Devil's dance floor

— А усыплять меня будут? — осторожно поинтересовался подросток, с тревогой наблюдая за происходящим. — Усыпляют только собак, — почти благодушно произнёс трикстер. — Но нет, наркоза не будет. «А лучше бы был», — мрачно подумал он, подготавливая спицу. Сегодня впервые за несколько недель Локи взял дневное дежурство и сразу же вспомнил, почему недолюбливал их. В целом, к подросткам он относился спокойно, но только когда они находились в некотором отдалении от него. Лафейсона раздражал их вечный страх в глазах и паника при виде собственной крови. Будто бы он виноват в том, что они нашли приключения себе на задницу. — Можно начинать, — сообщил анестезиолог, выбрасывая шприц. Вздохнув, Локи повернулся к юному пациенту. Настроение откровенно оставляло желать лучшего. На днях трикстер сделал последний томограф, который показал, что все его попытки бессильны. Джин нужна была помощь Старка, как бы ему, Локи, этого не хотелось. И, что ещё больше его угнетало, они так и не помирились со смертной. Всё это раздражало Лафейсона, делало нетерпимым. И сейчас он уговаривал себя успокоиться. В конце концов парень ни в чём не виноват. Не обращая внимания на бесчисленные вопросы, Локи углубился в процесс операции. Небольшой надрез, и спица ловко входит в плоть. Осторожно зафиксировав повязку, трикстер вышел из операционной, так и не сказав ни слова. Подходя к палате, Локи застал в коридоре Жюли. Она то подходила к двери, то отходила вновь. В руках у практикантки была зажата шоколадка. Заметив его приближение, Жюли нерешительно замерла. Трикстер вопросительно приподнял бровь. — Я к Стиву. Он такой милый, — смущенно пробормотала она. — Боги, Жюли, вечно тебя на козлов тянет, — поморщился Локи. — Это же Капитан Америка! — возмутилась она. — Когда звание мешало человеку быть козлом? — философски заметил Лафейсон. — Между прочим, я и тебе симпатизировала, — ощетинилась Жюли. — Хочешь сказать, ты один из них? — А я и не отрицал, что мой характер далек от идеала, — посчитав разговор оконченным, Локи решительно толкнул дверь палаты. *** — Б…Баки, не так! — бурно жестикулировал Роджерс. — Сначала левую прядь, потом правую, а потом ту, что посередине. Несчастный Барнс только больше запутывался в хитросплетениях. Неподалеку лежала колода карт. Джин, над волосами которой Зимний солдат как раз экспериментировал, безуспешно пыталась поймать отражение происходящего в окне. Лафейсон поморщился — с того момента, как национальный герой поступил к ним, прошло всего несколько недель, но персонал успел проникнуться любовью к новому пациенту. Не проходило и дня, чтобы кто-нибудь не навестил его, попутно прихватив угощение. К огорчению Локи, его чарам поддалась даже Джин — теперь они нередко что-то обсуждали и спорили. Национальному герою было интересно всё, что касалось новой жизни, а Джин была готова рассказывать об этом днями напролёт. Несколько раз Роджерс порывался извиниться перед трикстером, но каждый раз Локи пресекал эти попытки — их отношения с Лафейсоном оставались по-прежнему прохладными. Впрочем, на ход лечения это не влияло. Вот и сейчас. Стоило двери хлопнуть, как вся троица повернулась к нему. «Словно нашкодившие дети», — Локи хмыкнул от такого сравнения. — Доктор Лафейсон? — вопросительно произнесла смертная. — Мисс Дехане, вас ждёт мистер Старк. Он хочет ещё раз посмотреть на вашу травму. С нескрываемым удовольствием Локи наблюдал, как на лице Джин медленно проступает удивление. Растерянно запустив руки в волосы, она недоверчиво покосилась на Локи, но, не обнаружив на его лице ни намёка на улыбку, совсем растерялась. Кое-как встав и нашарив тапочки, она медленно встала. За это время все успели привыкнуть к тому, что Джин не любит принимать чужую помощь. — Советую вам поспешить, мисс. Мистер Старк не отличается терпением, — и, утратив к смертной интерес, повернулся к Роджерсу. — Джин, может лучше распутать результат нашего спора? — нахмурился Роджерс. — Боюсь, моим волосам помогут лишь ножницы и короткая стрижка, — грустно улыбнулась смертная. — А мистер Старк, я полагаю, больше ценит личное время, чем внешний вид окружающих. Сказав это, Джин неуверенной походкой вышла за дверь. Как бы она не хотела казаться сильной, координация подводила её. Звук закрывшейся двери вывел Локи из оцепенения. Полностью переключив своё внимание на национального героя, он приступил к осмотру ног Кэпа. Вторая операция прошла успешно, и Локи не терпелось посмотреть как идёт процесс заживления. Капитан Америка был уникальным пациентом, лечение которого требовало нестандартного подхода. Трикстеру было интересно работать с ним. — Как ваша чувствительность? Она восстанавливается? — поинтересовался Локи, внимательно рассматривая аккуратные швы. Роджерс кивнул. Да, порой боль была невыносимой, но у него были шансы вновь встать на ноги. Это вдохновляло — Стив был готов вытерпеть ещё столько же и даже больше. Довольно улыбнувшись, Локи добавил в капельницу обезболивающего — все шло так, как он планировал. *** Был глубокий вечер, когда Локи вышел на крыльцо. Щелкнув зажигалкой, трикстер выдохнул в майскую ночь облачко дыма. С дежурством наконец было покончено, но это не принесло ощущения радости. — Не знала, что ты куришь, — голос прозвучал откуда-то сбоку, и Локи дёрнулся. — Не знал, что пациентам разрешено сидеть на ступеньках чёрного хода в больнице, — в той же манере ответил Локи. — Поделишься? — после некоторого молчания спросила Джин, кивком указав на пачку сигарет. Локи молча протянул требуемое и с нескрываемым интересом наблюдал, как тонкие пальцы смертной ловко извлекли сигарету из пачки, как привычно она щелкнула зажигалкой. Движения выдавали в ней заядлого курильщика. — Да, некоторое время я злоупотребляла этой привычкой, — ни к кому не обращаясь, произнесла Джин после затяжки. — Потом бросила. Но порой старые привычки полезно вспоминать. — А как же Роджерс? — ехидно спросил трикстер, внимательно наблюдая за смертной. — Он так привязан к тебе. — Привязан он как раз к тебе, — усмехнулась Джин. — Ты его идол, его бог. — Издеваешься? — зло прошипел трикстер. — В предпоследнюю нашу встречу он избил меня, а потом поддержал ссылку. Он хотел уничтожить меня! — Вероятно, это было где-то в другой жизни, — Джин наконец развернулась к нему. — Ты так и не понял? Роджерс одинок. Возможно он одинок ещё больше, чем ты или я. Его жизнь осталась где-то там, в сороковых. Сейчас он скорее пытается выжить, чем живёт. Да и, — тут она усмехнулась, — кому нужен национальный герой-инвалид? У Роджерса будет иллюзия поддержки лишь пока он нужен. Потом, — смертная взмахнула рукой, — пуф! Его популярность, его друзья и напарники, все они испарятся, и он станет одиноким. Локи удивлённо воззрился на смертную. В таком ключе он не думал. И всё же… — Барнс. У Роджерса есть друг. — Зимний солдат, Баки Барнс, — Джин покачала головой. — Сомневаюсь, что он может стать тем самым якорем — его бы самого кто-нибудь спас. — Какая наблюдательность, — усмехнулся трикстер. — У меня было много времени. В задумчивости Лафейсон достал ещё одну сигарету. В отсутствие посторонних он предпочитал использовать магию, а не зажигалку. Он не ошибся в смертной — всё же она не повелась на голубые глаза и застенчивую улыбку национального героя. Какую бы антипатию он не испытывал к Роджерсу, но умозаключения смертной были похожи на правду. За всё это время его ни разу не навестил никто из Мстителей. Им были нужны только отчеты, сухие бездушные отчёты, которые он отправлял раз в два дня. Это наводило на определённые мысли. — Но тебя ведь не это волнует, — после некоторого молчания Локи вновь заговорил. Казалось, Джин сомневалась, стоит ли говорить. В задумчивости она некоторое время вертела в пальцах зажигалку, но наконец решилась: — Старк отказался брать что-либо за операцию. Сказал, это его подарок лично мне. Меня это беспокоит. — Странно, — был вынужден признать трикстер. — Старк делец, а не добродетель. — Именно, — кивнула Джин. Оба опять замолчали, но тишина не была гнетущей. Как и много дней назад, где-то там, далеко, мягко переливалась башня Старка, а ветер гонял лепестки отцветших деревьев. Смертная поёжилась от сквозняка, и Локи набросил на неё свой халат. — Спасибо, — удивлённо поблагодарила она. — И… Знаешь, мне не стоило говорить те слова. — Забыли, — дёрнул плечом Лафейсон. — Мы оба погорячились. Джин широко улыбнулась в ответ. Они просидели ещё несколько часов, прежде чем майская ночь стала слишком холодной для хрупкого здоровья смертной. Впервые за много дней оба чувствовали себя умиротворёнными.