       Вот он замер, нависнув над ней. Луна изо всех сил сжала кольцо мышц внутри, скользнула рукой по спине Северуса и провела пальцем между его напряжённых ягодиц. Почувствовала, как содрогнулось его тело — и ощутила ответные содрогания. Внизу живота всё конвульсивно сжималось, вызывая потрясающе сладкие и нереально острые ощущения, которых не было во время первой их близости. Вернее, они были, но Луна не смогла прочувствовать их яростную остроту. И вот теперь, когда ощущение дискомфорта от потери девственности уже не мешали ей полностью насладиться слиянием с любимым, Луна поняла, прочувствовала, сколь велико блаженство, о котором она мечтала, ещё не представляя всей его прелести.       Их сплетённые тела содрогались, захваченные вихрем общего наслаждения — одного на двоих. Через какое-то время Северус с тихим хриплым стоном опустился на Луну и коснулся вспотевшим лбом подушки рядом с её лицом. Он хотел перекатиться на бок, чтобы не давить на Луну своей тяжестью, но она не позволила ему сделать это. Обхватив его ногами и руками, Луна прижалась к нему всем телом и не отпускала до тех пор, пока содрогания, прокатывающиеся по её телу одно за другим и становившиеся всё более слабыми, не прекратились совсем.       Луна опустила ноги, но продолжала обнимать шею Северуса. — Побудь ещё во мне, — попросила она.       И Северус расслабился, лёжа на ней сверху, уже не боясь придавить её своей тяжестью. Ему и самому не хотелось выходить из неё — Луна чувствовала это. Она нащупала одеяло и натянула его на мокрую от пота спину Северуса, чтобы ему не было холодно. Сколько они пролежали так — никто из них не знал. Они могли бы пролежать так всю ночь. И всю жизнь.       Но наступил момент, когда Северус почувствовал, что Луне тяжело под весом его тела. Он приподнялся и отодвинулся от девочки, откинулся на подушку, нащупал на прикроватной тумбочке волшебную палочку и с помощью Очищающего заклинания привёл постель в порядок.       Когда пенис Северуса покидал тело Луны, она почувствовала, как вместе с ним из неё выходит тёплая вязкая жидкость. Луна, вопреки ожиданиям, не испытала ни сожаления о том, что Северус уже не в ней, ни неприятных ощущений от мокрой простыни под собой. Северус очень быстро очистил постель и улёгся на спину рядом с Луной. Она какое-то время прислушивалась к себе. Ей было хорошо. Очень хорошо и очень спокойно. Наверное, именно это состояние называется удовлетворением.       Луну внезапно затопила волна нежности к человеку, подарившему ей сперва невероятное, никогда ране не испытанное блаженство, после которого наступило вот это самое состояние покоя и удовлетворения. Интересно, он сейчас испытывает то же, что и она? Луна повернулась на бок и всмотрелась в профиль лежавшего рядом мужчины. Теперь она была в состоянии воспринимать окружающую обстановку. К Луне вернулась способность видеть и чувствовать не только Северуса, но и всё то, что окружало их обоих.       В спальне царил полумрак. Темноту рассеивало призрачное мерцающее сияние, источником которого была лампа со светящимися грибами в дальнем углу комнаты, да отблески пламени в камине. В этом свете очертания предметов казались нечёткими, что не мешало видеть их целиком, делая неуловимыми для взора лишь мелкие детали.       Северус лежал, откинув голову назад. Его волосы неаккуратными тонкими прядями разметались по подушке. Большой крючковатый нос сейчас был очерчен не так резко, как при свете дня. На горле явственно выделялся острый кадык. Грудь Северуса плавно вздымалась и опадала — он уже успел восстановить дыхание и теперь лежал с закрытыми глазами и выражением полного покоя на лице.       Лёжа на боку, Луна провела пальцем по контуру его профиля, сперва по высокому, ещё влажному от пота лбу, по хищному носу, тонким губам и твёрдому подбородку. Ей показалось или его губы действительно тронула лёгкая улыбка в момент, когда её палец прикоснулся к ним? — Се-е-ве-е-ру-ус… — нараспев произнесла Луна, словно смакуя его имя, пробуя его языком и так, и этак, будто карамельку с неизвестным вкусом. — Се-е-ве-е-ру-ус… — Что?       Он не открывал глаз, но, Мерлин! Он действительно улыбался! Ей не почудилось. Оказывается, её грозный профессор не лишён этой способности!       Луна вгляделась в его лицо. Улыбка Северуса была слабой и какой-то… неумелой? Будто человек делал что-то очень трудное впервые в своей жизни. Но его улыбка — как же это было прекрасно! Луна приблизилась и легко поцеловала уголок его губ, с удовольствием ощутив, как он обнял её за плечо и прижал к себе. Луна положила голову к нему на грудь. Её рука нежно поглаживала бедро Северуса, в то время, как его пальцы перебирали её светлые, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам волосы. Луну переполняла нежность, распиравшая грудь и рвущаяся наружу. Ей так хотелось искупать его в этой нежности, чтобы он почувствовал то же сладкое щемление под ложечкой, что и она. Подумать только! Её ладонь скользит по бедру Северуса! По его обнажённому бедру, худому, крепкому и жилистому — и это ощущение на ладони так приятно, что нет сил остановиться.       Луна покрывала грудь и плечи Северуса короткими благодарными поцелуями. Она видела, что Северус устал. Он продолжал лежать на спине с закрытыми глазами и этой странной непривычной полуулыбкой на губах, и Луна понимала, что ему очень приятны её поцелуи и прикосновения.       В полутьме отметины на его теле были видны нечётко. Луна замечала их лишь потому, что знала, в каком месте расположена каждая из них. Вот она прикоснулась губами к шраму на груди Северуса, приподняла голову и внимательно вгляделась в его профиль. — Тебе вчера было очень больно? — осторожно спросила она, поглаживая рукой его шею, плечи и грудь.       Северус в ответ тихонько хмыкнул: — Не больнее, чем обычно, — небрежно ответил он. — Не думай об этом. — Не могу, — Луна виновато спрятала лицо у него на груди. — Я видела, какой ты вернулся оттуда. — Подсматривала? — Северус попытался сделать свой голос достаточно грозным, но у него не получилось — он чувствовал себя слишком хорошо и расслабленно, чтобы впустую тратить силы на запугивание девочки, которую не обманет ни его грозный вид, ни тон.       Луна ничего не ответила, лишь крепче прижалась к нему. — Больше не делай так, — попросил он. — Не ходи встречать меня, когда я возвращаюсь от Тёмного Лорда. Это рискованно для нас обоих. Мне и так едва удалось убедить Дамблдора в безобидности наших занятий. И то, боюсь, он мне не до конца поверил. — Хорошо, — послушно вздохнула Луна. — А ты старайся пить наше зелье, чтобы не было больно от Круциатуса. И чтобы я знала, что с тобой.       Луна мысленно удивлялась сама себе — насколько быстро она привыкла называть на «ты» грозного профессора. У неё это получалось так естественно, словно она звала его по имени всю жизнь. А ведь всего несколько дней назад Луна и представить не могла бы, что у неё повернётся язык сказать ему такое! — Ты же знаешь, — ответил Северус, — действие зелья закончилось раньше, чем Лорд применил Пыточное. — Знаю, — Луна снова вздохнула. — Но ты хотя бы носи с собой не одну порцию зелья. Вдруг тебе удастся незаметно выпить его, если встреча затянется?       Луна подняла голову и умоляюще взглянула на Северуса. Он горько усмехнулся, продолжая перебирать её спутанные волосы тонкими длинными пальцами. — Хорошо. — Кстати…. — мысль, внезапно посетившая Луну, заставила её ещё пристальнее вглядеться в лицо Северуса. — А у тебя ещё осталось это зелье? Не нужно варить новое? — Нужно, — лениво произнёс Северус. — Думаю, этим мы и займёмся через пару вечеров. — Хорошо, — Луна согласно кивнула и вновь положила голову к нему на грудь.       Её рука скользила по его телу, всё больше стремясь вниз — по впалому животу, выпирающим бедренным косточкам, по бедру — и вновь поднималась вверх, к животу, будто нарочно обходя то место, которое Луне больше всего хотелось потрогать. Она чувствовала, как напрягается Северус в ожидании прикосновения к обмякшему члену, но, словно дразня его, не позволяла себе того, чего ей и самой так сильно хотелось. Луна делала это совершенно неосознанно — она не подозревала, как её ласки действуют на Северуса. А его мозг в этот момент сосредоточился лишь на одном желании — чтобы её ладонь наконец прикоснулась к его жаждущему ласки члену.       В момент, когда это всё же произошло, оба испытали нереальное блаженство. Северус не мог поверить в происходящее. Если бы ему кто-то сказал, что может быть так хорошо от простого прикосновения нежной полудетской ладони к пенису — он бы просто послал говорившего к драккловой матери, назвав его извращенцем. А сейчас… Сейчас он ощущал какое-то необъяснимое блаженство, совершенно отличное от недавнего оргазма и при этом не менее сладостное.       Луна чувствовала, что ему хорошо. Ей и самой было удивительно приятно гладить ту часть его тела, которая совсем недавно подарила ей такие прекрасные минуты. Луна трогала мошонку Северуса, с интересом нащупывая в ней яички и ощущая, как по его телу пробегает мелкая дрожь, когда она шевелит их рукой, перекатывая, словно камушки. Луна не знала, что нужно делать, чтобы Северусу было приятно. Она инстинктивно делала то, что было приятно ей и радовалась, когда ему становилось от этого хорошо.       В какой-то момент Луна поняла, что член Северуса вновь затвердел под её ладошкой. Она оперлась на локоть, приподняла голову и взглянула вниз, туда, где в её пальцах вновь пульсировало неудержимое желание Северуса. Ей снова отчаянно, до дрожи захотелось поцеловать его член. Но… Можно ли так делать? В прошлый раз она так и не решилась спросить у него. Может быть, так нельзя? Может, он подумает о ней плохо? Но Луне отчего-то так сильно хотелось прикоснуться губами именно к этому месту. Ведь Северус тогда, в их самый первый раз, не стеснялся и не брезговал поцеловать её там… И это было так приятно! Значит, ему тоже должно быть приятно, если она… — Северус…       Сердце Луны затрепетало от страха и решимости. Она должна спросить. Потому что ей отчего-то очень хочется…       Он взглянул на неё. Его обычно резкий холодный взгляд сейчас туманился и казался таким далёким, нездешним. Как будто он с трудом выплывал из окутывавшего его тумана блаженства. — Северус… Можно… можно, я его поцелую?       Голос Луны звучал виновато и умоляюще. Если сейчас он рассердится и оттолкнёт её — она просто умрёт на месте. Но он лишь сглотнул судорожно и сдавленно прохрипел: — Да.       Северусу хотелось добавить: «Не только можно, но и нужно!» Ещё больше ему хотелось попросить Луну сделать то, что делали с его членом проститутки в Лютном. Если уж тогда, с ними, ему было невероятно хорошо, то он бы просто сошёл с ума от дикого удовольствия, проделай это с ним его любимая девочка. Но Северусу было стыдно просить Луну об этом. Он боялся, что подобной просьбой оттолкнёт её, станет ей противен. Поэтому ему оставалось наслаждаться тем, что могла позволить себе его неопытная, но такая нежная девочка. И этого было вполне достаточно для того, чтобы вновь вознести его на пик возбуждения буквально в считанные минуты.       Получив разрешение, Луна сдвинулась вниз, встала на колени рядом с лежащим Северусом, склонилась над ним и осторожно поцеловала его блестящую от смазки тёмно-багровую головку. Ощутив, как содрогнулось тело Северуса от этого лёгкого касания, Луна захотела усилить эффект и поцеловала смелее. Она услыхала прерывистый вздох Северуса и краем глаза уловила, как судорожно комкают простыню его пальцы. Ему было хорошо! Наверное так же хорошо, как ей тогда…       Луна вспомнила, как язык Северуса ласкал ту самую точку в её теле, заставляя содрогаться и едва не кричать от острого наслаждения. Ей захотелось, чтобы ему стало сейчас так же хорошо от её ласк. Она обхватила губами головку члена и быстро провела по ней кончиком языка, ощутив на нём незнакомый, но такой замечательный вкус — вкус его страсти. От него и от запаха их охваченных желанием тел у Луны кружилась голова. Она не помнила, не отдавала себе отчёта в том, что делает. Луна лишь ощущала, что Северус испытывает невероятное блаженство. Его тело извивалось на постели, из горла рвался то ли стон, то ли рычание. Луне безотчётно, совершенно неосознанно хотелось довести его до полного экстаза. Ещё! Только бы он кричал громче и исходил сильнее той сладкой мукой, которую она причиняла ему своими ласками. Язык Луны работал всё быстрее, в то время, как сама она содрогалась от охватившего её возбуждения. Она не чувствовала, как руки Северуса всё сильнее прижимали её голову к паху, как его член всё глубже оказывался у неё во рту. Они оба потеряли связь с реальностью и всякое представление об окружающем мире.       Оргазм накрыл Луну в тот момент, когда тело Северуса конвульсивно дёрнулось, выгнулось и замерло. Она содрогалась, не чувствуя, насколько глубоко его член сейчас в ней и машинально глотала проникшую в горло жидкость, не сознавая, что делает, вся во власти острого блаженства, волнами разливающегося по телу. И лишь когда Северус обмяк и распластался на постели, Луна вновь обрела возможность осознавать действительность. Она подняла голову, быстро облизнула губы и виновато взглянула на Северуса, который постепенно восстанавливал дыхание с выражением полного удовлетворения на лице, столь не свойственным ему в обычной жизни.       Луна в замешательстве улеглась рядом с ним. Ей хотелось обнять Северуса, прижаться к нему, но внезапно возникшее чувство вины мешало осуществить желаемое. Вдруг она сейчас сделала что-то не то? Что это вообще было? Неужели можно испытывать такое наслаждение от того, что его член проникает в неё не снизу, а?.. Мерлинова борода! Неужели так можно? Луна ощущала горячую влагу у себя между ног и приятное расслабление, как будто Северус только что побывал именно там. Но ведь… Она держала его член во рту, не так ли?       Луна громко сглотнула. Она до сих пор ощущает его вкус. И этот вкус ей определённо нравится. Потому что это не просто ЕГО вкус, это — вкус его страсти, его любви к ней. Но что, если так нельзя себя вести? Что, если он подумает о ней плохо?       Луна больше не в силах была вынести это молчание. Пусть уж он выскажет ей всё, что думает, только бы не терзаться страхом его осуждения. — Северус… — тихонько позвала она.       Он резко повернулся на бок, обнял её, притянул к себе и горячо поцеловал в губы. Значит, он не сердится? Значит, она не сделала ничего постыдного и предосудительного? Наверное, так. Но лучше всё же уточнить. Только вот как спросить его об этом? — Северус, я… То, что я сделала — это… Это плохо? — Луна, наконец, отважилась кое-как сформулировать свою мысль. — Плохо? — даже сейчас он ухитрился поднять бровь и склонить голову набок. — Это было вос-хи-ти-тель-но! — Но-о… То, что я сделала… Это, наверное, стыдно? И неприлично?       Его реакция оказалась для Луны совершенно неожиданной. Северус вдруг расхохотался — громко, свободно, безудержно. Луна никогда не видела, чтобы он смеялся столь непринуждённо. Этот смех вовсе не показался ей обидным. Наоборот, он успокоил её. Когда Северус отсмеялся, он нежно притянул к себе Луну и тихо произнёс: — Мисс Лавгуд. Вы глупая девчонка. Разве всё, что мы делаем, не неприлично? И не предосудительно?       И, перейдя на совсем иной тон, добавил: — Ты сейчас такое для меня сделала… Я стыдился попросить тебя об этом. Но у тебя это получилось само. Спасибо тебе.       Луна была в шоке. Она и подумать не могла, что ей доведётся хоть когда-нибудь услышать слова благодарности от Северуса. Тем более сказанные так свободно и непринуждённо, без обычной язвительности и сарказма. Она уткнулась лицом в его плечо и тихо прошептала, касаясь губами ямки под выпирающей ключицей: — Я люблю тебя, Северус.       И, услыхав в ответ тихое: — И я люблю тебя, — замерла от счастья, прижавшись к нему всем телом, исходя нежностью к человеку, ставшему для неё самым дорогим существом на земле. ***       Луна медленно погружалась в мягкий, обволакивающий плен сна. Её словно укачивало на тёплых ласковых волнах. Мыслей не было. Вместо них сознание полнилось ощущениями — такими приятными и успокаивающими, переживать которые хотелось вечно. Луна понимала, что засыпает, и это было восхитительно — уснуть обнажённой рядом с любимым, прижавшись к его жилистому разгорячённому телу, чувствуя себя в полной безопасности и даже в полудрёме всем существом испытывать нежность к этому суровому человеку, оказавшемуся вдруг таким любящим, бережным и страстным. Наверное, это было счастье, хоть Луна и не думала об этом. Зачем думать о том, что ощущаешь каждой клеточкой своего тела. Не нужно было спрашивать ни о чём — Луна и без вопросов знала, что Северус сейчас испытывает то же самое. Он счастлив оттого, что она рядом, что она любит его. Чего ей ещё желать? Луне хотелось только одного — уснуть в его объятиях.       Будто в ответ на желание Луны Северус пошевелился и легонько сжал её плечо: — Луна… — позвал он голосом, в котором было столько нерастраченной нежности, что она невольно ещё крепче прижалась к нему. Мерлин, за то, чтобы услышать такую потрясающую нежность в его расслабленном бархатном голосе, не жаль полжизни отдать! Казалось, он тоже пробует её имя на вкус, смакуя каждый звук и прислушиваясь к непривычным ощущениям. — М-м-м… — полусонно отозвалась она. — Не спи, девочка, — на этот раз в его голосе сквозило явное сожаление.       Не спать? Но почему? Может быть, он хочет предложить ей что-то такое, отчего ей станет ещё лучше? Только вот она уже так устала… Сумеет ли она воспринять то, что он хочет ей предложить?       Луна потёрлась носом в том месте, где шея Северуса переходила в костлявое плечо и ещё крепче прижалась к его боку, обхватив рукой торс. Почувствовала, как пальцы Северуса перебирают её волосы, как от этого по затылку приятно разбегаются мурашки — и едва не замурлыкала от удовольствия. Северус потёрся щекой о её макушку, после коснулся её губами и тихо повторил: — Не спи. — Почему-у?.. — сонно протянула Луна, продолжая согревать своим дыханием его шею, а рукой — обнажённую спину. — Потому что уже поздно, — его непривычно мягкий голос будто обволакивал Луну нежнейшим бархатом, успокаивая и будоража одновременно. — Значит, нужно спать, — полувопросительно-полуутвердительно пробормотала она. — Да, — теперь в голосе Северуса звучало сожаление. — Но тебе нужно спать в своей спальне.       Как?! Как в своей спальне?! Неужели она не уснёт в его сильных надёжных объятиях, прижимаясь к нему всем телом? Неужели остаток ночи они проведут не вместе?       Луна медленно подняла голову и взглянула Северусу в глаза в полном недоумении. Неужели всё действительно так ужасно? Нет, она не может остаться без него сейчас, именно сейчас, когда его присутствие, его тепло и нежность так необходимы ей! И — она это точно знала! — её тепло и близость были необходимы ему!       В глазах Луны застыли слёзы. Она с мольбой смотрела на Северуса, взгляд которого вдруг стал непроницаемым, каким бывал всегда. Но его попытка укрыться за этим взглядом потерпела крах. Северус не смог выдержать и минуты. В его вновь оживших глазах светились боль, сочувствие, понимание и сожаление. Он рывком притянул голову Луны к своей груди и стал гладить её спутанные светлые волосы. Луна тихонько глотала слёзы, уже понимая, что он ей скажет и соглашаясь с его невысказанными доводами.       Когда Северус заговорил, его голос был твёрд, но не холоден. Ему удалось найти грань между сочувствием, которое он никогда не умел выражать и убедительностью, всегда присущей его суждениям. Перед Северусом стояла сложная задача — доказать свою правоту без неуместной в данном случае резкости и недовольства. — Ты ведь сама всё прекрасно понимаешь, — Северус гладил Луну по голове, стараясь вложить в эти прикосновения всю нежность, на какую только был способен. — Тебе нельзя оставаться здесь до утра. — Да, — Луна жалобно всхлипнула у него на груди, — понимаю. — Тогда не плачь, — в его голосе не было ни одной требовательной нотки. Он не приказывал, он просил.       Луна несколько раз кивнула, не отнимая лица от груди Северуса. Она изо всех сил старалась успокоиться, зная, что он не может выносить её слёз. Но ей это почти не удавалось. Слёзы сами катились из глаз, не повинуясь доводам рассудка и волевым командам со стороны разума. — Я… я… Я не плачу, — Луна подняла голову и быстрым движением стёрла влагу с лица. — Я сейчас… Я понимаю…       Луна резко села, так чтобы Северусу была видна лишь её спина, и вытерла ладонями мокрые от слёз глаза и щёки. Глубоко вздохнула, тряхнула волосами, ещё раз провела руками по лицу. Когда она повернулась к Северусу, весь её облик выражал привычное безмятежное спокойствие, только губы не улыбались, да мокрые ресница вносили диссонанс в её обычный образ.       Северус тоже сел в кровати, крепко обнял Луну и прижал её к себе. — Умница. Ты всё понимаешь правильно.       Когда его губы коснулись виска Луны, она судорожно вздохнула и так крепко обвила его шею руками, словно боялась, что у неё отнимут Северуса навсегда. — Я люблю тебя, — горячо прошептала Луна. — И я люблю тебя, — услышала она в ответ.       Нужно было разомкнуть объятия. Но у Луны не было на это сил. Понимая, что ему придётся сделать это первому, Северус осторожно сжал запястья Луны, обнимавшей его шею и мягко, но настойчиво расцепил её руки. Луна видела, с какой неохотой он отстраняет её, понимала, что это необходимо, но в душе у неё, словно заноза, засело чувство потери и пустоты. Луна ощущала себя брошенной. Ей стало так сиротливо без его крепких надёжных рук, что она невольно всхлипнула и опустила голову, пытаясь скрыть от Северуса вновь нахлынувшие на глаза слёзы.       Северус стиснул зубы, попытался сглотнуть невесть откуда взявшийся ком в горле и потянулся за волшебной палочкой, как за единственным якорем спасения в столь невыносимой для него ситуации. — Акцио, одежда, — тихо произнёс он, взмахнув волшебной палочкой.       Вся одежда, от которой они так страстно и торопливо освобождали друг друга, оказалась перед ними на кровати. Северус принялся методично раскладывать её на две кучки, отделяя вещи Луны от своих. Как ни странно, эти простые действия помогли Луне успокоиться. Почувствовав вдруг некоторое смущение, Луна торопливо отыскала среди своих вещей трусики и быстро натянула их, прикрывая то место, которое совсем недавно испытало наибольшее удовольствие. Теперь, когда её возбуждение прошло, а желание было полностью удовлетворено, Луна словно стеснялась своей недавней страстности и раскованности.       Кажется, Северус испытывал те же чувства, потому что его движения, когда он надевал бельё и брюки, были такими же торопливыми, как у Луны. Заметив это, Луна слегка улыбнулась и стала искоса поглядывать на одевающегося Северуса. Это зрелище настолько захватило её, что Луна замерла, сидя на кровати в трусиках и лифчике, с натянутыми на одну ногу колготками. Луна почти не запомнила, как они раздевались — всё тонуло в горячем тумане страстного желания. И теперь, наблюдая за обратным процессом, она вдруг ощутила прилив странного возбуждения от вида Северуса, застёгивавшего брюки. Он стоял к ней спиной, и его тощие лопатки и выпирающие позвонки вызвали у Луны чувство щемящей нежности, от которой защипало в носу. Торопливо натянув колготки, Луна соскочила на пол, преодолела расстояние в два шага, отделявшее её от Северуса и обняла его сзади. Прижавшись к нему, Луна в порыве нежности стала покрывать поцелуями эту бледную спину, такую родную и трогательную, казавшуюся худой и беззащитной, но на самом деле сильную и надёжную. Руки Луны обвились вокруг его впалого живота, поглаживая его, заставляя остро ощущать их невероятную близость — не только телесную, но, прежде всего, духовную.       От её прикосновений Северус замер с рубашкой в руке. Откинув голову назад, он наслаждался её нежностью, будто растворялся в ней. Мерлин всемогущий, только бы это мгновение длилось вечность! Эта мысль одновременно пронзила их обоих, заставила замереть и отдаться новому виду наслаждения — счастью от полного единения душ и тел, которое они сейчас испытывали.       Северус гладил обнимавшие его руки Луны, а она всё сильней прижималась к нему всем телом, продолжая нежно касаться его спины горячими сухими губами. В какой-то момент он повернулся к ней лицом, привлёк к себе, крепко обнял и поцеловал долгим нежным поцелуем. Теперь руки Луны скользили по его спине и плечам, по затянутым в брюки ягодицам… Ей так хотелось дарить ему ласки — постоянно, непрерывно! Так хотелось ощущать его рядом — каждой клеточкой своего тела, каждым нервным окончанием… Она знала — ему хочется того же самого. Но…       Но ответственность и чувство долга не давали ему забыть о том, что они не могут позволить себе расслабиться и не думать, кто они и где находятся. О том, что любовь их запретна и, на взгляд любого стороннего человека, порочна и предосудительна. И что им необходимо скрывать это светлое и чистое чувство от посторонних глаз и от грязных помыслов окружающих. А потому Луне необходимо вернуться к себе в спальню задолго до подъёма. И вернуться незамеченной. Поэтому Северус со вздохом сожаления вновь отстранил Луну и пристально заглянул ей в глаза: — Придётся идти, — твёрдо сказал он. — Да.       Луна попыталась улыбнуться. Улыбка вышла слабой и немного виноватой, но светлой и искренней. Хорошо хоть, что слёзы больше не подступали к глазам. Нельзя огорчать Северуса. Нельзя плакать, ведь он не выносит её слёз — они ранят его сердце, Луна знала это. Конечно, она выдержит разлуку с ним. Да и не разлука это вовсе, ведь они живут в одном замке и имеют возможность видеться каждый день. Конечно, она потерпит до следующего вечера. Ведь они встретятся завтра? Вернее, уже сегодня… Луна вопросительно подняла глаза. — Конечно, встретимся, — ответил Северус на её немой вопрос. — Сегодня вечером, как всегда. Есть только одна причина, которая может помешать нам.       Луна ещё раз с благодарностью обняла его за шею, прикоснулась губами к впалой щеке и прошептала в самое ухо: — Люблю.       Быстро разомкнула объятия, повернулась спиной и отошла к кровати, на которой аккуратной кучкой была сложена её одежда. Луна не видела, как улыбался Северус, провожая её взглядом, она лишь чувствовала на себе этот взгляд, полный любви, благодарности и восхищения. «Ты — лучшее, что случилось в моей жизни», — думал Северус. Ему очень хотелось произнести это вслух, но было неловко от того, что он мог показаться ей напыщенным сентиментальным идиотом. Поэтому он молчал, машинально надевая рубашку, застёгивая на ней пуговицы и с удовольствием наблюдая за тем, как Луна надевает юбку и застёгивает её на поясе. Её полуодетость вносила в обстановку что-то такое домашнее, уютное, чего у него никогда в жизни не было. Его собственный дом уж точно никогда не вызывал ассоциаций с покоем и уютом. Тем приятнее было смотреть на эту девочку, спокойно надевавшую вещи, которых никогда не было и не могло быть в его комнате. И, тем не менее, они там появились — и это было странно, приятно и немного тревожно.       Впрочем, времени подумать об этом у Северуса не было. Он сам быстро оделся, критично осмотрел себя и Луну, наложил на неё дезиллюминационное заклятие и вместе с ней покинул своё жилище, соблюдая все необходимые меры предосторожности.       Они добрались до башни Райвенкло без приключений и неожиданностей. Замок был сонным и пустым. Изображённые на картинах люди дремали, никем не потревоженные, потому что Люмос от волшебной палочки Северуса был слабым и едва освещал пространство перед ним и невидимой Луной, которую он обнимал за талию. Они заранее договорились, что проделают весь путь до башни молча, чтобы не вызвать подозрений, если кто-то вдруг захочет понаблюдать за Северусом. Пусть этот ненормальный, которому не спится в столь поздний час, думает, что Снейп по обыкновению патрулирует замок, мучимый бессонницей — следствием своего скверного жёлчного характера. Добравшись до лестницы, ведущей в башню, Северус огляделся по сторонам и, взмахнув волшебной палочкой, тихо произнёс: — Гомениум ревелио.       Как он и предполагал, слежки не было. Они были совершенно одни в пустом гулком коридоре. Северус наложил на себя дезиллюминационное заклинание и вместе с Луной поднялся по лестнице к входу в гостиную. Перед тем, как снять Чары невидимости, Луна ещё раз крепко обняла Северуса, а он поцеловал её горячо и нежно. Их поцелуй был долгим — обоим не хотелось расставаться.       Дождавшись, пока Луна ответит на дурацкий вопрос, служащий паролем для входа в гостиную, Снейп отправился к себе. Луна неслышно пробралась в спальню, юркнула за полог из тяжёлого синего бархата и, быстро переодевшись в пижаму, залезла под одеяло. Её мысли, как и тело, были переполнены новыми ощущениями, такими приятными, что хотелось длить их бесконечно. Обнимая подушку, Луна представляла себя в объятиях Северуса. Каких только ласк ни придумывала она, чтобы ему было хорошо! Луне казалось, что она не сможет уснуть до утра. Но вскоре её мечты плавно перетекли в сновидения, ещё более смелые и сладостные, чем мысли наяву.       Всю дорогу в подземелья Снейп думал лишь о Луне — девочке, круто изменившей его жизнь, разделившей эту жизнь на «до» и «после». В его судьбе уже случалось подобное — ему казалось, что смерть Лили навсегда станет для него той разделительной чертой, через которую он не сможет переступить. Но Луна совершила невозможное — «до» осталась и Лили, и эта черта, кровоточащая рана, которая хоть и не затянулась, но стала меньше болеть и кровоточить. Сейчас для него всё стало совершенно по-другому. Эта девочка открыла ему нового Северуса, о существовании которого он подозревал когда-то давно, но совершенно забыл в вихре бед и страданий, причинённых как им самим, так и ему. Она освободила этого Северуса, выпустила его наружу, и теперь он не знал, что с этим делать. Впрочем, знал. Этот Северус — только для неё, для Луны Лавгуд. Больше никто не должен знать о нём. Для всех прочих он останется прежним Снейпом — злобным, несправедливым профессором, слизеринским гадом и сальноволосым ублюдком.       Придя к себе в спальню, Снейп повалился на кровать, хранящую запах Луны и запах их общей страсти. Зарывшись лицом в подушку, Снейп втягивал в себя эти запахи трепещущими ноздрями, и перед его мысленным взором возникали картины их недавней близости. Мерлин, за что ему это? Это награда или очередное наказание? Сколько боли принесёт им обоим эта сладкая пытка? Снейп не знал, но предполагал, что много. Однако отказаться от неё был не в силах. Человек может вынести многое. Но не всё бывает ему по силам. Он не сможет лишить этой неправильной, предосудительной, запретной любви ни себя, ни Луну. Будь что будет, но они вместе. На один день, на год или на всю жизнь, сколько бы её ни оставалось. Но — вместе.       С этой мыслью Снейп провалился в сон, в котором, на удивление, не было сновидений.