Наши дни
Пабло в отличном расположении духа вышел из своей квартиры, намереваясь пойти к станции метро «Палермо» всего в семи минутах ходьбы от дома. Их с Мариссой любимый ресторанчик «La cocina» находился на проспекте Пуэйррэдон, возле одноимённой станции подземки. Был тёплый летний день, проспект Санта-Фе, как всегда, кишел людьми. Бустаманте-младший решил купить себе кофе в кофейне «Старбакс» на углу возле входа в метро — время позволяло, дорога до станции «Пуэйррэдон» составляла от силы минут пятнадцать. Отстояв небольшую очередь, он снял свои солнцезащитные очки-авиаторы и с обворожительной улыбкой посмотрел на молодую девушку, стоящую на кассе в фирменной чёрной одежде и фартуке изумрудного цвета: — Доброе утро! Рады приветствовать вас в нашей кофейне, я готова принять ваш заказ! — приветливо отчеканила дежурную фразу девушка с волосами цвета блонд, убранными в хвостик, пока не взглянула в пленительные голубые глаза мужчины. Смутившись и слегка зардевшись, она потупила свой взор. — Доброе утро, эмм… Сол! — произнёс Пабло, прочитав имя кассира на маленьком бейджике, — мне, пожалуйста, tall карамель маккиато без кофеина на миндальном молоке, но без пены, навынос. Хм, Сол — толл, забавно получилось. — Эмм, да, Вы правы, смешно, — нервно хихикнула обладательница «солнечного имени». — Конечно, с вас восемьдесят пять песо, оплата картой или наличными? — Картой, — ответил Пабло и оплатил покупку. — Спасибо, как вас… эмм… зовут? — Сол не понимала, почему она вдруг потеряла дар речи — ничего удивительного, лишь чистый магнетизм Пабло Бустаманте в действии. — Пабло, просто Пабло, — сказал он, прекрасно понимая, что именно он был причиной такой реакции девушки. С помощью чёрного фломастера Сол убористым почерком быстро написала его имя на бумажном стакане нужного размера. — Спасибо за ваш заказ, ожидайте, пожалуйста, — с застенчивой улыбкой на губах сказала девушка, в этот раз всё же осмелившись заглянуть в его глаза небесно-голубого цвета. Их обладатель вежливо поблагодарил её и отошёл к зоне самообслуживания, мысленно чертя новую палочку в своём трофейном списке похищенных женских сердец, как некогда рисовали звёздочки пилоты на фюзеляже своих летающих коней за сбитые ими вражеские самолёты. Улыбаясь как чеширский кот, он приблизился к месту, где располагались картонные «воротнички» для кофе, белые пластиковые крышки, деревянные палочки для размешивания и чёрные трубочки. Там уже стояли две женщины — одна постарше, примерно лет пятидесяти пяти, другая помоложе. Пабло подошёл и галантно предложил свою помощь — женщина постарше не могла закрыть свой стаканчик с кофе: — Сеньора, позвольте вам помочь, — он мягко забрал у неё из рук горячий стакан и крышку. — Не забудьте надеть картонный «воротничок», это не позволит вам обжечься. Кстати, а вы знаете, что изобретатель этих «воротничков» родом из нашей родной Аргентины? — О, спасибо вам, молодой человек! — сказала женщина с сединой в волосах. — Да что вы говорите? Я не знала, и кто же он? Страна должна знать своих героев. — Именно так, милые дамы, — произнёс Пабло с улыбкой, обращаясь уже к обеим женщинам, — к сожалению, он пожелал остаться инкогнито, не любит излишнее внимание, — сказал он, заговорщицки снизив голос. Привлекательная статная брюнетка в узких джинсах и обтягивающей кофточке, подчёркивающей её пышную грудь, заинтересованно взглянула на «гениального изобретателя», не говоря ни слова: её взгляд был красноречивее любых слов. Лишь позже она милым голосом наигранно произнесла: — Ой, я по ошибке взяла ваш кофе, извините, просто у нас вкусы совпадают, — кокетливо посмеялась она. — Держите ваш стакан, я уже и «воротничок» надела. — Ничего страшного, сеньорита, за такие прекрасные глаза, как у вас, можно простить всё, что угодно! — Пабло многозначительно улыбнулся и, довольный собой, вышел на шумную улицу, снова надев свои тёмные очки.***
Пабло ещё не допил свой карамельный маккиато, а женский голос из громкоговорителя уже известил о прибытии на станцию «Пуэйррэдон» зелёной ветки D. Он вышел из вагона и направился к выходу, когда услышал мелодию входящего звонка своего смартфона, на экране высветилось «Папа»: — О, привет, пап. Как ты? Сам хотел позвонить тебе на днях. — Привет, сын, спасибо, не жалуюсь. Мне нужно кое-что тебе сказать… — Пап, только не говори, что разводишься! И года не прошло с твоей последней свадьбы с Пачеко! — нахмурив брови, Пабло шёл к своему месту назначения, допивая кофе. — Паблито, ну не вынесла душа поэта, что я могу сказать в своё оправдание… — пожилой мужчина и впрямь оправдывался, как нашкодивший подросток перед родителями. — Я честно пытался привыкнуть, но Верóника невыносима, она не вылезает из своих ночных клубов якобы «с подружками». — Якобы? Ты что, опять нанял своего Морено следить за женой? — спросил Пабло, не веря своим ушам. — А что мне оставалось делать? Я не хочу снова лишиться своего состояния, в брачном контракте чёрным по белому написано, что в случае доказанной измены я ей ничего не должен, ты же его сам составлял! Да и старый Морено у меня на полном штате, я и не увольнял его никогда… — последнее предложение он будто нехотя сказал себе под нос вполголоса. — Отец, ты неисправим! — молодой мужчина наконец засмеялся. — И ещё кое-что… На следующих выходных у меня будет свадьба, с тебя брачный контракт… — Ну пааап! — Не папкай, ты приглашён, и Мариссу привести не забудь! Пока! — Поверить не могу, когда ты всё успеваешь? Счастливица-то хоть кто? Ладно, неважно. Хорошо, я поручу это дело Томасу, пока! — смирившимся голосом произнёс он и положил трубку. Известие о скорой женитьбе отца всколыхнуло в нём грустные мысли. Он вдруг вспомнил, что сегодня за день — годовщина смерти мамы, Моры Бустаманте. Он понял, что совсем не случайно она приснилась ему сегодня. Ровно двадцать три года назад не стало женщины, подарившей ему жизнь, а отец даже не вспомнил об этой дате и спокойно планировал свою седьмую свадьбу. Со смешанными мыслями Пабло уже успел дойти до места встречи. Девушка с рыжими волосами, подстриженными под короткое каре, стояла в десяти метрах от него, спиной к нему. Лёгкий летний сарафан нежно голубого цвета мягко подчёркивал её загорелую кожу, аксессуарами её сегодняшнего образа служили тёмно-синяя небольшая сумочка, перекинутая через плечо, балетки в тон и круглые солнечные очки. Пабло усмехнулся про себя — они как будто прочитали мысли друг друга: он надел футболку такого же оттенка с логотипом своей любимой футбольной команды Gimnasia, светлые джинсы и белые кроссовки. Подойдя ближе, он громко сказал, напугав Мариссу: — Извините, тут девушка сильная духом не пробегала? — Ну ты и шутник, сколько раз просила перестать так меня называть? Привет! — с искренней улыбкой воскликнула Марисса и обняла друга, чмокнув его в щёку. — Привет, милая! Как ты? Я соскучился, — сказал Пабло, обняв и поцеловав её в ответ. — Спасибо, милый, все хорошо. И я по тебе! Ты как? Выглядишь встревоженным, что-то случилось? — с заботой поинтересовалась Марисса. Столько лет прошло, а его всё ещё удивляло, как тонко она чувствует его настроение и внутренние переживания. — Нет, всё нормально, небольшие проблемы на работе, ничего серьёзного, — поспешил успокоить её молодой мужчина, про развод и свадьбу отца он пока рассказывать не стал, не время. Пабло раздумывал, поделиться ли с подругой своими душевными терзаниями. Он вдруг понял, что за телефонным разговором забыл выбросить пустой стаканчик из Старбакса. Марисса заметила его жест и остановила: — Эй, на тебе что, мёдом намазано? — смеясь, спросила она. — В смысле? — недоумевал Пабло. Она выхватила бумажный стаканчик с картонным кольцом из его руки. — В прямом! Не успел выйти из дома, как опять кадришь девушек, Казанова? — она демонстративно вынула картонный «воротничок» для кофе, а сам стаканчик отправился в уличную урну-пепельницу возле ресторана. Марисса развернула кольцо из светло-коричневого картона и торжественно сунула ему под нос послание, написанное черным маркером красивым женским почерком: «Фернанда Рамос, 01 9 2324 58-7885». — О, я и не заметил, — обрадовался он как ребёнок, но потом снова сник. — Это от брюнетки в кофейне. Нет, не выбрасывай, пожалуйста, оно мне ещё понадобится, — он еле успел спасти кусок картона и убрал его себе в передний карман джинсов, потом, внутренне собравшись, всё же решил поделиться с подругой тяготившими его мыслями: — Эмм, Марисса, а мы можем сегодня немного поменять наши правила и сначала посидеть в парке, поговорить? — Нарушить правила? Так, кто ты такой и что ты сделал с моим другом? — шутя пригрозила ему Марисса кулачком, но увидев серьёзное выражение его лица и печальные глаза, согласилась: — Да, давай, конечно. Идём в наш парк «Las Heras»?***
Парк «Las Heras» был в паре кварталов отсюда, они часто там бывали. По пути Марисса завела беседу, её сердце было неспокойно, она никогда не видела своего лучшего друга в таком состоянии: — Пабло, с тобой что-то случилось? Я могу как-нибудь помочь? Я вижу, что тебе грустно, может, надо было отменить нашу встречу? — осторожно начала она. — Нет, отменить встречу было бы худшим решением, — с горькой улыбкой произнёс он. — Только ты понимаешь меня, как никто другой. Да и ни с Томасом, ни с Гвидо я не смогу даже заговорить про это. Ничего не случилось, просто столько всего навалилось, а телефонный разговор с отцом стал последней каплей. До его звонка я даже не осознавал этого. — Что? С Серхио что-то случилось? Он не здоров? — Нет, с ним всё как раз в порядке, а вот со мной не очень. Я тебе рассказывал, что ввёл в своей адвокатуре правило? Каждый работник, включая меня, раз в месяц берёт бесплатное дело в суде, помогает тем, кто не может позволить себе услуги адвоката. — Нет, не рассказывал. О Пабло, это замечательно! Очень благородно с твоей стороны, — искренне порадовалась девушка. — Спасибо, но в прошлом месяце я, похоже, взялся за дело, которое мне не по зубам. — В ответ на непонимающий взгляд Мариссы он продолжил: — Нет, в правовом смысле всё хорошо, мы выиграли дело. Но оно буквально подкосило меня в эмоциональном плане. Пока он говорил, они успели дойти до парка и найти свободную деревянную скамью под кустистым деревом. Удачное место в тени, так что молодые люди сняли свои тёмные очки. Удобно усевшись, они продолжили беседу: — В помощи нуждалась молодая девушка Гимена Суарез, иностранка из Венесуэлы, как и твоя мама, сеньора Рэй. Четыре года назад она приехала сюда, чтобы начать новую жизнь: поступить в университет, получить профессию. Она поступила на бюджет, всё было поначалу хорошо, а потом она встретила его, профессора по этике. Сеньор Мендез обманом заманил себе на квартиру и совратил молоденькую девчонку без её на то согласия, скажем так. На первый взгляд, сама виновата, головой нужно было думать и так далее, но всё не так просто. Оказывается, это дело у сеньора Мендеза «поставлено на поток», выяснилось, что Гимена не первая первокурсница, обманутая профессором этики, причём все были иностранками. Остальные девушки боялись заявлять на него в страхе потерять студенческую визу. Гимена забеременела, но не захотела делать аборт, к которому он принуждал. Ей удалось выносить и родить здорового мальчика, Диегито уже три года. Пряталась все четыре года по всему Буэнос-Айресу по разным приютам для матерей-одиночек, пока он не нашёл её и не заявил на неё в полицию за якобы домогательства с её стороны «с целью шантажировать его в будущем ребенком и получить гражданство», к тому же уверял, что ребёнок вовсе не от него. Он женат, «добропорядочный семьянин» в глазах окружающих. Ему не хотелось терять своё тёпленькое место, свою степень в университете, поэтому делал всё возможное, подкупая «свидетелей». Требовал депортировать Гимену, а ребёнка, как гражданина Аргентины, сдать в детдом. Марисса внимательно слушала, в её карих глазах читались жалость и страх. — Не переживай, с Гименой и Диегито всё нормально, — с улыбкой сказал Пабло. — Мы сделали тест на отцовство, нашли и уговорили остальных жертв Мендеза заявить на него, доказали его вину, он наказан и ещё нескоро выйдет на свободу. Гимена восстановилась в университете, нашла работу, Диего ходит в детский сад, в общем, всё хорошо, — совсем невесело продолжил он. В нем чувствовалось напряжение, всё это время он сидел, не прислонившись спиной к скамье, как Марисса, а облокотившись на свои колени и подавшись вперёд, избегая прямого взгляда. Девушка положила свою маленькую ладонь ему на плечо, сев полубоком. — Но в чём тогда дело, Пабло? Ты же справился, помог Гимене и её сыну? — непонимающе спросила она. — Дело не в этом, я бесконечно рад за неё, счастлив, что смог помочь, но ты бы видела КАК эта молодая девчонка боролась за своего сына! Ей всего двадцать один год, а она вела себя как львица, готовая загрызть любого за маленького Диего! — из его груди вырвался всхлип. Что?! Всегда уверенный в себе Пабло Бустаманте с вечной наглой ухмылкой на губах был готов заплакать? Это что-то новенькое… Он продолжил: — Знаешь, а ведь сегодня годовщина смерти мамы, она мне даже приснилась, хоть как-то навещает меня. Ты будешь смеяться, но я сходил к психологу, сеньор Мансилья говорит, что «у меня в груди зияющая рана, пустота после ранней потери матери, и я восполняю её так, как могу». Боже, большей чуши я в жизни не слышал, — печально усмехнулся он. — О Пабло, мне очень жаль, — сказала девушка с искренним сочувствием, сильнее сжимая его плечо своей рукой, но признавая про себя, что в словах психолога всё же присутствует доля правды, даже львиная доля… — Я тут думаю, а почему моя мама не боролась за меня так же, как Гимена за Диего? Почему она сдалась и уехала тогда, бросив меня с отцом? — он посмотрел на неё влажными от слёз глазами, в глубине этих голубых озёр было столько боли и отчаяния, что Мариссе самой захотелось плакать. Гладя его по спине успокаивающими движениями, она сказала: — Но ты же не знаешь всей правды? Может она боролась, но твой отец помешал? Ты разговаривал с ним? — Нет, я не могу говорить с ним об этом. И знаешь, что делает мой папа? Сегодня такой день, а он как ни в чём не бывало сообщает мне, что женится уже на седьмой своей любовнице на следующих выходных! — говорит он и больше не может сдерживать слёзы, начинает плакать как ребёнок. Марисса обнимает его, Пабло утыкается носом ей в плечо и всем телом сотрясается от рыданий. Она гладит его по спине и говорит: — Поплачь, родной, поплачь. Станет легче, — прозрачные слезы тихо катятся по её щекам, а случайные прохожие неловко отводят взгляд при виде плачущего мужчины.***
* Сол (Sol) — в переводе с испанского означает «солнце»