Побочный эффект

Evanescence\Breathe No More (Instrumental) Poets of the Fall\Sleep Apocaliptica\Rise The Beatles\And I Love Her Evanescence\Wasted on you (Instrumental)       Снейп сидел за столом в кабинете Защиты от Тёмных Искусств. На сегодня все уроки были окончены. Как только закрылась дверь за последним вышедшим из класса учеником, Снейп принялся за проверку домашних работ — ему хотелось покончить с этим до ужина. Теперь все дни проходили для него в радостном нетерпении. Он, как ненасытный подросток, жаждал свидания, сам удивляясь тому, что с ним происходит. Признаться, Снейп не ожидал от себя подобной прыти — всё-таки он уже не мальчик, а весьма основательно потрёпанный жизнью мужчина, в душе давно уже считавший себя глубоким стариком по количеству пережитой боли и выстраданного опыта. Но, как оказалось, опыта в любовных делах у него почти не было, и теперь Судьба, видимо, решила восполнить этот пробел.       Каждый вечер в обществе Луны был восхитителен и неповторим. Жажда быть рядом с ней не иссякала, наоборот, становилась всё сильнее. Снейп понимал, что влюблён до безобразия, но ни язвительные увещевания, ни откровенная брань по отношению к самому себе ничего не меняли в сложившемся положении дел. Каждый день Снейп старался как можно скорее покончить с обычной текучкой и с радостным нетерпением ожидал момента, когда можно будет встать за колонной в холле и угадывать появление любимой по учащённому биению собственного сердца.       Чем более влюблённым и раскованным Северус чувствовал себя с Луной, тем более мрачным, злобным и несправедливым становился для всех прочих профессор Снейп. Кажется, он проверял на окружающих, не слишком ли размягчилось его сердце от общения с Луной, не потерял ли он своих навыков вызывать к себе ненависть и отвращение. И ощущал удовлетворение, убеждаясь в том, что для всей школы он оставался прежним пугалом и предметом всеобщего негодования.       Самой насущной необходимостью в течение нескольких дней для Снейпа было решение вопроса с драккловой картой Поттера, которая не давала ему покоя. Если мальчишка будет продолжать следить за ними по этому мерзкому клочку пергамента, наполненному так называемой «cветлой» магией, от которой вреда значительно больше, чем от Тёмной — о встречах с Луной можно забыть. Мысль о том, что Поттеру виден каждый его шаг, выводила Снейпа из себя. Всё свободное время он посвятил обдумыванию способа избавиться от назойливого наблюдения. В его мозгу постоянно прокручивались возможные варианты перекрытия Гомункуловых чар Заклятием ненаносимости, Сальвио гексиа и Заклинанием заметания следов. И, кажется, ему удалось найти способ сделать человека невидимым на пресловутой Карте Мародёров. Жаль, что проверить, насколько действенным будет это заклятие, не представлялось возможным. Карта находилась в руках Поттера. Что на ней видно, известно было только ему.       Тем не менее Снейп решил применить новое заклятие к Луне в надежде сделать её перемещение по замку невидимым на Карте. Одно занятие в кабинете Защиты от Тёмной Магии он посвятил тому, чтобы обучить Луну изобретённому им заклинанию и добиться того, чтобы она выполняла его идеально. Далее оставалось лишь надеяться, что что оно окажется действенным, и Луна будет исчезать с Карты Мародёров всякий раз, отправляясь к нему на свидание.       Поразмыслив немного, Снейп решил не применять это заклинание к себе. Пусть Поттер видит, где он находится. Хоть это до невозможности злило Снейпа, зато усыпляло любопытство и подозрительность мальчишки. Пусть теряется в догадках, куда пропадает с Карты Луна и не связывает её исчезновение с ним.       Две прошлые ночи Снейп с Луной посвятили приготовлению новой порции Охранного зелья. И теперь его сердце замирало в предвкушении того, чем они займутся сегодня вечером. Снейп старался не думать об этом, чтобы совершенно ненужное и неуместное сейчас возбуждение не унесло его невесть куда на волнах воображения. А потому усилием воли заставил себя читать студенческие опусы, по возможности въедливо и придирчиво. Вскоре это занятие увлекло его. Поэтому внезапно раздавшийся стук в дверь заставил Снейпа тихонько выругаться и недовольно рявкнуть: — Войдите.       На пороге возник второкурсник-слизеринец. Он явно робел, но старался не показывать этого. Придав своему лицу безразличное выражение, мальчишка вытащил из кармана небольшой свёрнутый в трубочку пергамент и, подойдя к столу, довольно уверенно произнёс: — Сэр, профессор Слагхорн велел передать вам это.       Он протянул Снейпу свиток и замер, ожидая дальнейших распоряжений декана. Снейп развернул записку, пробежал её взглядом и сказал: — Благодарю, Джефферсон, вы можете идти.       Мальчишка испарился почти мгновенно. Записка гласила: «Северус! Пожалуйста, зайдите ко мне в класс зельеварения. Я должен показать вам нечто необычное. Это очень важно и срочно. Слагхорн».       Выругавшись про себя, Снейп тем не менее встал из-за стола и направился к выходу. Досада от того, что приходится терять время на прихоти старого борова, смешивалась с любопытством — что заставило Слагхорна обратиться к нему? Явно произошло нечто неординарное. Поэтому Снейп запер класс Защиты от Тёмной Магии и направился в кабинет зельеварения.       Снейп не любил заходить туда после того, как там стал хозяйничать Слагхорн. Всё раздражало его, всё было не так, хотя с приходом Горация мало что изменилось в обстановке помещения. Пожалуй, поменялась лишь атмосфера, дух, который привнёс с собой Слагхорн, но и этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у Снейпа глухую неприязнь. Каждый раз входя туда, Снейп будто вновь становился школьником, непризнанным гением зельеварения, которого профессор Слагхорн упорно игнорировал и практически не считал за человека. Вот и теперь, войдя в знакомый до боли класс, Снейп внутренне сжался, ощутив себя в прошлом — в той реальности, где в любой момент из-за угла могла выскочить шайка весёлых гриффиндорцев, от которых придётся отбиваться. Неприязнь к человеку, абсолютно не интересовавшемуся жизнью своих студентов и не сумевшему разглядеть способности в нищем полукровке волной подкатила к горлу Снейпа. Но, разумеется, он легко справился с этим — всё же умение владеть собой было одним из самых сильных его качеств.       Пройдя вдоль рядов парт, Снейп толкнул дверь в преподавательский кабинет справа от доски. Слагхорн восседал за столом и внимательно читал свиток, скорее всего, тоже проверял домашние задания. На звук открывшейся двери он поднял голову, отложил пергамент, встал и двинулся навстречу Снейпу со словами: — Добрый день, Северус. Как хорошо, что вы пришли. Сейчас я покажу вам нечто такое, что удивит вас не меньше, чем меня самого. — Думаю, вы понимаете, что меня трудно удивить, — недовольно буркнул Снейп, останавливаясь посреди кабинета со сложенными на груди руками. — И тем не менее, — Слагхорн сделал жест рукой, приглашая Снейпа подойти к рабочему столу, на котором среди колб, склянок, разделочных досок, ножей, ступок для растирания ингредиентов стоял один-единственный накрытый крышкой стандартный ученический котёл. Снейп подошёл к столу. Слагхорн жестом фокусника снял крышку с котла, приглашая Снейпа полюбоваться содержимым.       «Амортенция!» — мгновенно определил Снейп. Впрочем… Что-то с этой Амортенцией было не так. Характерный перламутровый блеск присутствовал, но спирального пара над котлом не было. И цвет… Цвет жидкости неуловимо отличался от классической Амортенции, хотя на первый взгляд отличия были столь незначительны, что уловить их мог лишь намётанный глаз опытного зельевара. Отсутствие запаха подтверждало предположение Снейпа о том, что это не Амортенция, а нечто очень на неё похожее. И, что конкретно, Снейп не знал. Его голова склонилась на бок, а бровь удивлённо поползла вверх. Слагхорн с видимым удовлетворением наблюдал за реакцией коллеги. — Ну как, Северус, смог я вас удивить? — подмигнул он Снейпу.       Тот пожал плечами, придал лицу недовольное выражение и процедил сквозь зубы: — Судя по всему, очередной шедевр кого-то из учеников? Какая-то недо-Амортенция? — Честно говоря, я не знаю, что это за зелье, — ответил Слагхорн. — Могу лишь засвидетельствовать, что для его изготовления использовались ингредиенты, необходимые для приготовления Животворящего эликсира — и никакие другие.       Снейп вперил в Слагхорна холодный немигающий взгляд: — Гораций, не стоит держать меня за идиота. Из этих ингредиентов невозможно приготовить Амортенцию ни при каких условиях. — Я тоже так думал, — Слагхорн довольно улыбался. — Если бы я своими глазами не видел процесс приготовления — ни за что бы не поверил!       Снейп ещё раз внимательно пригляделся к зелью, машинально проводя по губам тонкими пальцами. Нет, конечно, это не Амортенция, но догадаться об этом можно лишь при очень внимательном рассмотрении. И - Снейп точно знал - он никогда раньше не видел подобного зелья и не читал о нём. Что же нужно было сделать с четырьмя простыми ингредиентами, входящими в состав Животворящего эликсира, чтобы получить подобный результат, причём действуя по инструкции из учебника? Кстати, действительно ли зелье варилось по инструкции?       Снейп взглянул на Слагхорна: — А вы не заметили, зелье варилось строго по рецепту? — Насколько я могу судить, да, — Слагхорн пожал плечами. — Вы же понимаете, Северус, что я не следил за одним-единственным учеником в классе. Кстати, вас не интересует, кто автор этого зелья?       Снейп в задумчивости вновь провёл пальцем по губам. Животворящий эликсир готовят на пятом курсе. Снейп неожиданно вспомнил, как в прошлом году Поттер с видом победителя поставил ему на стол склянку с приготовленным им на уроке вполне приличным варевом и как он, Снейп, столкнул эту злосчастную склянку со стола, как только Поттер отвернулся. Это стоило сделать хотя бы ради того негодования и ненависти, которые были написаны на лице у мальчишки. На ненавистном лице Джеймса Поттера с ярко-зелёными материнскими глазами…       Кажется, он начал догадываться, кто был автором представленного зелья. Единственным человеком не только на пятом курсе, но и во всей школе, способным сварить нечто подобное из листьев алихоции, крыльев веретенницы, настойки полыни и перечной мяты была странная девочка с огромными серебристо-серыми глазами, погружённая в свой особый мир, в котором он, Северус Снейп, занимал теперь центральное место. Девочка, любившая его беззаветно и преданно, так, как никто никогда не любил. И звали её Луна Лавгуд. — Если рассуждать логически, — задумчиво произнёс Снейп, — то окажется, что сварить нечто необычное из самых простых ингредиентов на пятом курсе способен лишь один человек. Лавгуд? — В самую точку, — удовлетворённо произнёс Слагхорн. — Вы ведь занимаетесь с ней дополнительно, Северус. У неё действительно сильно развиты магические способности? — Очень, — подтвердил Снейп. — Причём способности эти довольно странные и необычные. Вы и сами убедились в этом сегодня, — Снейп кивнул на котёл с зельем. — Да, признаться, она меня удивила, — согласно кивнул Слагхорн. — Теперь я даже не знаю, что делать с этим зельем. На его исследование у меня не хватит времени…       «Потому что ты ленив, как боров, — подумал Снейп. — И у тебя не хватит на это не времени, а желания». А вслух произнёс, криво ухмыльнувшись: — Разумеется, вы хотите, чтобы я занялся этим, не так ли? Тем более, что Лавгуд — моя ученица. — Вы правы, Северус, — Слагхорн закивал, расслабившись. — Вы ведь займётесь этим?       «Ещё бы! — подумал Снейп. — Ты всё рассчитал верно, старый прохвост». — Придётся, — зло процедил он вслух. — Хотя у меня самого дел не меньше вашего. К тому же сейчас я не преподаю зельеварение. Но раз уж Лавгуд официально считается моей ученицей… Придётся мне с этим разбираться. — Вот и славно, — Слагхорн едва не потирал руки от облегчения. — Вы сейчас заберёте котёл с собой?       Снейп не удостоил его ответом. Вынув волшебную палочку, он аккуратно поднял котёл в воздух и отлевитировал его в свою лабораторию, не пролив по дороге ни капли. Попадавшиеся ему на пути студенты, проходя мимо, старались не дышать и вжаться в стену, чтобы, не дай Мерлин, не попасться под ноги грозному профессору.       Придя к себе в лабораторию, Снейп осторожно поставил котёл на стол. Он отлил немного варева в стеклянную банку и стал разглядывать зелье на свет. Да, тут было о чём подумать. Ну, мисс Лавгуд, у вас просто талант озадачивать окружающих. Особенно одного мрачного профессора, к которому вы почему-то питаете особые чувства. Очевидно, именно поэтому варите особые зелья.       А что? Может быть, в этом и кроется разгадка? Вдруг у этой девочки под влиянием испытываемых чувств появилась сильнейшая любовная магия, о которой никто не подозревает? Ведь её внутренний мир очень сильно отличается от психики обычных людей. Возможно, именно любовь дала ей возможность из простейших ингредиентов сотворить нечто новое и необычное. А что зелье это должно обладать уникальными свойствами, Снейп не сомневался. Как и не сомневался теперь в силе любовной магии, на себе испытав преобразующую и окрыляющую силу Любви. *** — Что такое ты сотворила сегодня на зельеварении? — лениво поинтересовался Северус у Луны.       Они лежали в обнимку, совершенно обнажённые, усталые и счастливые. Каждое их свидание проходило так, будто они встречались впервые. Ласки с каждым разом становились всё более страстными и откровенными, тела — всё более раскрепощёнными, а желания — всё более ненасытными. Сомнения, скованность и боязнь сделать что-то «не то» постепенно уступали место полной раскрепощённости. Им незнакомо было утверждение «между любящими нет стыда», но они познали и прочувствовали его на практике, испытывая истинное удовольствие от сознания, что могут полностью доверять друг другу и не опасаться осуждения со стороны партнёра за самые смелые и, по общепринятым меркам, «развратные» действия. Они оба наслаждали невероятной близостью и взаимопроникновением, как телесным, так и духовным.       Северус переживал странные чувства. Если ранее он считал невозможным, немыслимым предстать перед кем-либо абсолютно беззащитным, открытым, впустить кого-то в собственный мир и продемонстрировать свою обнажённую душу без брони и маски, то теперь ощущение полной наготы и незащищённости перед Луной вызывало в нём острое возбуждение. И это было тем приятнее, чем меньше поддавалось объяснению. Оказывается, возможность быть самим собой с любимым человеком, не скрывать своего истинного лица, так же, как возможность не стыдиться недостатков собственного тела, могла приносить не меньшее удовольствие, чем самый безудержный секс.       С каждым разом им с Луной всё труднее было расставаться по ночам после бурных ласк. Каждый раз они всё дольше задерживались в объятиях друг друга после бешеных, умопомрачительных финалов — лежали рядом, усталые и счастливые, не говоря друг другу ни слова, молча наслаждаясь ощущением приятной усталости и наполненности друг другом.       Но сегодня Северусу нужно было кое о чём расспросить Луну, а сделать это в начале встречи у него не получилось — слишком жадно они набросились друг на друга, слишком сильным оказалось притяжение их тел, разгорячённых двухдневным отсутствием близости. Северус не думал о сваренном ею зелье, захваченный потоком страсти, и лишь теперь мысли в его голове постепенно приходили в порядок. — Слагхорн нажаловался тебе на меня?       Луна, как обычно, лежала у него на руке, уткнувшись носом во впадинку между плечом и шеей. Она обнимала тощее тело Северуса и легонько поглаживала его грудь и плечи, заставляя его растворяться в тёплых волнах нежности и умиротворения. — Конечно, нажаловался, — усмехнулся Северус. — Вы, мисс Лавгуд, крайне удивили своего профессора по Зельям, сотворив из самых обычных ингредиентов нечто, науке неизвестное. Удивили настолько, что он призвал меня в качестве эксперта, чтобы понять, что же такого вы наваяли на его уроке. — И что же я такого «наваяла»?       Луна слабо улыбнулась странному словечку и тону, которым оно было произнесено. Северус не мог видеть этой улыбки, но почувствовал её. В последнее время он вообще постоянно чувствовал настроения Луны — до такой степени, что самому становилось не по себе. Раньше он считал выдумкой и бредом разговоры о том, что любовь заставляет остро ощущать всё, что происходит с тем, кого любишь. И сейчас, убеждаясь в правдивости этих слов, испытывал некоторое замешательство, наблюдая, как рушатся в его сознании некоторые представления, ранее казавшиеся незыблемыми. — Трудно сказать что-то определённое. Расскажи, что ты делала во время урока? Я должен понять, что именно произошло в процессе приготовления. Возможно, тогда будет легче определить свойства твоего варева. — Ну-у… — Луна задумалась.       Сейчас ей вовсе не хотелось напрягать мозги и вспоминать о том, что происходило на уроках. Но, раз это нужно Северусу… — Я делала всё, что было написано в учебнике, — Луна с явным усилием напрягла память. — А потом, когда все ингредиенты уже были в котле, я задумалась… — И о чём же, позвольте спросить, вы задумались во время такого ответственного занятия, как приготовление зелья, мисс Лавгуд?       Северус говорил с ней сейчас голосом недовольного профессора, явно старавшегося унизить бестолковую студентку. Луна вновь улыбнулась, теперь уже шире, отчётливо понимая, что оба они знают ответ на этот вопрос. И что профессору будет очень приятно услышать её ответ. — Я представила наше свидание и всё, что на нём произойдёт, господин профессор, — в тон ему ответила Луна. — Я почему-то так и подумал, — саркастично отозвался Северус, крепче прижимая девочку к себе.       Ну конечно! Именно так он себе это и представлял. Луна, замечтавшаяся на уроке обо всех тех «безобразиях», которые происходили между ними вот уже несколько вечеров. Влюблённая в него девочка, жаждавшая новой встречи с тем, кого она любит. Ненаучно? Иррационально? Ещё бы! Но факт оставался фактом. Именно любовь этой девочки породила в её душе мощную Магию, которую она совершенно неосознанно применила при варке зелья. И которая преобразила это зелье до неузнаваемости, сделав его уникальным и единственным в своём роде.       Как Снейп и предполагал, это зелье существовало в единственном экземпляре. Повторить его было невозможно. Оно родилось под влиянием сиюминутного порыва, вспышки любовной магии, присущей его Луне и направленной конкретно на него самого. А значит, скорее всего, зелье это предназначено лишь ему одному и будет действовать только на одного человека в мире — на Северуса Снейпа. Остаётся лишь понять, какими свойствами это снадобье обладает. А чтобы понять это, ему нужно самому попробовать его. Чем он и намерен заняться в ближайший вечер. А пока…       А пока он прижал к себе Луну, вдохнул неповторимый пьянящий аромат её волос и замер в порыве щемящей нежности и благодарности судьбе и этой странной девочке за чувства, которые он не рассчитывал испытать никогда в жизни. Более того, о возможности существования которых даже не подозревал. — Северус, а что теперь будет с этим зельем? — спросила Луна, не поднимая головы. — Я забрал его к себе и собираюсь исследовать его свойства. — А это не опасно? — вот теперь она подняла голову и тревожно заглянула Северусу в лицо. — Судя по всему, ты вложила в это зелье столько любовной магии, что оно не может быть опасным для меня. Скорее, наоборот — оно должно дать мне какую-то дополнительную силу. Вопрос в том — какую? — Ну ладно, — Луна вновь спрятала лицо у него на груди. — Но всё же… Можно, я буду с тобой, когда ты выпьешь это зелье? — Хочешь полюбоваться делом рук своих? — усмехнулся Северус. — Можно и так сказать, — произнесла Луна, нежно касаясь губами ямки над его выпирающей ключицей. ***       Наутро Снейпа одолели сомнения — правильно ли он поступил, разрешив Луне присутствовать на испытании сваренного ею зелья. Снейп отдавал себе отчёт, что зелье это содержит в себе мощную любовную магию, следовательно, обладает сильнейшими охранными свойствами. Но какими именно? Чтобы узнать это, он должен подвергнуть себя некоторым… скажем так, неудобствам. А причинять себе боль на глазах у любящей его девочки будет слишком жестоко. Снейп не сомневался в том, что сваренное ею зелье убережёт его от воздействий, которые он собирался применить к себе. Но он понимал, что подобное зрелище — не для Луны. Что же делать? Провести испытания в одиночку, а после, убедившись в безопасности зелья, повторить их перед Луной? А если что-то пойдёт не так, и ему понадобится помощь?       «Трус, — обозвал себя Снейп. — Сколько раз ты испытывал на себе собственное варево, гораздо менее безобидное? И не нуждался при этом в помощниках. Неужели зелье, сваренное любящей тебя девочкой, опаснее твоих собственных снадобий?» Разумеется, нет. Но чтобы определить границы действия зелья, нужно будет усилить воздействие неблагоприятных факторов до опасных пределов. До каких? Вот это и нужно было выяснить. И если он выйдет за эти рамки, с ним может случиться нечто не совсем приятное. Вот поэтому и нужен человек, который сможет оказать ему помощь в критический момент. Но это должен быть человек, который не испугается, сохранит хладнокровие и совершит правильные действия, чтобы вытащить его. Способна ли на такое девочка, которая любит его и беспокоится о нём?       Снейп размышлял над этим всё утро. Решение пришло ещё до начала первого урока. Часть испытаний, самую болезненную и кровавую, он проведёт один. А самую опасную, но внешне не кажущуюся слишком жестокой — в присутствии Луны. В конце концов, он дал ей достаточно знаний для того, чтобы она сумела оказать ему помощь, если ситуация выйдет из-под контроля.       Поэтому сразу после окончания уроков Снейп не стал задерживаться в классе Защиты от Тёмной Магии, а поспешил к себе в лабораторию. Зелье из котла было аккуратно разлито по склянкам. Снейп решил начать испытание с одного небольшого глотка — дозировки Охранного зелья, сваренного им с добавлением крови Луны. Сняв мантию и сюртук, разложив на столе перед собой острый нож, жаровню и тяжеленный пестик для растирания самых твёрдых ингредиентов, Снейп уселся на стул, решительно откупорил флакон и сделал глоток.       Он сразу ощутил, как в горле, а после в груди вдруг потеплело. С током крови тепло разливалось по телу, пульсировало в венах, наполняло каждую клетку его тела какой-то необычайной энергией. Снейп точно знал, что никогда в жизни не испытывал ничего подобного. Он чувствовал, что сейчас способен практически на всё. Но ощущения эти вовсе не походили на действие Феликса Фелициса. В случае зелья Удачи принявшего его человека вела за собой внешняя, посторонняя сила. Но сейчас Снейп понимал, чувствовал всем естеством, что сила, бурлящая в нём — не посторонняя. Это была его сила, его мощь, она словно дремала в нём, ничем не выдавая своего присутствия. И вот теперь под воздействием зелья она вдруг вырвалась наружу, окрепла и подарила ему ощущение всемогущества. Ощущение, надо сказать, потрясающее, сродни тому, которое Снейп испытывал в полёте. И ещё — достигая пика наслаждения в постели с Луной.       Снейп взглянул на часы, отметил время начала действия зелья и приступил к эксперименту. Закатив рукав рубашки, он взял в руки нож и полоснул себя по правому предплечью, свободному от Чёрной метки. Боль была резкой, но вполне терпимой. Особенно в сравнении с той, которую испытываешь во время Круциатуса. Снейп смотрел, как из раны вытекает кровь, готовый в любой момент произнести заклинание, её останавливающее. Но этого делать не пришлось. Кровь замедлила своё течение и через минуту остановилась. Рана стала затягиваться буквально на глазах. Через десять минут от неё не осталось и следа. Что же, чего-то подобного Снейп и ожидал от этого зелья.       Ощущения силы и всемогущества продолжали распирать тело и будоражить сознание. Снейп положил левую руку на стол и нанёс по ней сильнейший удар пестиком. Он знал, что будет больно, но еле сдержал крик, рвущийся наружу. Вспышка ослепительно яркого света едва не заставила его потерять сознание. Но Снейп удержался на грани, усилием воли заставляя себя наблюдать за происходящим как будто со стороны.       Зелье оправдало все его ожидания. Боль полностью утихла через пять минут. А ещё через десять Снейп уже смог пошевелить рукой. Через двадцать минуть кисть полностью восстановилась. Снейп был поражён. Сила любви, вложенная в зелье, воистину творила чудеса. Неужели она сильнее Тёмной магии? «Чему ты удивляешься? — подумал Снейп. — Ты ведь давно уже убедился в этом, пользуясь Охранным зельем». Но нужно будет всё же проверить, насколько сильна Магия зелья, созданного благодаря любви странной девочки Луны к злобному профессору, ненавидимому всей школой.       А пока Снейп решил провести последний эксперимент. Разведя огонь в жаровне, Снейп поднёс к нему ладонь. Он терпел, стиснув зубы, сколько хватило сил, пока запах горелого мяса и боль нещадно обожжённой плоти не стали нестерпимыми. Отдёрнув руку, Снейп повалился на стул. Из его тяжело и часто вздымавшейся груди рвался стон, сознание мутилось. Он смотрел на свою обожжённую ладонь, будто сквозь туман. Но помнил о времени начала эксперимента. Ожог затягивался медленно. Значительно медленнее, чем рана на предплечье. Возможно, это было связано с тем, что действие зелья подходило к концу. Но, тем не менее, через полчаса следов от ожога на его ладони почти совсем не осталось.       Итак, эксперимент показал, что зелье позволяет противостоять физическим воздействиям немагического характера и полностью устраняет раны, переломы и ожоги, полученные без применения магии. Для дальнейших исследований Снейпу нужен был помощник. Он надеялся, что чисто внешне они будут менее впечатляющими и что у Луны хватит смелости не только выдержать ход экспериментов, но и принять в них посильное участие. ***       В восемь часов вечера Снейп ожидал Луну в кабинете Защиты от Тёмной Магии. Сегодняшнее занятие он решил посвятить дальнейшему тестированию сваренного ею зелья. Банка с этим зельем сейчас стояла у него на столе, а рядом расположились два флакона с противоядиями — от магических и немагических ядов — и несколько безоаров на блюдце. На противоположном конце стола стояли три пузырька с ядами — маггловским кураре, змеиным ядом и сильнейшей отравой, приготовленной им лично с применением Тёмной магии. Посредине лежал небольшой нож для нарезки ингредиентов и чистая салфетка.       Войдя в класс, Луна с интересом взглянула на стол. Они с Северусом давно договорились, что во время официально разрешённых занятий не будут проявлять никаких признаков близости — поцелуев, объятий, нежных слов. Здесь они были только профессором и ученицей — и лишь быстрые, случайно брошенные взгляды выдавали их истинные чувства и отношения. Впрочем, Снейп старался избегать даже взглядов, выражавших его подлинные чувства. Привычка носить маску и «держать лицо» помогала ему всегда оставаться бесстрастным и хладнокровным. И лишь изредка по некоторым необычным интонациям его голоса Луна могла догадаться о том, что на самом деле творилось в его душе, скрытой под панцирем полного безразличия.       Впрочем, эта игра «заводила» их обоих. Чувства, которые они вынуждены были скрывать от окружающих, становились острее и ярче. Когда Луна с Северусом оставались наедине и выпускали их наружу, чувства эти проявлялись с силой бурного потока, долго сдерживаемого плотиной и наконец прорвавшего её. Выпущенная на волю страсть бросала их в объятия друг друга с непреодолимой силой, ласки становились всё более смелыми и бесстыжими — и они наслаждались ощущением полной раскованности, снимавшем все запреты и опасения быть непонятым и отвергнутым.       Чинно поздоровавшись со Снейпом, Луна уселась на своё привычное место напротив учительского стола и выжидательно посмотрела на профессора. Тот задумчиво взял в руку флакон с ядом и, глядя на Луну привычным пустым взглядом, произнёс: — Сегодня мы будем тестировать сваренное вами зелье. Вот это, — он приподнял флакон, — очень сильный змеиный яд. Я приму его, а после выпью зелье вашего приготовления. По моим расчётам, оно должно подействовать, как противоядие. Если этого не случится, я нейтрализую действие яда настоящим противоядием.       Луна побледнела. — Но… Господин профессор… Это ведь опасно! — Действие противоядия хорошо изучено и не вызывает сомнений в его эффективности. Так что угрозы для моей жизни нет. Ваше участие сведётся к наблюдению. Если вдруг что-то пойдёт не так…       Луна открыла рот, собираясь что-то сказать, но Снейп повысил голос: — Я уверен, что этого не случится. Но. Если что-то пойдёт не так, и я не смогу самостоятельно выпить противоядие, вы заставите меня сделать это. И, для верности, засунете мне в глотку безоар. Вам ясна ваша задача?       Луна сглотнула и молча кивнула головой. Ей было страшно. Вдруг с Северусом что-то случится в ходе этого эксперимента? Её мама, проводя свои опыты, тоже была уверена в их безопасности…       Но Луна не стала высказывать сомнения вслух. Она постаралась собраться и сосредоточиться. Северусу нужна её помощь? Конечно, она поможет ему! И не подаст виду, как ей страшно за его жизнь. Тем более что сейчас его жизнь будет полностью зависеть от её действий.       «Умница», — мысленно похвалил её Снейп. Сначала он хотел выпить зелье Луны, а уж после принять яд. Но потом решил увеличить уровень опасности, чтобы изначально его организм оказался полностью незащищённым от действия отравы. Он протянул Луне флакон с противоядием: — Влейте это в меня, если начнётся одышка, рвота или судороги, а я не приму противоядия самостоятельно. И безоар.       В устремлённых на него серебристо-серых глазах промелькнул страх. Снейп на секунду пожалел о том, что втянул Луну в этот эксперимент. Но потом подумал, что это не самая большая опасность, которая ему угрожает и что Луна знает о значительно более рискованных моментах его жизни. Знает, беспокоится, но переживает их. У неё хватит мужества побороть тревогу и оказать ему помощь, ведь она понимает, что её участие в эксперименте необходимо. — До этого не дойдёт. Я уверен, — твёрдо сказал он вслух. — Вы готовы?       Луна кивнула. Снейп открыл флакон со змеиным ядом и одним глотком выпил его содержимое. Выждал пару минут и сделал глоток из банки с зельем Луны. Потянулись минуты ожидания. Глядя на часы, Снейп отмечал стадии действия яда. Он говорил Луне, что должно происходить при отравлении и что он чувствует на самом деле. А чувствовал он лишь одно — симптомы отравления полностью отсутствуют. — Первая стадия. Перевозбуждение. Я его не чувствую. И внешне оно не проявляется, не так ли? — Да, — Луна кивнула.       Через несколько минут: — Сейчас должна наступить апатия, вялость и сонливость. И вновь я этого не ощущаю. — Хорошо, — Луна не сводила глаз с Северуса, пытаясь обнаружить в его облике малейшие признаки ухудшения состояния. — Трудностей с дыханием я тоже не испытываю, — произнёс Снейп. Он чувствовал себя на редкость бодрым и полным сил. Зелье действовало! Это было удивительно и вызывало в душе прилив восторга и благодарности к его девочке, сидевшей напротив и с тревогой наблюдавшей за ним. Как, оказывается, приятно знать, что кто-то ТАК дорожит твоей жизнью! — Меня не тошнит, не рвёт, голова не кружится, — Снейп методично перечислял симптомы отравления ядом кобры, которых он сейчас не испытывал. — И в обморок я не падаю. Можно считать, что ваше зелье полностью нейтрализовало змеиный яд.       Луна облегчённо вздохнула и слабо улыбнулась: — Вы уверены? Симптомы не могут проявиться позже? — Думаю, нет. Но на всякий случай можем подождать ещё, пока действие зелья не ослабнет. — Давайте подождём, — Луна умоляюще сложила руки и так посмотрела на Северуса, что у того засосало под ложечкой от внезапно накатившей нежности. — Хорошо. Но, чтобы не терять времени, мы продолжим эксперимент в другом направлении.       Луна ничего не ответила, лишь выжидательно уставилась на Северуса. Что он ещё задумал? — Я хочу узнать, как зелье действует в случае применения заклятий. Примените ко мне несколько самых распространённых, например, Ступефай и Петрификус Тоталус. — Но-о… — Луна замялась. — Вы же знаете — у меня не получается применять к вам заклинания, приносящие вред. — Знаю. Но попробуйте всё же собраться и применить их. Это необходимо для дела. Не думайте, что применяете его ко мне. Представьте на моём месте кого-нибудь другого.       Снейп помнил о неспособности Луны причинить ему вред. Но он надеялся, что желание помочь ему всё же пересилит её внутренние запреты. — Я попробую…       Луна опустила голову. В её голосе явственно слышалась обречённость. — Тогда… встаньте здесь, — Снейп поднялся из-за стола и указал Луне место в проходе между партами. Когда она послушно заняла указанное место, Снейп подошёл к Луне и, вопреки всем установившимся между ними правилам, приподнял её подбородок согнутым указательным пальцем. Легонько коснувшись большим пальцем губ Луны, он заглянул ей в глаза: — Так нужно сделать. Ты ведь поможешь мне?       В его голосе появились те самые бархатные нотки, от которых у Луны по телу всегда пробегали мурашки. Это был голос, предназначенный только ей, голос, которого не слышал никто на свете, кроме неё одной. Разве может она отказать хоть в чём-нибудь человеку, который так доверяет ей, что не боится открываться — только ей, ей одной! Не опасается остаться без привычной брони и маски, не боится, что его не поймут, осудят и отвергнут, а главное, причинят боль. Разве не сделает она для любимого всё, всё, что он попросит?       Даже то, что причинит ему боль? Что хоть как-то навредит ему? Разве она сможет совершить подобное? Но… Ему ведь нужно проверить, как работает зелье. Он ждёт от неё помощи. И разве не вложила она в это зелье всю свою любовь? Разве не сохранит и не сбережёт его эта любовь от всего дурного, страшного и опасного? В конце концов, Ступефай — не смертельное заклятие. Она… Она сделает это — ведь об этом просит её Северус!       Снейп следил за борьбой, происходившей в душе Луны и ясно отражающейся в её глазах. Он всё понимал без слов. Когда взгляд Луны вспыхнул решимостью, он удовлетворённо кивнул и отошёл на несколько шагов назад, готовясь встретить направленное на него Оглушающее заклятие. Волшебная палочка осталась лежать на столе. Северус опустил руки и спокойно ждал, глядя на Луну холодным непроницаемым взглядом. — Господин профессор, — услышал он тихий просящий голос. — Возьмите палочку. Я не могу так…       Он понял. Она с трудом убедила себя, что должна причинить ему вред, потому что это нужно для дела. Но напасть на безоружного было выше её сил. Милая, чудесная девочка…       Снейп взял в руку палочку и направил её на Луну, всем своим видом показывая, что собирается напасть на неё. Луна набралась решимости, взгляд её стал твёрдым: — Ступефай!       Из кончика палочки вырвался красный луч и ударил прямо в грудь Снейпа. Он пошатнулся, но удержался на ногах. Шума в ушах не было. — Скажите что-нибудь, — велел Снейп, уже понимая, что не оглох, потому что прекрасно слышал и собственный голос, и окружающие звуки. — Вы в порядке, господин профессор? — заботливо поинтересовалась Луна. — В полном, — ответил Снейп. — Попробуем ещё Петрификус Тоталус. — Хорошо, — Луна не стала спорить и вновь направила волшебную палочку в грудь Северуса.       Он кивнул ей ободряюще и на всякий случай занял позицию в проходе между партами, позволяющую упасть на пол, не задевая мебели на случай, если проклятие всё же подействует. Луна попыталась не думать о том, кто стоит перед ней в ожидании удара. Северусу необходима её помощь, значит, она обязана выполнить его просьбу как можно лучше. Луна сосредоточилась и взмахнула палочкой: — Петрификус Тоталус!       Вспышка, вырвавшаяся из кончика её оружия, была яркой и мощной. Она ударила Северуса прямо в грудь. Он пошатнулся, но устоял на ногах. Никаких признаков парализации не было. Ноги не склеились, руки двигались свободно. Удар был ощутимым, но последствия проклятия полностью отсутствовали. Снейп удовлетворённо кивнул и уселся за стол, взглядом приглашая Луну занять своё место напротив.       Луна села за парту и преданно посмотрела на Снейпа широко раскрытыми глазами: — Зелье действует, да? Его можно применять для защиты? — Не факт, — Снейп задумчиво провёл пальцем по губам. — Возможно, зелье защищает только от вашей собственной магии. И если нападать будет кто-то другой, оно не поможет.       Заметив разочарование на лице Луны, Снейп продолжил: — Но, с другой стороны, если зелье защищает от яда, значит, скорее всего, защитит и от проклятия. В любом случае, проверить это сейчас мы всё равно не сможем.       Луна вздохнула и опустила глаза. — Зато мы сможем узнать, как оно справится с маггловским ядом.       Снейп взял со стола флакон с ядом кураре и поднёс к глазам. — Я специально выбрал его для опыта, потому что этот яд не отключает сознание, что позволит мне контролировать ситуацию. Ваша задача, как обычно, сводится к тому, чтобы подстраховать меня в случае, если что-то пойдёт не так и я сам не смогу принять противоядие. Кстати, вот оно.       Снейп поставил на середину стола склянку с антидотом. Судя по времени, действие испытываемого зелья подходило к концу. Снейп вновь рисковал, решив сначала принять яд, а уже потом — зелье, которое он решил называть «Любовный щит». Звучало это и впрямь по-дурацки, зато полностью отражало принцип работы снадобья.       Снейп откупорил флакон с ядом кураре, капнул им на лезвие лежащего перед ним ножа и растёр салфеткой каплю по всей его поверхности. После чего сделал лёгкий надрез на запястье левой руки — буквально царапину — и глотнул из склянки зелье, сваренное Луной.       Минуты вдруг стали невероятно длинными. Они повисали в пространстве тягучими каплями, долго набухали, словно наполняясь гноем и тяжело падали вниз. Обоим казалось, что звук от падения этих капель-минут отдаётся в мозгу оглушительными взрывами. Снейп не боялся за себя. Но, глядя на затаившую дыхание, напрягшуюся Луну, он пожалел, что затеял этот эксперимент с её участием. Она и сейчас умирала от страха за него, даже после того, как зелье оправдало возложенные на него ожидания в опыте с ядом кобры.       Время шло. Снейп, как и предполагал, не чувствовал никаких признаков отравления. Мышцы не расслаблялись, дышалось легко и свободно. — Как видите, ваше зелье действует, — на бледных губах Снейпа появилась слабая ободряющая улыбка. — Прошли все сроки проявления симптомов отравления. Но их нет. Можете перестать бояться.       Луна устало улыбнулась в ответ. Снейп видел, что ей очень хочется броситься к нему на шею, прижаться всем телом, чтобы убедиться — он живой, он рядом и действительно всё закончилось хорошо. Снейп на секунду прикрыл глаза, чтобы показать — он всё понял. И одновременно качнул головой — нельзя, не здесь и не сейчас. Луна понимающе кивнула и опустила голову. — Время позднее, — в голосе Снейпа сейчас не было резких нот, с помощью которых он обычно пытался скрывать свои чувства. — Опыт с магическим ядом отложим на завтра. А сегодня занятия окончены.       Луна подняла голову и вопросительно взглянула на Северуса. Её немой вопрос был очевиден: «Мы встретимся сегодня?» Снейп кивнул — и Луна расцвела счастливой улыбкой, озарившей её лицо тихим радостным сиянием, отчего она показалась Снейпу удивительно прекрасной. Какая всё-таки пропасть отделяла нынешнюю Луну от вечно погружённой в свой мир девочки с полусонным видом, нечёсанными волосами и замедленными движениями! Пропасть в несколько ночей, заполненных телесной и духовной близостью, полным единением с любимым человеком. И тот факт, что виновником этих метаморфоз стал именно он, вызывал у Снейпа какую-то бесшабашную мальчишескую радость и гордость в душе, ощущение, что он способен если не на всё, то на многое. Занятия Тёмной Магией тоже давали ощущение всемогущества, но оно было мрачным, тяжёлым и давило на душу, словно стотонный каменный монолит. Чувство, что ему всё подвластно, появившееся от любви к этой девочке, наоборот, давало удивительную лёгкость, окрыляло и возносило куда-то ввысь, в запредельные пространства, ранее казавшиеся недоступными, и просто несуществующими.       Снейпу хотелось схватить Луну, сжать в объятиях, зацеловать до головокружения, чтобы излить на неё всю благодарность за испытываемые им ощущения. Вместо этого он холодно произнёс: — Вы свободны.       Снейп ненавидел себя за это. Мерлин, с каким же нетерпением он ждал наступления ночи, чтобы реабилитироваться перед любимой девочкой, зачеркнуть холод своего дневного поведения, излить на неё всю щемящую нежность и яростную страсть! Какое счастье, что она всё понимает и прощает ему и этот тон, и эти взгляды! Счастье? Он сказал — счастье? Неужели он испытывает то, что считал для себя не только невозможным, но и недопустимым? Невероятно, но это так. Идёт война, Зло набирает силы, кольцо сужается, вот-вот случится то страшное, чему сопротивляется его душа — а он счастлив, безмятежно, по-идиотски счастлив оттого, что любит и любим. Если бы раньше кто-то заикнулся в его присутствии, что подобное возможно — даже не для него, а вообще, принципе — он, пожалуй, не только обругал бы кретина, но и запустил в него хорошим Ступефаем. И вот теперь… теперь он не может дождаться ночи, когда наконец появится возможность прикоснуться к любимой. Мерлинова борода, когда же пробьёт одиннадцать?! ***       Испытание зелья с условным названием «Любовный щит» против действия магического яда Снейп провёл уже без Луны, заранее уверенный в результате. Принцип действия зелья был ему понятен — оно защищало лично его от очень многих вредоносных воздействий. Конечно, для чистоты эксперимента с заклинаниями следовало бы пригласить в качестве нападающей стороны не Луну, а кого-то другого, но Снейпу не хотелось посвящать кого бы то ни было в тайну сваренного Луной снадобья. Слагхорн, кажется, напрочь забыл о странном феномене — и это было хорошо. Просить кого-то постороннего: «Ну-ка, позапускай в меня проклятиями», было глупо и недальновидно. Поэтому Снейп решил оставить всё, как есть, но в следующий раз, когда придётся идти к Волдеморту, взять с собой «Любовный щит» вместо привычного Охранного зелья. Сколько же способов защиты дала ему любовная магия этой девочки! Неужели она и впрямь сильнее Тёмной магии?