Save me from my MIND

Узнав, что равноценный обмен — это неправда, я вздохнул с облегчением. Никакая равная плата не обязательна. Когда родители отдают любовь своим детям, не может быть стоимостей или наград. © Эдвард Элерик

      — Тётя, а что это за женщина ходит по трассе? — поинтересовался Питер, смотря в окно и разглядывая барышню в чертовски вульгарном наряде, по меркам этой страны, и явно не с дешёвым маникюром, способном, казалось, порезать на равные дольки свинцовый кусок цилиндрической формы. — Питер! Не смотри на неё, — Мэй поморщилась и развернула Паркера к себе, дотянувшись одной рукой до заднего сидения, — женщина просто зарабатывает, разносит листовки, — она вернула руку на руль и двинулась вслед за шелохнувшейся колонной машин. — Но разве это работа? Ей же холодно и неприятно. — Такая работа, Питер, такая работа, золотце моё. Надеюсь, ты никогда не последуешь её примеру и не будешь разносить листовки.       Что я могу сказать в оправдание Питера? Да ровным счётом нихуя. Он ведь действительно прислушался к совету тёти и не стал разносить листовки. Он последовал примеру той женщины. Ещё тогда, в возрасте пяти-шести лет, Питер понимал, что за листовки столько денег не получишь, которых хватит на столь роскошно-вульгарное платье, красивую причёску и длинные ногти. Ещё тогда он понимал, что где-то тётя его наёбывает, но не знал где.       Как жаль, что узнал он об этом только в возрасте шестнадцати лет, когда похожая девушка постучалась в окно машины, принадлежавшей, царство ему небесное, его дяде. И, о нет, она не дала ему указаний и не протянула листовку. Хотя, всё же бумажечку она отдала, на которым чёрным по белому красовалось название организации и цена за час. Питер был в жесточайшем ступоре и кивнул головой, смотря на бумажку. Примерно тогда он и узнал, что на самом деле та женщина была шлюхой, которая подрабатывала на трассе и, хочу сказать, весьма успешно. Как жаль, что кивок Питера был спусковым крючком для женщины и, удобно усевшись на переднее сидение около Пита, она принялась за его портки. И нет, она не хотела оторвать бирку или этикетку с брюк, как бы странно это не звучало, она хотела отсосать ему. И она отсосала. Кстати, кому интересно, весьма приятно и успешно.        Питер бы соврал, сказав, что ему не понравился минет. И даже сейчас, он бы даже ради приличия не солгал бы. Ему было действительно хорошо, когда она, выпячивая задницу, водила языком по его члену, размазывая природную смазку. Когда она неумело задевала зубами головку и когда смыкала свои губы у основания.       Ему было так хорошо, что он хотел её оттрахать в рот и, желательно, в любой из проходов, но время истекало, и Питер, хоть и имея суперспособности, кончил ей в глотку, гортанно простонав.       Тогда Питер не знал, насколько это его поменяет, он просто расплатился с девушкой за минет и, мило улыбнувшись, двинулся домой.       "Он же, блять, ещё ребёнок, но в то же время спасает ебаный мир и с упоением смотрит «Пацанов»," – думал Паркер, рассекая ветер старенькой, потрёпанной жизнью и недавно случившимся минетом машиной.       "Он же просто пиздюк. Просто пиздюк, который хочет попасть на стажировку в СИ." Но что-то щёлкнуло в его голове, заставив подумать.       "А ведь этот пиздюк сегодня вырос."