prophecy on his sleeve

В волшебном мире любят верить в предопределенность. Будь то пророчества, за которыми тянется судьба, будь то история рода, в которой каждый человек должен знать свое место — все это в мире магии возводится в абсолют истины. Даже факультеты в Хогвартсе и те зачастую известны еще до того, как старая шляпа Годрика Гриффиндора найдет свое место на юной голове. Наверное, все потому, что сама судьба говорит волшебникам о том, с кем они обретут свое место под солнцем, с кем не захотят расставаться ни на минуту, кто будет их судьбой, их родственной душой. Сам фатум одаривает метками волшебников с самых юных лет, выводя ровным почерком предсказание соулмейту на грядущий день. Обычно это что-то бытовое, вроде “вымокнет под дождем” или “выйдет не в том камине”, но порой метки предсказывают потери, предательства, смерть...словом, все, что рядовой волшебник, возможно, находящийся в данный момент прямо напротив может испытать в свой обычный, полный рутины, день. И Драко Малфой, потомок благородного рода, не был обделен меткой на запястье, предсказывающей его соулмейту по одному событию в день. Впервые мальчик заметил у себя метку, когда ему было лет пять от роду. Тогда, впервые за свою жизнь, слова были достаточно крупными и простыми, дабы он с легкостью их разобрал. Метка гласила “заперт в чулане” и для Драко оставался неразрешенным простой вопрос “почему”. Почему его столь драгоценный соулмейт, родственная душа, заперта в душном чулане, наверняка годным только лишь для старых метел да домовых эльфов? Почему вообще волшебник, а Драко был искренне уверен, что его судьба имеет исключительно волшебное происхождение, оказывается заперта в каморке, а не вальяжно расхаживает по собственному саду, полному причудливых птиц и волшебных существ? Или, быть может, его соулмейт тот еще хулиган и нарушитель порядка, пускай и в столь юном возрасте? Или, может, его...обижают? От этой мысли маленький Малфой вдруг пришел в ярость. Кто посмел притрагиваться к его родственной душе так неуважительно и бесчестно, не спросив у Драко даже разрешения на такую дерзость? Да и разве вообще кто-то может заслужить в наказание заточение в душном чулане, полного пыли и паутины? Через несколько дней все сомнения мальчика в том, что его родственная душа в беде отпали: все эти дни метка предрекала лишь неприятные события, такие как “ручная стирка на всю семью”, “удобрение навозом лужаек” и “готовка индейки”. Однажды даже на руке печально горело “лишен еды” и тогда Малфой совсем приуныл, что не могло ускользнуть от глаз его матери. Нарцисса всегда замечала малейшие колебания настроения сына. Тот довольно эмоционально на все реагировал, как не пытался бы Люциус его приучить к аристократической выдержке. Но Драко был всего лишь ребенком, поэтому женщина могла лишь недовольно поджимать губы, когда ее муж отчитывал сына за эмоциональность, и пытаться успокоить ребенка, когда они оставались наедине. Драко верил матери. Он не боялся ее и знал, что она не будет ругаться, даже если он совершил действительно что-то плохое. Поэтому так легко рассказал про то, что поведала ему метка. На Нарциссу это подействовало удручающе. И если Драко в таком нежном возрасте лишь только задавался вопросами, которые никак не могли найти ответа в его детской голове, то для взрослой женщины, матери, это все было куда более беспокоюще. Тогда у них с Драко впервые состоялся серьезный разговор. Мальчику пришлось узнать, что не всем так повезло, как ему, жить в полной любящей семье древнего рода чистокровных волшебников. Что порой даже самые близкие люди бывают жестоки и нарочно делают больно, заставляя страдать ни в чем не виновных. Естественно, Драко не был в восторге от этого и уже было собирался забираться на свою новенькую метлу, дабы вытаскивать своего соулмейта из чулана, но был остановлен и успокоен: Нарцисса убедила ребенка, что его будущая судьба обязательно будет спасена из лап его злобных мучителей. Тогда же, она наложила заклятье на метку Драко. Небольшой, привычный для любого мага, наделенного меткой, абскондере и надпись сливается с кожей, дабы никто не смог подсмотреть. В волшебном мире принято скрывать метку от посторонних глаз, поглядывая на надпись в полном одиночестве или же открывать ее соулмейту, когда вы остаетесь наедине, только вдвоем. Тогда Драко расстроился не на шутку; возможно, даже немного оскорбился таким действиям матери, будто думая, что теперь он узнает о том, что делает его судьба только когда поступит в Хогвартс, получит палочку и выучит заклинание сокрытия метки. На это Нарцисса лишь улыбнулась, растрепав зализанные белые, словно выцветшие, волосы сына и рассказала тому, что абскондере столь привычен и безобиден, что не фиксируется Надзором, а большинство волшебников, даже самых юных, могут творить его невербально. Сразу после того разговора Драко направился в библиотеку, дабы выучить несчастное заклятье сокрытия, но спустя две недели неудач забыл про эту идею. Вновь о ней он лишь вспомнил на свой одиннадцатый день рождения. С тех пор юный Малфой, хоть этого и не показывал, но начал отсчитывать дни до своего отправления в Хогвартс, где его ждет совершенно иная жизнь; где он будет авторитетом не только у безмозглых, послушных Крэбба и Гойла, но и у целого ряда волшебников, которые наверняка сразу же поймут, что значит фамилия Малфой в мире волшебников. Но каков особенный Малфой, если он даже не может снять простенькое заклинание, наложенное матерью несколько лет назад? Драко даже не пришлось долго стараться: каких-то пару дней и очередное “заперт в кладовке” было зловеще вычерчено на бледном детском запястье, но это его лишь вновь разозлило. Почему даже спустя шесть лет его соулмейта смеют наказывать за что-то, о чем Драко даже не знает? Почему никто не спрашивает у Драко, можно ли наказывать кого-то, кто впоследствии целиком и полностью будет принадлежать маленькому аристократу? Мальчик начал поглядывать на метку изредка: так, чтобы не заметили отец и мама, желательно перед сном, ночью, чтобы случайно не дать волю эмоциям, дабы на светлую голову не свалилась огромная кипа вопросов, на которую Драко как-то не очень хотелось отвечать. К тому же, надписи его в основном расстраивали, рассказывая о наказаниях и суровых буднях его соулмейта. Но тридцать первого июля, в тот самый день, который Люциус выделил на поход в Косой переулок вместе с семьей, дабы купить все необходимое в Хогвартс, надпись на запястье мальчика гласила поистине важную новость. “Прочел письмо из Хогвартса”, гласило оно, отчего мальчик ощутил бурю эмоций. Его родственная душа будет учиться вместе с ним в школе магии все семь лет! Драко это приносило необычайную волнительную радость, ведь совсем скоро он увидит своего соулмейта, познакомится с ним, сделает своим другом и будет счастлив, прям как его отец и мама. Возможно, он встретит его даже сегодня, когда пойдет в Косой переулок? Может они познакомятся еще не успев перейти порог школы, ведь, все же, это их судьба? Судьба, от которой хоть и можно сбежать, отрицать и воевать с ней, но которая дарит шанс на счастье, стремящийся к ста процентам. Впервые за все свои одиннадцать лет юный Малфой так сильно желал отправится в Лондон. Обычно, путешествия каминной сетью вызывали в нем тошноту и приступы показательной истерики от которой он всегда получал что-то хорошее в подарок за пережитое потрясение. Сейчас же он даже с радостью зачерпнул горсть пороха и нырнул в витой камин. Но буквально через пару часов настроение Драко испортилось. Он не встретил никого достойного быть его соулмейтом: он успел напороться на Гойла, который точно не мог быть постоянно заперт в кладовой, и на Панси, что вилась вокруг него, словно надоедливая муха, рассказывая свои переживания по поводу скорого отбытия в школу. Конечно, еще он встретил какого-то растрепанного мальчишку в магазинчике мадам Малкин, но тот был столь неказист и бледен, что точно никак не мог оказаться родственной душой Малфоя, так что о нем он даже и не думал, уплетая карамельное мороженое. Благо, детский ум было довольно легко отвлечь от чего-то такого далекого и незначительного, как метка соулмейта. В тот день мальчик расстроился и еще пару часов дулся на судьбу за ее столь несправедливый выбор, но потом… Потом Драко захватила учеба в Хогвартсе, первый отказ в дружбе от того самого лохматого мальчишки, первые испытания и трудности. Порой Малфой вспоминал о метке; в основном, это случалось либо когда Панси вдруг вспомнит о ней, либо же накануне дня святого валентина, когда атмосфера в замке становится невозможной от попыток старшекурсников в романтику. Чаще же Драко забывал о существовании надписи на запястье, становясь все более увлеченным учебой, как и полагается потомку знатного рода. Но однажды вечером, перед прибытием гостей на турнир трех волшебников, когда пара слизеринских старшекурсников вдруг нашла друг друга, Драко больше не смог забыть о своей метке никогда.