Жутко громко и запредельно близко

Виктор Сергеевич положил свои крепкие руки на бедра Нади, пока та, запустив пальцы одной руки в его волосы, а другой держась за шею, чувственно целовала его. Руки его сжимали ее бедра, надавливая, заставляя ее сидеть на месте и прижиматься еще плотнее к нему. Его пьянило ощущение этой невероятной близости между их телами. Время будто остановилось и для Нади перестало существовать пространство вокруг — было только сильное мужское тело, крепкие, но ласковые руки и губы, которые так уверенно целовали ее. Но и дышать она уже не могла спокойно — легким не хватало воздуха, а внутри все съеживалось каждый раз, когда большая ладонь сжимала ягодицу. Оголенным бедром она упиралась в бугорок его брюк, который с каждой минутой становился больше и тверже. — Ты же понимаешь, что поцелуев мне теперь будет мало? — хрипло произнес мужчина, когда Надя оторвалась от него, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха, и уперлась ладонями в его обнаженную грудь. Одной рукой он ухватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя, второй же продолжал сжимать ягодицу. — Ты отдаешь себе отчет в своих действиях? Афанасьева посмотрела на него своими карими глазами, подернутыми пеленой желания, молча кивнула и для убедительности немного поерзала на его коленях, чувствуя, как бугорок на брюках упирается ей в промежность. Денницын же издал какой-то грудной полустон и жадно и трепетно поцеловал ее — после этого он решил не сдерживать ни свои эмоции, ни самого себя. Поцелуи его становятся быстрым, жарким, нетерпеливым, когда он прижимает девичьи бедра ближе к себе, вжимаясь в нее, и со стоном произносит ее имя. Чуть наклонив ее назад и продолжая целовать, он начал быстро избавляться от майки, которая все еще была на девушке. Сняв и отбросив ее куда-то в глубину комнаты, где уже лежала его рубашка, Виктор Сергеевич стал покрывать поцелуями шею и ключицы Нади, которая податливо выгибалась под его руками, запрокинув голову назад. Следом прочь полетел лифчик. Оставшаяся в одних трусиках девушка сразу же смущенно хотела прикрыть обнаженную грудь руками, но Денницын не позволил ей этого сделать — одной рукой сжал оба ее запястья, заведя ее руки ей за спину — и скользнул губами по набухшим горошинам сосков, продолжил покрывать поцелуями каждый доступный миллиметр ее тела. Надя вздрогнула, когда мужские пальцы сдвинули в сторону край чуть намокших трусиков и нежно прошлись по разгоряченной плоти, и, цепко впившись в сильные плечи, попыталась хоть немного свести колени вместе, но все было зря — они упирались по обе стороны его бедер. — Все в порядке, — горячий шепот опалил ее щеку, и Виктор Сергеевич мягко прикусил девичью мочку. Отстранившись от нее и отпустив ее руки, он пересадил на вторую половину кровати и, слегка надавив на плечо, заставил лечь. У покоряющейся его рукам Нади закружилась голова и она закрыла глаза, судорожно вздохнув. Но глаза ее резко распахнулись, когда Денницын после того, как стянул с нее трусики, развел ее ноги в стороны и за лодыжки чуть поближе подтянул к себе, и первый поцелуй опустился на ее бедро. Она напряглась, когда губы стали покрывать каждый миллиметр ее тела, поднимаясь к самому сокровенному, а горячее дыхание — опалять. — Все хорошо, — раздался его тихий голос откуда-то снизу, и теплая ладонь легла ей на живот. Ещё один поцелуй. — Не бойся. — И ещё. Девушка тихонько застонала, сцепив зубы, и сжала в пальцах простынь, когда он пальцами коснулся влажных складок, чуть раздвинув их в стороны. Но секунды шли, а мужские пальцы застыли на месте, и Афанасьева уже было решила, что сделала что-то не так, и посмотрела на Виктора Сергеевича. С такого ракурса она видела лишь его вопросительный взгляд и слегка приподнятые в удивлении брови. Прекрасно поняв его немой вопрос, она зажмурилась, откинулась на подушку и протяжно вздохнула, стыдливо закрыв лицо ладонями, пряча за ними выступивший румянец. Виктор Сергеевич же довольно хмыкнул и продолжил начатое ранее. Надя шумно застонала, заметавшись по постели, когда почувствовала его язык на своей плоти, который потом проник внутрь нее. Его небольшая щетина щекотила нежную кожу на бедрах, отчего девушку захлестывали противоречивые ощущения. Когда к языку добавились еще и пальцы, она чуть не завыла, но подалась навстречу ему. Ноги ее дрожали, в легких не хватало кислорода, и от зашкаливающих ощущений ей казалось, что она просто сойдет с ума после такой невыносимо сладкой пытки. Спасали лишь руки Денницына, которыми он успокаивающе поглаживал ее бедра. Афанасьева с силой вцепилась в простынь, сжимая мягкую ткань между пальцами. Через несколько мгновений она запрокинула голову и застонала, ощутив, буквально, взрыв своих эмоций, тело ее мелко задрожало, а легким катастрофически не хватало воздуха. Непроизвольно выгнувшись в пояснице, девушка старалась сделать все, чтобы быть как можно ближе к Денницыну. Кажется, она даже шептала его имя… Ее бедра напряглись, когда сильнейшая волна экстаза накрыла ее, колени зажали его голову, но мужчина лишь ловко развел одной рукой их в стороны и продолжил вытворять своим жадным языком то, отчего Надя готова была продать ему свою душу в тот же самый момент. Даже когда ее тело расслабилось, а стенки ее влагалища перестали так неистово пульсировать вокруг его пальцев, он все равно продолжал двигаться внутри нее и, накрыв клитор губами, безжалостно посасывать его. Мужские пальцы выскользнули из нее лишь на пару секунд и почти сразу же вернулись назад — просунул руки под нее и, придерживая за ягодицы, еще ближе прижал ее к своему лицу. Девушка закатила глаза и в полузабытьи начала скулить, а затем и бормотать, каждый раз произнося только его имя или «пожалуйста». Но что значило это «пожалуйста» — просьбу прекратить или, наоборот, не останавливаться ни за что и продолжать — она не знала. Почувствовав, что Виктор Сергеевич вытащил пальцы и отстранился от нее, оставив на последок последний поцелуй на внутренней стороне бедра, Надя разочарованно всхлипнула в знак протеста, на что услышала лишь тихий смешок мужчины. Услышав звук расстегивающейся ширинки и звук отброшенных прочь брюк, Надя задержала дыхание и замерла в предвкушении чего-то волнительно нового. Внизу живота ныло и тянуло, ноги все еще подрагивали, и девушка закусила губу, чтобы хоть как-то совладать с собой. Через пару мгновений Денницын навис над ней, накрыв ее дрожащее тело своим, уперся левой рукой о кровать возле ее головы и осторожно раздвинул коленом ей ноги. Девушка податливо развела ноги в стороны, выгнулась ему навстречу и обхватила ими его торс. — Готова? — шепотом спросил он, взглянув в ее потемневшие глаза. Сглотнув, Афанасьева еле заметно кивнула и вздрогнула, почувствовав, как нежной кожи коснулась его разгоряченная плоть. Всего лишь одно движение, уверенное, глубокое, и они стали единым целым. Надя вскрикнула и с силой вцепилась в его плечи, когда Виктор Сергеевич толкнулся в нее первый раз, а из его груди вырвался какой-то нечеловеческий глухой полурык, полустон. — Сейчас все пройдет, — хрипло прошептал мужчина куда-то ей в шею и накрыл губами, оставляя на тонкой девичьей шее мокрую дорожку поцелуев, пока девушка привыкала к неизведанным ранее ощущениям. Но со вторым толчком боль утихла самую малость, и Надя впилась страстным поцелуем в его губы, чтобы хоть как-то заглушить свои громкие стоны. Она понимала, что ему чертовски сложно сдерживаться, двигаясь так аккуратно и невыносимо медленно, поэтому сама осторожно подалась бедрами ему навстречу. Денницын совершал толчок за толчком, каждый раз все глубже и глубже. Боль и вправду отступила, и Надя уже полностью, без остатка отдавала себя мужчине, чувствуя, как приятные ощущения разливаются по всему телу. Оторвавшись от его губ на пару мгновений, чтобы вдохнуть хоть немного кислорода, недостаток которого жег легкие, и продолжая двигаться Виктору Сергеевичу навстречу, Афанасьева заметила, как напряжены его руки, которыми он опирается по обе стороны от ее головы, иногда лаская ее одной из них, как вздымаются дорожки вен вдоль кожи. Посмотрев в его темно-зеленые, затуманенные похотью глаза, она резко толкнула его в грудь, заставив чуть отстраниться от себя, и быстро перевернула, уложив на лопатки и оседлав. Денницын удивленно поглядел на девушку, подивившись ее неожиданной для первого раза смелости, а она, упершись ладонями ему в грудь, поцеловала его и продолжила двигаться, уже самостоятельно задавая темп. Надя двигалась медленно, старательно, задав неспешный ритм, и, закусив губу, пыталась все еще привыкнуть к необычным ощущениям, от которых внизу живота так приятно тянуло и будто скручивало все в узел. Закрыв глаза, девушка полностью отдалась захватившим ее чувствам и, оттолкнувшись руками от мужской груди, приняла вертикальное положение, оседлала Денницына и судорожно вздохнула, чувствуя его полностью внутри себя. Виктор Сергеевич же поглаживал ладонями ее бедра и наблюдал за тем, как Надя двигается на нем, как при каждом движении покачивается ее грудь, при прикосновении к которой девушка вздрагивала каждый раз. Афанасьева увеличила темп, упершись руками в его ноги, запрокинула голову назад и протяжно застонала, ощущая, как ее клитор трется об его пах, и каждый сильный, отчаянный толчок посылает волны невероятного удовольствия через все ее тело. Виктор Сергеевич тяжело задышал и хотел зажмуриться от захвативших его восхитительных ощущений того, как ее мышцы сжимались и разжимались вокруг его члена, пронзивших все его тело подобно огню, но сдержался, продолжая поедать восхищенным взглядом двигающуюся на нем девушку. Она была воплощением чистого разврата. Раскрасневшаяся, с приоткрытыми губами, потемневшими от похоти глазами, тяжело дыша и постанывая, она была прекрасна. Не выдержав, Виктор Сергеевич глухо, хрипловато простонал и, резко сев, закинул ноги Нади себе на бедра и приблизил к себе. Обхватив одной рукой ее за плечи и прижав к себе, он продолжал двигаться ей навстречу беспорядочно и почти неистово, жестче и жестче, заодно помогая и ей подниматься и опускаться. Вторую руку он опустил вниз и, просунув между их телами, стал массировать ее клитор большим пальцем, отчего Надя застонала, закусив губу, и уткнулась лбом в его плечо. Они балансировали на грани вместе. Тут тело девушки начали сковывать спазмы, и она почти вжалась в Денницына, вцепившись ногтями в его спину, оставляя на коже неглубокие бороздки, и нечаянно укусила его за плечо, пытаясь сдержать слишком громкий стон, переходящий в крик. Она наслаждалась чувством наполненности, и эйфория с головой накрывала ее. И, издав отрывистый и высокий стон, она кончила и, содрогаясь, припала к мужчине, уткнувшись носом ему в шею и горячо дыша, иногда оставляя невесомые поцелуи. Виктор Сергеевич двигался в ней еще немного и, когда его член стал подрагивать, резко вышел из нее с хриплым стоном, после чего Надя почувствовала липкую влагу на внутренней стороне своего бедра. Обхватив ее уже двумя руками, он откинулся назад на подушки и, уложив девушку на себя, прижал чуть подрагивающее тельце к себе. Голова Нади покоилась на его плече, пока она лениво разглядывала тело Денницына. У них обоих не было сил шевельнуть даже пальцем, поэтому два переплетенных тела так и лежали на смятых простынях. Когда дыхание Афанасьевой наконец пришло в норму, она подумала о том, что неплохо было бы сходить в душ, но сил на это просто не было, да и глаза уже стали сами закрываться под убаюкивающе равномерное дыхание Денницына. Вдобавок, она все равно никуда не спешила — у них обоих была целая вечность впереди.