prophecy on his sleeve

На самом деле у Драко не было никакого плана. Точнее, он напрасно надеялся, что успеет придумать его, пока будет идти из подвала на самый верх замка, блуждая по запутанным коридорам, полных призраков и детей, снующих туда-сюда с неприкаянными лицами, но все его мысли были похожи на кусок слизи, размазанный по стене: тягучие, бесформенные и совершенно беспредметные. Можно было выделить лишь их основу в виде Гарри Поттера и собственного достоинства, но они никак не хотели складываться во что-то цельное и единое. А теперь он оказался слишком близко, чтобы идти назад. Возможно, он и не самый бесстрашный человек в мире, ведь смелость — это, скорее, привилегия глупых и безрассудных, но и отступить он уже не мог. Ему придется окунуться с головой во всю эту гриффиндорскую, излишне яркую и бахвалистую, атмосферу, в которой каждый несется, сломя голову. Драко придется при всех них вломиться в безопасное пространство, где они думают, что находятся в целости и сохранности и сломать его. Куда мягче, чем это впоследствии сделает Амбридж. Драко придется терпеть полные презрения взгляды, вариться в желчи, словно они не львы, а змеи, и чувствовать спиной всю ту ненависть, которую вызовет одно появление в их святой обители. И самое ужасное, что Малфою не все равно на это. Тем более, что Поттер отреагирует на него точно так же, как и все остальные, отвергая и презирая. Драко вздохнул и на шатких ногах прошел мимо стены, думая о том, чтобы это поскорее закончилось. Чтобы он зашел, все прошло совершенно гладко и больше не приходилось бы думать о том, как сильно пострадало его достоинство. Драко прошел мимо второй раз. В его животе, кажется, все перевернулось: Малфою срочно был необходим план, но чем дольше он стоял, тем больше понимал, что любые планы, в случае с Поттером, не имеют никакого смысла. Слишком уж он и его друзья непредсказуемые, разрушающие до фундамента любое представление о будущем, слишком бурные и привлекающие внимание. Они — постоянная неизвестная, которую Малфой не научится понимать никогда, каким бы Поттер примитивным не был. Пройдя третий раз, юноша замер. Стена, будучи раньше сплошным полотном белого известняка, начала приобретать совершенно иную структуру, становясь похожей на волокнистое темное дерево. На ней появились различные растительные узоры, блестевшие в свете солнца, проникающего через оконца, и металлические заклепки, которыми скреплялись дверные доски. Последними на стене возникли ручки: выточенные из цельного куска дерева они походили своей формой на виноградные листья, вдруг выросшие прямиком на двери. Драко почувствовал, как у него вспотели руки, впервые в жизни не из-за собственного отца. Ведь раньше лишь его мнение было важным. Лишь он заставлял юношу волноваться и нервничать, вынуждая добиваться его признания и благосклонности. И кто бы мог подумать, что за человек займет его место. Человечишка, что отверг его дружбу в детстве. Глупец, который ничего не знает о магическом мире. Грубиян, который применил к нему физическую силу. Идиот, чью жизнь написала судьба на предплечье Драко. Взявшись за ручку, Малфой слишком уж явственно почувствовал ее шершавую поверхность и странный холод, словно она была на самом деле сделана из камня или металла, вопреки своему виду. Он постучал по ней большим пальцем, получив лишь глухой деревянный отзвук, но тут же понял, что оттягивает время, заставляя сердце гонять кровь с бешеной скоростью, отчего громогласно стучит в ушах. Ему было страшно вновь. И если его сейчас увидят, то, возможно, даже и не узнали бы в этом сгорбленном, взмокшем юноше сына Малфоев. А ведь его учили, что даже пред самыми падшими членами общества надо представать с иголочки. Наверное, Драко так и стоял бы до вечера, держась за ручку и не решаясь войти в комнату, в которой находится Он. Юноша бы вечность подбирал слова и выражения лиц, обдумывал бы каждый свой жест, каждую вздернутую бровь, каждый вздох, но вдалеке послышались медленные шаркающие шаги. Шаги, принадлежавшие одному человеку во всем замке — Филчу. Филчу, вернее собаки служащему Амбридж, и который и не подумает просто забыть ей рассказать увиденное. Поэтому Драко открыл дверь и зашел в комнату, из-за которой раздавался заливистый смех. Он оказался в просторном помещении с высокими сводчатыми потолками, вдоль стен которой тянулись десятки книжных шкафов, освещенных тусклыми факелами. Весь пол был выложен подушками, на которых валялись, отдыхая, люди, а само помещение было больше занято различными приборами, вроде вредноскопов, чем людьми, что прекратили свою беспечную беседу, как только услышали скрип двери. Малфой почувствовал, как на него устремились десятки глаз, пока что лишь шокированных тем, что кто-то смог проникнуть в их личный рай. Они пока даже не узнали обладателя мантии, подбитой изумрудной тканью, и это было ему на руку: Драко успел выпрямиться и нацепить на лицо отцовскую гримасу высокомерия, которая отлично скрывала любую неуверенность. Он сделал шаг вглубь комнаты, взглядом ища растрепанного очкарика, и удивляясь разнообразию пришедших сюда учеников. Здесь были и хаффлпаффцы, обычно беззубые и невинные, которые вдруг решились схватиться за соломинку чьего-то могущества, и рейвенкловцы, поглощающие новые знания с завидным усердием. Но, конечно, превалировали тут алые мантии: Лонгботтом, который вдруг решил перестать быть рохлей, способным только на бубнеж себе под нос, Грейнджер, которая с чего-то поняла, что практика куда полезнее теории, и значительная концентрация Уизли, отчаянно пытающиеся ухватиться за кусочек славы Гарри Поттера. И ни одного слизеринца, естественно. Все-таки, безрассудство не их конек. — Что ты здесь делаешь?! — воскликнул кто-то из глубины, не скрывая закипающую внутри себя злость. — Ты... Тебя никто сюда не звал, чертов хорек! — Меня и не нужно звать, Уизли. Я сам знаю, где я должен быть, — спокойно ответил на выпад Малфой, смотря, как Рон торопится выбиться из толпы, поспешно доставая палочку откуда-то из кармана. — И я вовсе не пришел к тебе. Я пришел к Поттеру. Он же тут вас обучает балетным па? Или что вы тут пытаетесь изобразить? Драко поддел ногой одну из подушек, лежавших на полу, скорчив придирчивое лицо, и сделал вид, что не заметил, как Уизли наставил на него палочку. — Да как ты смеешь? Еще и показушничаешь, будто не боишься, — Рон, кажется, задумал наслать на Малфоя что-то уж больно неприятное, но рука Грейнджер, остановила его против столь безрассудной атаки. Драко рассмеялся. — Бояться? Кого, вас? — он осмотрел присутствующих со свойственным себе деланным безразличием, — Смешная шутка. Может быть, если вы бы попытались меня атаковать все разом, то да. Но вы же не настолько глупы, чтобы это делать, я надеюсь? Гермиона закатила глаза, полностью понимая, что на самом деле, Малфой, лишь строит из себя властителя мира, полностью осознавая, насколько он сейчас беспомощен. — Хватит. Ты же сюда не просто так пришел, не так ли? От такой прямоты Драко только и оставалось, что вскинуть брови, осмотрев с ног до головы Грейнджер, которая все еще старалась удержать своими хрупкими руками Рона, порывающегося подраться с юношей. — Конечно не просто так. Еще бы я к вам приперся, зоопарк я вполне могу устроить себе и дома, — кинул Малфой, с упоением наблюдая, как лицо Уизли пунцовеет от ярости. — Мне надо поговорить. С Поттером, естественно. Он же у вас тут главный. По толпе пробежал шепоток, хотя, казалось бы, с чего бы: разве мог бы сюда прийти Драко, если же не к своему заклятому врагу, с которым они уже пять лет пытаются друг друга не убить? Неужели кто-то считает себя достаточно важным, чтобы удостоиться внимания Драко? Но вдруг люди начали расходиться в стороны, открывая узкий проход, в котором вскоре и появился растрепанный очкарик. Его появление было одновременно похоже на явление мессии и выход неуклюжего ребенка, чтобы тот зачитал стишок родителям на Рождество. Драко только и мог, что в очередной раз поразиться, как в Поттере совмещаются эти две совершенно противоположные вещи. Малфой даже усмехнулся, готовясь к очередному выпаду в сторону гриффиндорца, но словно споткнулся о его взгляд. Он был холоден. Привычно холоден. Поттер смотрел на него так практически все время их знакомства: практически безразлично, со стальными искрами ненависти, блуждающими где-то на хрусталике и отражающихся в этих идиотских круглых очках. Его неухоженные, не знавшие пинцета брови были сведены к переносице едва заметно, создавая этот враждебный образ, и Драко вдруг почувствовал, что ему совершенно не нравится, каков Поттер, когда ненавидит. Точнее, когда он ненавидит именно самого Малфоя. Он успел привыкнуть к другому гриффиндорцу. Растрепанному, простому, в чьем взгляде, скорее, можно найти любопытство и интерес, с редкой примесью недоверия. Который шутит самые глупые на свете шутки и дружит с призраком-истеричкой со странными наклонностями. Конечно, сия мысль претила Драко: она сама по себе казалось инородной, словно ему вовсе мог нравиться хоть какой-то Поттер. Скорее, Малфою не нравится, что его ненавидят уже после того, как немного узнали. Ведь он, все-таки, не такой уж и плохой, каким бы не казался. Но сейчас он никак не мог дать застать себя врасплох. Сейчас Драко владеет ситуацией, благодаря своему неожиданному и эффектному появлению, но что будет, когда большая часть людей отойдет от шока, он предугадать не мог. — О, ничего себе. Само солнце британской магии явилось, — выплюнул Драко с насмешкой. — Может, отойдем поговорить? Поттер будто бы и не собирался отвечать. Он буравил Малфоя взглядом, словно дворовая собака, готовая вот-вот накинутся на обидчика. — Зачем? — наконец выдал Поттер, явно нехотя, чтобы просто не дать Драко и далее развивать свое красноречие. Малфой хмыкнул. — У меня есть информация, которую ты сочтешь, как минимум, интересной. — Почему бы тогда тебе не рассказать ее при всех? Раз ты ей так... спешишь поделиться, что аж перелопатил половину замка, чтобы меня найти. Драко еле сдержался, чтобы не опуститься до уровня разговоров “я вовсе тебя не искал, ты сам нашелся”, но не потому, что это было откровенной ложью, которую раскусил бы и Уизли, а лишь потому, что говорить об этом уже унизительно. — Ну, наверное, потому, что ты тут главный? — пожал плечами юноша, сделав шаг навстречу Поттеру. — Зачем всем твоим обалдуям знать из каких побуждений я действую? Я человек камерный, ценю свою приватность и не люблю разговаривать о своей мотивации со всеми подряд. — У меня нет секретов, Малфой, — пожал плечами Поттер. Драко же непроизвольно закатил глаза, ведь, как минимум, один секрет у него был: месячная почти-дружба со своим заклятым врагом, о которой наверняка не знает никто из присутствующих в комнате. Но у Драко оставались последние козыри в рукаве. — Это касается Амбридж. Ты уверен, что хочешь при всех? От этих слов толпа взбодрилась зашумев. Кто-то уже называл Драко посланником Долорес, кто-то предателем, а кто-то просто насмехался над тем, как юноша важно держится, задирая подбородок к потолку. — Да ты врешь! Тебе никогда нельзя верить. Это, блин, ловушка! — бухтел Рон, размахивая своей палочкой. — Не верь ему, Гарри, давай его выпроводим уже! — Да-да. Конечно. Пришел расставлять ловушки на Поттера в его же фан клубе, я же такой тупой, да, Уизли? Может, не стоит судить всех людей по себе? — Драко уже приготовился уворачиваться от испорченного Ступефая, который, скорее, мог превратить его в павлина, чем заставить отлететь, но тут заговорил Поттер. А когда говорил Поттер в комнате наступала блаженная тишина. — Да, Малфой. Я уверен. Я все еще хочу при всех услышать, что ты скажешь. Юноша зарычал. Он не собирался вываливать свой неожиданно возникший альтруизм в сторону Поттера прилюдно. Он-то и тет-а-тет не очень хотел этого делать, но у него были причины куда более серьезные, чем то, что Амбридж неправильно мучает шрамоголового. — Хватит играть в спасителя, Поттер. Давай просто отойдем и поговорим по-человечески. Я, что, многого прошу? — стоял на своем Драко. Поттер же лишь щурился, не отставая в упорстве. — А с чего бы мне, в таком случае, тебе верить? Так хотя бы есть много свидетелей, которые вполне запомнят всю твою ложь. Все-таки, помогать просто так вовсе не в твоем стиле. Драко почувствовал, что эти слова его укололи. Нет, конечно, Поттер имеет право к нему так относится, называя его лжецом и змеей, но... Но ведь сейчас это не так. Да и Малфой всегда был предельно искренен с гриффиндорцем, особенно в вопросах своей ненависти. А недоговорки — скорее часть его плана, который, в итоге, пойдет на пользу всем. Драко, естественно, в первую очередь. Да и вообще, Малфой точно так же может обижаться и корчить недовольные рожи: Поттер вовсе не белая овечка. Он разорался, кидая в Драко непроверенные обвинения, а после и вовсе применил рукоприкладство. Но, почему-то, гриффиндорец об этом и вовсе не думает, напирая на выдуманное им предательство, которое, странно дело, его так сильно задело. — Верить? Ты вполне можешь этого не делать, но выслушать — будь добр, — выходил из себя Драко, сжимая руки в кулаки. — И я хочу чувствовать себя после этого всего в безопасности. Ладно, Грейнджер, — он показал рукой на девушку, — у нее хотя бы есть мозги не распространятся, но вот за остальных я не могу быть уверен. Со стороны младшего сына Уизли вновь раздались возмущенные стоны, словно юноша и не может сказать ничего внятного, настолько он зол на одно появление Малфоя. И последний даже было собирался отпустить колкий комментарий, как вдруг краем глазом заметил вспышку с его стороны, от которой едва успел увернуться. Заклинание попало в стоящего неподалеку хаффлпаффца. Он сложился пополам, как только проклятие угодило ему в живот, и из его рта и носа начала извергаться кровавая слизь, капая на пол с неприятным звуком. Драко сморщился, почувствовав, как к его горлу подходит рвота: все-таки, на месте бедного парня должен был оказаться он. — Рональд! Прекрати — разъяренный крик Гермионы разразил Выручай-Комнату. Девушка поспешила направить на пострадавшего палочку. — Фините Инкантатем! Благо, чудо случилось. Кровавая слизь перестала течь, и только дрожь выдавала, что хаффлпаффец пережил что-то травмирующее. Рон же даже хотел что-то ответить, стараясь сослаться на свою растерянность и на “но это же Малфой”, но, удивительно, он понял немой намек, который послала Грейнджер взглядом. Драко же криво усмехнулся. — Видишь, Поттер. Далеко не все твои друзья блещут интеллектом, — Поттер нахмурился и метнул в Драко тяжелый взгляд. — Кто-то из них может передать мои слова Амбридж, и тогда я окажусь в куда более плохой ситуации, чем ты представляешь. Я рискую даже потому, что просто приперся сюда. Оцени хотя бы старания. Драко смотрел на гриффиндорца, ожидая хоть какого-то сочувствия к собственной персоне. Ведь чем больше он находился в той атмосфере, где ему не рады, где кое-кто и вовсе пытается проклясть его, тем больше Малфою хотелось просто отказаться от глупой идеи спасения Поттера. Победа Волдеморта? Хорошо, приспособится. Взбучка от Амбридж? Плевать, громкое имя сыграет в его пользу. Метка на руке? Все еще лживый кусок текста. Лучше он сам начнет решать свои проблемы, чем будет терпеть этот импровизированный суд присяжных, где обсуждается его совесть. И он, стоя на лобном месте, выпрашивает у шрамоголового судьи хотя бы шанс на рассмотрение, пока присяжные закидывают его тухлыми помидорами. Но как только Поттер поднял взгляд, собираясь что-то сказать, как затрясся пол Выручай-Комнаты, а сверху посыпалась известь. Комната менялась, словно кто-то ей приказал и она, как домовой эльф, спешно начала выполнять немую просьбу. Буквально на глазах всех участников “фан клуба Поттера” двое оказались спрятаны за глухими стенами, в которых-то и дверей не было, лишь толстые резные перегородки, украшенные сценами погони льва и змеи, каждый из которых пытается ухватить другого за хвост. Драко удивился такому стечению обстоятельств: он мало знал о Выручай-Комнате, и никогда не предполагал, что замок внутри себя может создать помещение, способное меняться при одном лишь желании; на самом деле удивительно, что про эту комнату не ходит по школе столько слухов: все-таки, круглыми сутками живя с другими людьми каждый хоть раз задумывался об уединении по тому или иному поводу. Хотя, Драко бы совершенно не удивился, если бы Хогвартс создал эту комнату только потому, что она нужна Поттеру. Ведь, казалось, весь мир танцевал под его дудку. — Как мило, — усмехнулся Малфой. — В итоге самой умной, помимо, естественно, меня, оказалась неодушевленная комната. Не находишь это смущающим, Поттер? Но гриффиндорец не сказал ни слова. Он лишь смотрел на Драко тяжелым взглядом, прямо в упор, словно ему даже не было неловко от того, что они спустя месяц впервые остались наедине. А вот Драко было. Они-то и раньше всегда были в просторном туалете, где летала Миртл, готовая вставить свое важное мнение, тем самым разбавляя обстановку. А сейчас они находятся в темном помещении, размером с туалетную кабинку в полумраке. Разве это нормальная ситуация? По мнению Драко это было уже слишком. Настолько слишком, что его бледная кожа розовела пятнами, а сам он старался смотреть Поттеру в глаза, чтобы за его напускной уверенностью не было заметно смущения. — Так, может, наконец меня выслушаешь? Раз уж обстоятельства так сложились, что нам некуда деться, — пожал плечами Драко. Поттер хмыкнул. — Я решил тебя выслушать еще до того, как мы тут оказались. Только поэтому комната и закрыла нас тут. — Во-о-от значит как, — Малфой поднял бровь. — Уже и комната служит лишь только твоим прихотям? Поттер цокнул языком и закатил глаза. Ему явно не доставляли удовольствия намеки на его “исключительность”, чем Драко бессовестно пользовался. — Я не такой особенный как ты думаешь. — Если бы ты был особенным в том смысле, в котором думаю о тебе я, то ты навряд ли бы смог составлять настолько сложные предложения, — лениво протянул Драко, облокотившись на стену. — Но, все-таки. Я тут по делу, как-никак. Поттер не переменился в лице, оставаясь все таким же хладнокровно скептическим. — Разнюхиваешь все для Амбридж? — Конечно. Именно поэтому я все тебе рассказываю. Я же не мог, например, пойти сразу к ней и рассказать, как хорош фан клуб Гарри Поттера и как надо в него вступить, — слизеринец плюнулся сарказмом и разочарованно заметил, что собеседник лишь чуть нахмурился. — Похоже, ты никому в этой жизни не верен? Драко пожал плечами. Наверное, это была попытка его уколоть, намекнуть на то, что это презрительное качество труса, но, как верно было кем-то подмечено, трусы зачастую живут дольше. — Я верен себе и своей выгоде. И если ты считаешь, что я должен грудью ложиться на проблемы всего мира магии, то это только лишь твоя проблема. — То есть ты собираешься меня использовать? — сделал вывод Поттер, для чего явно не был создан. — Нет уж, спасибо. Я как-нибудь обойдусь и без этого. Драко даже оскорбился. Использовать он может Крэбба и Гойла. Правда, они даже не поймут, что тот сделал с ними что-то плохое. Скорее, даже, наоборот, порадуются тому, что староста слизерина обратил на них свое внимание. С теми же, чье интеллектуальное развитие было хоть немного выше Малфой работал по-другому. — Использовать? Поттер, ну ты...— Драко покачал головой. — Моя семья имеет прекрасные, — Поттер поднял бровь, — традиции ведения дел. Я прекрасно понимаю, что “использование” кого-либо приводит зачастую к худшим последствиям. Это словно сидеть на бомбе, которая неизвестно когда взорвется и порушит все твои планы. То, что я предлагаю тебе называется иначе. Честно, юноша ожидал хоть какой-то заинтересованности от Поттера. Но тот лишь молчаливо смотреть на Драко сквозь очки. Вздохнув, и даже проглотив обиду, последний продолжил: — Я предлагаю тебе взаимовыгодное сотрудничество. Я буду твоим агентом. Буду давать Амбридж ложные наводки, заводя ее в тупики и лишь разводя руками. Могу приносить информацию на блюдечке, особенно по части ее закидонов. Например, ты знал, что она собиралась запретить даже плюй-камни? Ну, тот последний оплот легальных развлечений, помимо дефиле с унылыми лицами? Поттер помотал головой, выглядя, на самом деле, куда более заинтересованным, чем раньше. — Не знаю. С чего бы? — О-о, великолепная история. Она шла из своей комнаты пыток в Большой зал и, какая трагедия, поскользнулась на одном из камней. И я это даже видел, — Драко задрал подбородок и вытянулся: он был практически горд, что оказался в нужное время в нужном месте. — Удивительно, что замок после такого выстоял, — со стороны Поттера раздался смешок. — Крика, наверное, было... — Окна тряслись, — злорадное упоение так и рвалось из уст слизеринца. — А какие выражения, ах! ”Мерзопакостные криворукие ублюдки”, “экскременты огра-карлика”, м-м... На секунду в комнатушке повисла тишина. Драко успел даже разочароваться сначала в Поттере, потому что тот не оценил его старания, а потом в самом себе, ибо он действительно надеялся, что эта история хоть как-то разрядит между ними натянутую атмосферу, в которой не очень-то хотелось вести разговоры. Но когда со стороны Поттера послышался смешок, а после и легкое хихиканье с груди юноши будто упал камень и он даже позволил рассмеяться себе сам. Естественно, лишь потому, что он вышел из этой битвы с триумфом. Правда, через секунду гриффиндорец посерьезнел и тягучий, словно нуга, разговор продолжился. — Допустим, мне есть от тебя какая-никакая польза. Даже несмотря на то, что я не верю ни единому твоему слову и навряд ли когда-нибудь смогу, — отрезал Поттер, заставив Драко вздрогнуть. — Но я просто хочу поинтересоваться: какова твоя выгода в этом “сотрудничестве”? Я что-то и представить не могу, зачем тебе могло понадобиться мне помогать. Драко замер. Он ожидал этот вопрос, он знал, что так или иначе он прозвучит и ему, как человеку не из круга “безоговорочного доверия”, придется искать достойное оправдание своим поступкам. Он даже пытался его придумать, отвергая все варианты, которые звучали так, словно он к Поттеру подлизывался. Увы, такими вариантами было все, что в данной момент было в его голове. Сказать правду Драко, естественно, не мог. Слишком многое стоит на кону, да и сам гриффиндорец, если и поверит, то сразу же начнет причислять Малфоя к их ослепительной армии добра, к которой юноша не хочет иметь никакого отношения. Можно было сказать, что Драко вдруг захотелось вернуть их разрушенную месячную дружбу, но это было как минимум жалко. Да и Поттер такой щедрости, как его дружба вовсе не заслужил: он сам много лет назад выбрал чью-то рыжую макушку, под которой находится лишь вакуум, а теперь Драко за ним бегать не будет. Третий вариант был неприятным, но самым безболезненным с точки зрения последствий. С какой-то стороны он даже звучал логично, хоть и Драко в обычное время так никогда бы и не сказал, предпочтя съесть носок Блейза. Но тяжелые времена требуют тяжелых решений. — Ну, понимаешь, Поттер, — начал Малфой, выплевывая слова одно за одним, — мне, как и тебе, не нравится то, как у нас преподают Защиту. Мы, конечно, с Панси и Блейзом и сами можем всему научиться, не подумай, твоя… помощь, нам не особо нужна, но, — Драко глубоко вдохнул, надеясь, что с ним случится мгновенная амнезия, — я думаю, она лишней не будет. — Неужели ты отдаешь себя в прямое командование мне? — протянул Поттер с сарказмом, отчего Драко был готов вспылить. — Я? Тебе? В командование? Еще чего придумал. Я сам по себе, ты сам по себе. Мы извлекаем выгоду из присутствия в жизни друг друга. И это, Поттер, все еще лишь партнерство. Равноправное. Никто из нас тут не командует, — приврал Малфой. Естественно, он собирался быть главным, ведь Поттер в его глазах все еще несмышленый идиот, которому везет оказываться в центре событий. Поттер же скорчил недовольную рожу. — Тебя отец такому протокольному языку научил или ты просто так делаешь свою речь настолько скучной? От упоминания отца юноша взвился. Ему не нравилось, когда кто-то другой касается их семейных дел и отношений, тем более если это кто-то вроде Поттера, не имевшего нормальной семьи. Да, пускай Драко и разочарован в своем отце настолько, что идет наперекор его убеждениям, но он все еще остается человеком, который любил его, заботился о нем, помогая вставать на ноги и уча тому, что знает сам. — Тебе-то какая разница? — ядовито выплюнул Драко. — Ты либо соглашаешься, либо я ухожу. — Уйдешь? Мне кажется, ты скорее останешься тут навсегда и замучаешь меня либо до согласия, либо до смерти, — Поттер вздохнул, безразлично смотря в стену, пока Малфой раздувался от злости, как индюк. Ему вовсе не так сильно и нужно, чтобы Поттер согласился: Драко убедил себя в этом уже несколько десятков раз, продолжая мысленно возвращаться к этому вопросу, когда ситуация становилась настолько неудобной, что Драко казалось, будто бы он оказался в постыдном аду. И тем более он не настолько требователен и капризен и вполне умеет слушать “нет”. Если, конечно, хорошо попросить. А Поттер хорошо просить не умеет. — Я тебя убью просто так, если ты продолжишь юлить, — раздалось шипение со стороны Драко. — Отвечай уже. — Не знаю, Малфой, — гриффиндорец пожал плечами, краем глаза наблюдая за тем, как успокаивается разрозовевшийся от напряжения юноша. — Как я могу согласиться, когда у меня нет никаких гарантий, что ты не предашь меня, как только выйдешь из комнаты? Да и что будет, когда “сотрудничество” перестанет быть выгодным? Метка под рукавом заныла, неприятно расползаясь болью по всему предплечью. Неужели она так сильно реагирует на недоверие Поттера или просто что-то внутри Драко противится всему его естеству? — Хах, Поттер... Мне казалось, в тебе куда больше веры в людей, чем ты сейчас озвучил. — Я не наивен, Малфой. Я хочу быть уверен, что завтра сюда не явится Амбридж и не уведет всех нас в свой кабинет на допрос. Я хочу быть уверен, что сюда не вломятся Пожиратели Смерти с твоим от...— Драко напрягся и гриффиндорец оборвал себя на полуслове, — Пожиратели Смерти, убивающие всех вокруг. Я не хочу, чтобы тут вдруг оказался сам Волдеморт, окрасив всю Выручай-Комнату в зелень. И ты вполне это можешь устроить, ты же понимаешь? Хочу я тебе верить, не хочу. Твое присутствие тут — это огромный риск. Как бы не хотел Малфой отрицать, говоря, что так поступать не будет, отрицать, что все эти вещи хоть как-то связаны с ним, он не мог. А Поттер, хоть и не очень умен, отчетливо понимал, насколько важна безопасность. Особенно когда Амбридж взяла бразды правления в Хогвартсе в свои руки. — Хочешь получить от меня непреложный обет? Ну, раз тебе настолько важно, чтобы я не выдал твой фан клуб Амбридж, то... — Драко сощурился и протянул руку, — давай. Давай, Поттер, позовем сюда Грейнджер и вот, моя жизнь висит лишь на моей честности. Заманчивое предложение, не так ли? Гриффиндорец от руки чуть ли не отпрыгнул. Он шокировано посмотрел на Малфоя, стоявшего с немигающим взглядом, а после нахмурился, стараясь придать себе разозленный вид. Правда, увы, в глазах Драко это было больше похоже на встрепанного воробья. — Ты блефуешь, Малфой. — Ну, а ты просто боишься. — Я не хочу, чтобы кто-то умер только потому, что он беспринципная сволочь, — Поттер оттолкнул руку Драко, стараясь не смотреть на него вовсе. — К тому же, если ты захочешь, то ты наверняка придумаешь, как извернуться так, чтобы не сдохнуть. Ты же та еще змея. Драко задрал нос и улыбнулся. — Спасибо за комплимент, Поттер. Это было очень мило с твоей стороны. В комнате повисла тишина. Не было слышно звуков из вне, слова, которые должны были быть произнесены, растаяли на языке, и только их дыхание нарушало идеальное беззвучие. Казалось, их разговор зашел в тупик: Поттер не хочет верить Драко, а Драко нечего предложить Поттеру в залог доверия. Но голова последнего таки придумала, как поступить. — Поклянись, — Поттер встал напротив Драко, смотря тому прямо в глаза. Малфой же с отвращением заметил, что очки юноши, кажется, в последний раз протирались еще в Лондоне. — Чем? — Поклянись своей семьей, что ты не будешь выдавать отряд Дамблдора. И что ты сделаешь все возможное, чтобы никто сюда не добрался. — Господи, так это фан клуб Дамблдора? Ужасно, на что я подписался, — постарался скрыть свой шок Драко. Конечно, он понимал, что словесные клятвы стоят целое ничего, и только последний идиот будет верить словам, не закрепленным магией. Хотя, может, для Поттера, выращенного в варварских условиях, действительно нормально так опрометчиво верить словам? Мысленно Драко внес еще один пункт в свою программу воспитания спасителя всего магического мира, прежде чем тот узнает, кто его соулмейт. А пока ему ничего не оставалось, кроме как произнести слова, ничего не значащие для него самого, но приоткрывающие врата в мир Гарри Поттера, мальчика, окруженного несчастьями. — Ах, знаешь же, на что давить, — Драко картинно сморщился. — Клянусь. Клянусь всей своей семьей, что не буду тебя выдавать Амбридж. Не буду оставлять ей подсказки, да и вовсе буду водить ее за нос, как умею только я, Панси и Блейз. Доволен? — Это... было легче, чем я думал, — Поттер недоуменно почесал затылок. — Но да. Доволен. — Это было легко только потому, что мне действительно не имеет смысла приходить сюда, размахивая угрозами. Я же не идиот. — Ну, допустим, я тебе самую малость верю, — протянул Поттер. — То есть только в то, что тебе смысла сюда просто так приходить нет. — Самую малость? Я тебе только что поклялся всей своей семьей. Может быть, стоит задуматься? — засопел юноша, вытягиваясь по струнке. — Да, малость. Рон говорит, что ты родную мать продашь, если тебе будет выгодно. Драко едва сдержал злой порыв внутри себя. Все-таки, если он попытается превратить Уизли в червя, то, навряд ли Поттер оставит его при себе надолго. — У Рона не очень много мозгов, чтобы ему доверять. — Мне стоило добавить в клятву пункт про “никого не оскорблять”? — Поттер вздохнул так, словно сейчас он разочаровался в Драко вновь. Но тот не собирался отступаться. — Правда не должна быть оскорбительной. Если она его обижает, то это проблемы Уизли, — гриффиндорец посмотрел на собеседника с укором, но Малфой и не собирался отвечать на этот взгляд хоть каплей своего внимания: он был убежден с самого детства, что рыжее семейство — сборище сумасшедших. И если об остальных судить он не мог, то Рон вызывал у него исключительно отрицательные чувства. Поттер шумно вздохнул. — Ладно. Ладно. Тогда добро пожаловать? Хоть я тебе и не очень рад. Поговоришь с Гермионой, чтобы она ввела тебя в курс дела, — устало пробормотал Поттер, силясь найти взглядом выход. — Так просто? А как же встать на стульчик, чтобы произнести клятву верности Дамблдору? Или у вас такое не практикуется? — с поддельным удивлением сказал Малфой, все еще не двигаясь с места. — Да. Так просто. И нет, никаких клятв давать не надо. Просто поговори с Гермионой, — Поттер потер переносицу, сощурившись. Кажется, Драко вытащил из него все оставшиеся соки. — А если меня, например, начнут линчевать? Я не хочу, чтобы кучка полукровок пыталась превратить меня в слизняка. У них же может не получится и тогда меня никто никогда не расколдует, — юноша подошел к гриффиндорцу на шаг: ему действительно было страшно представить, на что способны обозленные неумелые волшебники, когда пытаются кому-то напакостить. — Это уже не мои проблемы, Малфой. Сам сюда попросился — сам и расхлебывай. Драко застопорился, пытаясь переварить сказанное: казалось, он единственный, кто не заслужил хоть какого-то сопереживания Поттера, раз тот так жестоко бросает его с места в карьер. Он даже хотел возмутиться и открыл рот, чтобы спросить как это так, но комнатка начала трещать по швам. Пыль, посыпавшаяся с потолка, осела инеем на их макушках и плечах, а потом, в одно мгновение, стены рухнули и исчезли в полу, словно их никогда и не было. Теперь на их месте стояло несколько десятков взволнованных лиц, смотрящих то на них в упор, то на близнецов Уизли, которые что-то замышляли. — Да мы разнесем пол Хогвартса, если поставим три, — говорил один из них. — Давай поставим две, но просто усилим каким-нибудь... — Так не весело. Вот если мы поставим три, то тут такой фейерверк буде... О, Гарри! — оба близнеца спрятали свои примочки в карманы мантий и повернулись к Поттеру, обступая его, словно Драко тут и не существовало. — Ну, как прошло? Попытки отравить, убить, накормить блевательными батончиками были? — Нет, — Поттер неодобрительно посмотрел на своих друзей. — Больше ничего не пытайтесь взорвать, ладно? — Конечно, Гарри! — произнесли они оба и по одному виду этих двоих Драко понял: навряд ли Хогвартс доживет до конца года в целости. — Что этому было нужно? Он тебе не угрожал? — еще одна Уизли, на этот раз единственная в семье девушка, подлетела к Поттеру, зыркнув на Драко с ненавистью. — Если хочешь, я... — Мы, — вперед вышел Рон, поправляя свою мантию. — Мы с ним расправимся. Драко же лишь развел руками. — Самоуверенно. Но вы уверены, что стоит так резко обращаться с тем, кто предлагает свою помощь? Особенно учитывая, что он может оказаться сильнее. — Да какую помощь ты можешь предложить? Сдать нас Волдеморту? Такая помощь по твоему нам нужна? — речь Джинни звучала неразборчиво и грубо, а сама она будто захлебывалась в своем недовольстве. — Тебе никто тут не поверит все равно. — Ну, не скажи, — Драко загадочно усмехнулся, посмотрев на затылок Поттера. — Великий Гарри Поттер мне поверил. А он у вас, вроде как, главный? В комнате повисла тишина. И Поттер, и Драко понимали, что это — не что иное, как затишье перед бурей, которая вырвется на них со всех сторон. Каждый будет считать своим долгом узнать почему Поттер поверил и что же такое Малфой предложил. И все это расхлебывать гриффиндорцу. — Малфой. Свали к Гермионе, — тяжело вздохнул юноша. — А я пока со всеми поговорю. Юноше ничего не оставалось, кроме как уйти к шокированной Грейнджер, которая, кажется, понимала не больше, чем все остальные. Но она все равно отвела его в дальний угол комнаты не проронив ни звука. Она делала все быстро, словно спешила послушать объяснения Поттера всем остальным. Гермиона сунула Драко какой-то пергамент, на котором были записаны имена участников и заставила написать свое, а после протянула ему небольшую монетку, лишь бросив, что именно с ее помощью слизеринцы узнают, когда будет следующее собрание. Драко уже собирался уходить, когда Гермиона посмотрела ему в глаза и задала вопрос, который гложил ее с того момента, как для юноши распахнулась дверь выручай-комнаты. — Что ты задумал, Малфой? И Драко не знал, что ответить. Теперь даже самому себе.

***

Панси и Блейз восприняли поступок Драко с явным неудовольствием: казалось, вот-вот, совсем недавно они рассказывали ему как делать не стоит и теперь он вновь идет напролом ни с кем не посоветовавшись, ведя игру одиночки. Паркинсон хотела даже обидится, устроив Малфою бойкот, но он быстро переключил ее внимание на куда более интересные вещи: все-таки теперь они втроем будут знать достаточно информации, чтобы хотя бы знать, куда делать следующий шаг. Играть заодно с Амбридж, подкидывая ей участников отряда Дамблдора, или же оставаться заодно с Поттером — теперь это было в их руках, и они могли успешно маневрировать среди чужих мнений и мотиваций, зная чуточку больше, чем остальные. И если Панси и Блейз еще не сделали выбор на чьей стороне оставаться, то Драко в душе давно все для себя решил, хоть и не осознавал этого. Так прошло несколько недель. Долгих неинтересных недель, в течении которых толком ничего не происходило: занятия шли своим чередом, Амбридж все еще была высокомерной жабой, думающая о себе больше, чем есть на самом деле, а занятия в отряде Дамблдора хоть и должны были стать интересной отдушиной, но на поверку оказались чем-то довольно обыденным. Возможно, Драко ожидал чего-то сверхъестественного. Например того, что Поттер показывал непростительные или сильные боевые заклятья, знание которых могло действительно спасти чью-то жизнь или хотя бы рассказывал как чувствуется настоящая битва за жизнь. Но нет: это был недисциплинированный урок защиты от темных искусств, на котором Малфою постоянно не хватало пары, чтобы отработать заклинание. Но не только это беспокоило Драко. Даже не так: его практически не беспокоило то, что он никак не может влиться в эту копанию дружков Гарри Поттера, даже несмотря на то, что с этим прекрасно справлялись Панси и, в особенности, Блейз. Его куда больше беспокоило то, что их отношения с Поттером не сдвигались с мертвой точки. Ему казалось, что после разговора должно было изменится хоть что-то, хоть появится какая-то теплота во взгляде зеленых глаз, но этого взгляда не было вовсе. Поттер старательно делал вид, что не замечает Малфоя, обходя его стороной и не делая никаких замечаний даже когда Драко специально делал все плохо и неправильно, позоря себя. Юношу это беспокоило. Столько времени глухого игнорирования после такой просьбы о дружбе для него были словно плевок в лицо, проявление неуважения и глупости, словно Драко вдруг взял и стал не нужен, как старая поношенная игрушка. От этой мысли у юноши свербило в душе. Его кидало из злости в печаль, из крайней задумчивости в рассеянность. Поттер даже не должен столько значить в его жизни, даже несмотря на чертову метку. И если гриффиндорцу так жить комфортно, то Драко нет. Поэтому, когда фальшивый галлеон Гермионы в очередной раз начал жечь ладонь, знаменуя собрание отряда Дамблдора в голове Малфоя промелькнула идея.