Куда их вели глубокие воды

Дорога домой из Тенби запомнилась Артуру бесконечной дрожью, которую не смог унять ни виски, ни горячий чай. Он поминутно вздрагивал, даже всхлипывал. То начинал смеяться, то затихал, забившись с диковатым взглядом в самый дальний угол. То начинал прерывисто, точно больной астмой, дышать, всхрапывая и взревывая. Машинально тиская у груди сверток с притихшей дочерью, он до конца не понимал, что делает. Кажется, он не понимал это до того самого дня, в который кричащая девочка вдруг затихла и уснула рядом с ним. Он лежал рядом с дочерью, ошеломленный биением ее сердца и теплом, которым дышало все ее существо, оглушенный током ее крови и теми тихими, невнятными звуками, которые издают новорожденные. Он приподнялся на локте, прислушиваясь всем своим телом, вглядываясь в крохотное личико, переполошившее всех на свете, от Уолтера, который по пятам ходил за Артуром, до Хью Айлендза, который поначалу орал, а после начал умолять: Артур, пожалуйста, не будь таким сумасбродом, скажи хотя бы имя матери! Девочку еще крестить, ты об этом-то подумал?! И Бога ради, скажи, чем ей перерезали пуповину — ножом, что ли?! Рана уродливая, ее нужно показать врачу! Точно? И такой вот прямо хороший врач? Я знаю отличного педиатра и… куда ты побежал, безмозглый придурок?! Лаконичнее всех отреагировала Ее Величество: надписанная ее рукой открытка суховато сообщала «Поздравляю». Королеве было не занимать прозорливости. Она если не знала, то догадывалась, с кем связано появление нового имени на фамильном древе Хеллсингов. И до личной встречи он точно не узнает, каково ее отношение к этому самому имени. Которое он, кстати, до сих пор не придумал. Артур почувствовал, как всё его существо наполняет… умиротворение? Да, пожалуй, это было именно оно. Поглаживая кончиками пальцев теплую щечку дочери, он чувствовал ее силу, ее бесконечный потенциал. Чувствовал мощь, которую нужно направить в правильное русло, чтобы она смогла избежать ошибок обоих своих родителей. Чувствовал… Да. Пожалуй, да. Он чувствовал, что все совершенные им ошибки ему еще предстоит искупить, но такая возможность у него есть — сотни, тысячи возможностей, воплощенные в одной хрупкой, но такой могучей жизни. Она объединяла их все. И он воспользуется ими всеми, приложит все свои усилия, чтобы… Да. Пожалуй, да. Он любит. И он готов жить дальше. И готов ждать срока, который наступит рано или поздно. И знает, в чьи руки передаст ключ от своих безграничных возможностей — кто, если не она? Артур осторожно, прислушиваясь к шелестящему в темноте дыханию, переложил дочь к себе на грудь, почувствовал, как проваливается в долгожданный, исцеляющий сон. В этом сне благодатные воды могучей реки несли его вперед.