Быть семьей означает являться частью чего-то очень замечательного. Это означает, что вы будете любить и сами будете любимыми всю оставшуюся жизнь.
@Лиза Ведн
Спустя неделю после отъезда Ларсов Люк все же решился задать вопросы, что мучили его уже не первые сутки. Он прекрасно понимал, нет, чувствовал — Вейдер его отец. Понимал, что раз тот отправился за ним на конец галактики, то и сейчас не оставит, но все равно боялся слишком сильно надоесть или обидеть.
— Пап?
Люк всё еще большую часть времени проводил в своей личной комнате, входящей в состав покоев отца, подключенный к различным аппаратам, названия которых он не смог запомнить. Изредка, получив разрешение врача, сын вместе с отцом выходили прогуляться по коридорам и садам дворца самого Императора, который, по совместительству, еще и оказался его дедом. Так сказал Вейдер и Люк не на секунду не сомневался — не соврал. Сейчас они как раз собирались на первую встречу с ним.
Ну как собирались. Вейдер, как выяснилось, был всегда готов ко всему, а вот самому Люку предстояла подготовка, которая заключалась в подборе одежды — теперь у него не две рубашки на все случаи жизни, а целый гардероб, размером с его прежнюю комнату. Ну и, конечно, в кратком курсе по этикету. Все это очень смущало мальчика, который всю свою сознательную жизнь провёл на Татуине. Но, как сказал отец, надо привыкать и соответствовать.
— Я слушаю. — прогудел Дарт Вейдер, оборачиваясь к сыну с белоснежной рубашкой на плечиках в руках.
— Почему нельзя поселить дядю с тетей рядом с нами, если не во дворце, то хотя бы на Корусанте? У тебя ведь, как у принца, должно быть много денег.
Мужчина поперхнулся. Принц… Сын был по сути прав. Являясь сыном Императора всея Галактики, Вейдер был принцем. Но все же он как-то не сопоставлял себя с этим статусом, довольствуясь чином главнокомандующего.
Спустя ещё более часа сборов они наконец-то выдвинулись в сторону обеденного зала. Люк, обогнавший отца и забежавший за угол, прибежал обратно. Его лицо казалось белее набуанского мрамора, а глаза размером в добрую половину кредита.
— Папочка, там мумия!
— Кто? — не понял Вейдер.
Нет, он конечно знал эти старые Татуинские байки про тускенов, которые были похоронены, но позже восстали из своих могил, дабы защитить живых сородичей. Однако мужчина не понимал, что, ну или кого, на Корусканте можно принять за представителя этого вида мифических существ.
— Сынок, мумий не существует, а если бы и существовали, то точно бы не бродили в сердце дворца самого Императора. Он защищён самыми новейшими дройдами.
Тут Вейдера посетило озарение. Из-за того самого угла вышел Император и дедушка в одном лице. А теперь еще и мумия. Ради справедливости, Кос и впрямь не был похож на самого себя. И все из-за мантии песочного цвета с тёмно-коричневыми вставками, не в пример джедайской расшитой даже на неопытный взгляд главкома весьма и весьма дорогими нитями.
— Вот! Вот она! — воскликнул Люк и спрятался за
спиной ногой отца.
— Лорд Вейдер, смотрю вы не стали оттягивать с выводом сына в свет. — молвил Император.
Он перевел взгляд на Люка, боязливо выглядывающего из своего убежища. Хотя Кос уже видел его в бессознательным виде, но сейчас его воображение поражала Сила, скручивающаяся небольшими смерчами вокруг ребенка.
— Добрый день, юноша.
— Добрый день, мумия. — пропищал в ответ Люк, все ещё прячась за отцом, который точно мог защитить.
— Люк, это твой дедушка. Не надо его оскорблять.
Представив родственника сыну, Вейдер радовался, что шлем скрывает красные от стыда щеки. Он как-то не подумал предупредить Люка о специфической внешности Палпатина.
— Мой дедушка — мумия? — просил Люк, но все же добровольно подошел к Императору, с интересом разглядывая пожилого мужчину.
Тот, кажется, не только не оскорбился, но и забавлялся ситуацией.
— Нет, юный Скайуокер. Я обычный человек. Но все же предлагаю продолжить разговор о моей расовой принадлежности за столом, который, между прочим, уже давным-давно накрыт.
Спустя непродолжительное путешествие до обеденного зала, которое затормозил лишь Люк, заинтересовавшийся большим, во всю стену, окном, украшенным красочными витражами. На них были изображены различные легенды, которые и заинтересовали ребенка, никогда не видевшего ничего подобного. Люк, выторговавший под незлой смех Палпатина сказку на ночь от отца, вприпрыжку отправился дальше, оставляя мужчин лишь понимающе переглянуться и поспешить вслед за Люком. А то ещё кого-то за мумию примет.
Обеденный зал, в который они вошли, поражал воображение Люка. К счастью, сегодня тут были лишь они, без свиты и подданных, и юному Скайуокеру удалось все подробно рассмотреть. Множество больших окон были расположены с трех сторон. Изящные колонны делили зал на три части — меньшие по сторонам и большую посередине. Богато декорированный фресками потолок возвышался в самом центре зала, над тем местом, где стоял большой овальный стол на десять персон. Столовая зрительно увеличивалась большими зеркалами в резных, украшенных бронзой, золоченых рамах на двух подставках. Опорами им служили резные фигуры грифонов. Люстра была одна и находилась она по центру обеденного стола. В торце зала находился разожженный камин. Он был выполнен из белого мрамора в виде архитектурного сооружения с аркой, венками и львиными масками.
Ужин был в своей главной стадии. Дроиды-официанты все сменяли блюда, что поражало Люка. За этот вечер он увидел больше еды, чем за всю свою недолгую жизнь на Татуине. И Люк не не был бы истинным Скайуокером, если не возмутился бы этим фактом, пока Вейдер ослабил внимание и отошёл в дальнюю часть зала, дабы выйти в ГолоСеть по важному делу.
— Дедушка, а почему нельзя чтобы все в Галактике так питались?
Палпатин отложил столовые приборы и со смирением ответил.
— Потому что Галактика большая, а я Император всего шесть лет. Изменения не могут произойти мгновенно, нужно много времени. Мы с моффами работаем над доступностью самых необходимых продуктов для всех жителей Империи.
Люк понятливо кивнул и потянулся за очередной порцией десерта, что пришелся ему по вкусу — шоколадное пирожное, которое почему-то называлось мейлуруном.
— Люк.
Мальчик вскинул голову, внимательно смотря на Императора.
— Я хотел бы обсудить с тобой причину беспокойства твоего отца. Ты знаешь ее?
— Мое здоровье? — предположил Люк, так и не прекращая есть понравившееся пирожное.
— Совершенно верно, юноша.
— Но я здоров!
Люку уже изрядно надоели снующие туда-сюда по его комнате меддроиды, а ранее и слепяще-белые стены палаты. Повторения он крайне не хотел. И, хотя, сейчас продолжались различные процедуры, они хотя бы не предполагали нахождения мальчика в медблоке или наличие в окружении множества дроидов. Сейчас за состоянием мальчика наблюдало всего две машины. Не то чтобы Люку они не нравились: их конструкции казались ему крайне занимательными. Просто он не привык к такому количеству внимания к своей персоне, да и считал, что уже полностью здоров.
— В физическом плане почти полностью — согласился Палпатин.
— Но ты — одаренный, так же как я и твой отец.
Столовые приборы мужчины поднялись в воздух, что вызвало множество смешанных чувств у Люка. С одной стороны, это заинтересовало его и обрадовало. Кого не впечатлит возможность притягивать к себе необходимые предметы, не вставая с кровати? Теперь, когда весь день не нужно было помогать дяде с тетей на ферме, выяснилось, что мальчик тот еще лежебока. Но была обратная сторона, ведь что-то темное, хлынувшее со стороны дедушки, напугало Люка.
— Не бойся, Люк. Ни моя Сила, ни Сила твоего отца не навредит тебе. Но твоя может быть опасна для окружающих, если ты не научишься себя контролировать. Вейдер сказал, что ты не понимаешь, почему тетя с дядей должны были вернуться на Татуин. Вот основная причина. Твоя Сила проснулась. Нам ты навредить точно не сможешь, но ни дядя, ни тетя не умеют защищаться от нее.
— Я опасен для них? Мне теперь нельзя с ними совсем видится?
Краски схлынули с лица мальчика, а его страх затопил помещение. Да и пирожное ему теперь было явно не в радость
— Если не научишься контролировать себя, то ответ на оба вопроса «да».
— Как мне научиться? — спустя несколько долгих минут тяжёлых размышлений спросил Люк.
— Я отправлю к тебе учителя. Он научит тебя основам, а потом, если захочешь, мы с твоим отцом продолжим обучение, но на более высоком уровне. Не бойся, это не так сложно и долго. За полгода ты овладеешь всем тем, что необходимо уметь, чтобы не навредить никому случайно.
Маленький Люк уже сейчас умел чувствовать подоплёку слов и зацепился за последнее предложение.
— Придется вредить кому-то специально? — голос ребенка дрогнул.
— Иногда, молодой Скайуокер, приходится защищаться от недоброжелателей, а у императорской семьи их много. Конечно, до определенного возраста тебя будет везде сопровождать стража, однако разве не здорово суметь постоять за себя самому?
— Наверное. — отозвался Люк, уже успокоившийся и вернувшийся к уничтожению стратегических запасов сладкого.
В этот момент вернулся Вейдер и, распрощавшись в Учителем, повел сына спать, здраво полагая, что это очень важно для пятилетнего ребенка. Спустя полчаса уговоров ему удалось искупать Люка и уложить его в постель. Думая, что на этом все, он отправился на выход, пожелав сыну хороших снов.
Вейдер уже почти ушел, но его остановил настойчивый голос, раздавшийся со стороны кровати.
— Па-а-ап!
— Что-то не так, сын?
Он обернулся и увидел насупившегося Люка, почему-то вскочившего с кровати и теперь стоящего рядом с ним.
— Ты обещал сказку!
— Когда?
Как бы Темный Лорд не силился вспомнить, этого у него не получалось. Вот уж обещание, данное недавно обретенному сыну он бы не забыл точно.
— Мы проходили мимо виражей, и ты сказал, что обязательно мне прочитаешь легенды по которым они сделаны. А легенды и сказки ведь почти одно и тоже.
Вейдер рассмеялся, что звучало грозно, однако мальчика не напугало. Он чувствовал, что отец скорее рад и весел, чем зол. Подхватил сына на руки, Вейдер уложил его обратно в постель, подоткнув по краям одеяло.
— Не виражей, а витражей, сынок. Ну что ж, раз так хочешь, то слушай сказку.
На одной планете, находящейся в регионе внешнего кольца, жил когда-то бедный портной. У него были жена и сын, которого звали Аладдин.
Когда Аладдину исполнилось десять лет, отец захотел отдать его в военный Имперский корпус. Но денег, чтобы платить за ученье, у него не было, и он стал сам обучать Аладдина шить платья.
Этот Аладдин был большой бездельник. Он не хотел ничему учиться, и, как только его отец уходил к заказчику, Аладдин убегал на улицу играть с мальчишками, такими же шалунами, как он сам. С утра до вечера они бегали по городу и стреляли ящериц из самострелов или забирались в чужие погреба и набивали себе животы вяленым мясом и копченостями.
Портной и уговаривал сына, и наказывал, но все без толку. Скоро Хасан заболел с горя и умер. Тогда его жена продала все, что после него осталось, и стала прясть хлопок и продавать пряжу, чтобы прокормить себя и сына. Она делала все, чтобы их не продали в рабство.
Так прошло много времени. Аладдину исполнилось пятнадцать лет. И вот однажды, когда он играл на улице с мальчишками, к ним подошел человек в красном шелковом халате и большой белой чалме. Он посмотрел на Аладдина и сказал про себя: «Вот тот мальчик, которого я ищу. Наконец-то я нашел его!»
Заметив, что сын задремал, не дослушав сказку до конца, Вейдер нежно погладил ребенка по голове и поудобнее устроился в кресле. У него же есть право на выходной? Вот пусть эта ночь и будет им, а её он проведет рядом с только недавно обретенным сыном. Ведь что может быть дороже для отца, чем его родной ребенок, ещё не до конца восстановившийся после болезни?
