***
Громкий нечеловеческий крик боли Сабрины Глевиссиг рассёк комнату, когда Нэннеке в очередной раз отбила её подачу. — Родная, тебе не стоит так остро реагировать на поражение, — осуждающе покачала головой женщина. Сабрина вскочила и стала сдирать с себя одежду. Она не переставала хрипеть, и Нэннеке поняла, что дело вовсе не в картах, когда заметила на симпатичном накрашенном лице слёзы. Она прыгала на одном месте, дрожащими пальцами старась развязать бесчисленные тесёмки на груди и спине. Нэннеке попыталась помочь снять одежду, но это причиняло лишь больше боли, поэтому избавиться от узкого платья помогли только ножницы. Грубая ткань корсета с противным чавкающим звуком отлепилась от спины, обнажая огромные красные порезы на ней, сочащиеся кровью. Геральт обещал, что Глевиссиг больше не сделает Юлиану больно. А он всегда выполняет свои обещания.новый порядок веков.
18 марта 2020 г. в 16:16
Ночью Юлиан проснулся от того, что кровать пролегла сбоку, от чего парень скатился в неудобное положение. Не размыкая глаз, он попытался найти самое удобное положение, но получалось ровно ничего.
Протерев кулачками глаза, парень зевнул и осмотрел кровать. Ночью все свечи необходимо было затушить, чтобы предотвратить пожар. Разрешалось оставить только один горящий огонёк около двери. И вот теперь в свете этой единственной свечи Юлиан видел лицо Геральта Беллегарда. Мужчина просто сидел на краю постели и внимательно наблюдал за парнем, оперевшись на одну руку.
— Обосраться можно, — громко выдохнул Юлиан, дёргаясь в сторону и больно ударяясь затылком о быльце старой деревянной кровати. — Извините, мистер Беллегард, но какого хрена вы делаете?
Геральт полностью повернулся к парню, молча скользя взглядом по его телу и слегка приподнял уголки губ. Если бы он описывал Юлиана, он бы использовал слово «мальчишка». Немного нескладный, угловатый, трусливый местами, но, в целом, довольно милый.
Широкая ладонь накрыла щиколотку Юлиана, сжала и потянула на себя. Парень не вскрикнул, не попытался вырваться. Только послушно лёг в центр кровати и, тяжело дыша, уставился на мужчину.
— Не то чтобы я был против, не поймите меня неправильно, но я не думал, что могу быть полезен так, — прошептал Юлиан, когда Геральт отпустил его ногу и встал с кровати, отходя на пару шагов назад, чтобы сесть в кресло. Наглая ложь, конечно же. И думал, и надеялся. Просто не ожидал, что это произойдёт так рано.
— Ты правда думаешь, что твой трёп заводит? — Геральт наклонил голову в бок, складывая руки на коленях замком. — Раздевайся.
Парня с годовым воздержанием не пришлось долго уговаривать. Чёрт, да его сейчас не остановил бы ещё один взрыв. Дрожащие пальцы долго боролись с трогательно завязанным бантиком на спальных штанах, но в конце концов победили и, в конечном итоге, они вместе с бельём отправились куда-то на пол.
— Футболку пока что оставь, — Юлиан благодарно выдохнул, когда Геральт, чьё лицо никак не выдавало заинтересованности, на выдохе отдал полуприказ-полупросьбу. Вероятно, в Святилище действительно не запрещены половые акты, потому что Юлиан успел завестись, когда мужчина просто сжал его ногу. — Я хочу, чтобы ты подготовил себя.
Он медленно встал, чтобы зажечь несколько свечей. Господи, почему нельзя было оставить мрак? Юлиан всегда был за любое извращение, вуайеризм не воспринимался им как что-то постыдное. Просто… не сейчас. Мистер Беллегард из того типа мужчин, которым хочется подчиняться, хочется заслужить их похвалу и одобрение. И последнее, чего хотел бы Юлиан — это кончить за полторы минуты, потому что, чёрт возьми, этот мужчина будет смотреть, как парень себя трогает.
— Свечи, — тихо прошептал Юлиан, смотря, как Геральт зажигает одну из них прямо около изголовья кровати, — они обязательны?
Тонкие губы дрогнули в снисходительной улыбке. Такая бывала у Кагыра перед тем, как он целовал Юлиана, после очередной глупой выходки Леттенхофа. На секунду парню показалось, что Геральт сейчас его поцелует, и, богом клянусь, он был бы не против. Но мистер Беллегард оставил в покое свечи и вернулся в кресло.
— Я хочу тебя видеть.
Юлиан был готов кончить только от того, каким голосом эти слова были сказаны. Этот чёрт из Кооператива точно знает, что жители Третьей станции стали теми ещё примерами для монахинь, и просто издевается. Определённо издевается.
— Сделай так, чтобы я тебя захотел, — Геральт сложил ногу на ногу. — Сделай это красиво.
Юлиан несколько раз непонимающе моргнул, а потом хмыкнул и медленно провёл пальчиками по своему бедру, слегка царапая нежную кожу ноготками. Он не стеснялся своего тела, несмотря на некоторые несовершенства. И ему нравилось, что мистер Беллегард хочет смотреть на него.
Юлиан хочет Геральта, значит ему нужно сделать так, чтобы Геральт хотел его.
Переместившись на кровати, чтобы лопатки уперлись в быльце кровати, он подложил под поясницу подушку. Прикрыв глаза, Юлиан приподнял подол футболки, обнажая голые бедра и возбуждение. Тонкие музыкальные пальчики провели по ноге вверх, а указательный и средний пальцы другой руки парень обхватил полными губами.
Юлиан прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться на своих ощущениях и забыть, что это его руки. Гораздо приятнее было представить, что это кто-то другой сейчас медленно стимулирует его член, поглаживает головку, сжимает у основания.
Со стороны послышался удовлетворённый «хм», когда парень развёл ноги и влажными пальцами провёл по колечку мышц. Юлиан, проникая в себя одним пальчиком, чувствовал, как коленки вздрогнули. Тело среагировало на прикосновения. Размазывая сочащуюся смазку по головке, парень добавил ещё один палец, и тяжелое дыхание сменилось первым тихим стоном.
Он двигал пальчиками в себе, разводил их ножницами и резко сгибал фаланги внутри, от чего тело непроизвольно поддавалось вперёд. Открыв глаза, Юлиан расфокусированным взглядом упёрся в сидящего напротив мужчину и убрал руку со своего члена, проводя ею вверх, к соскам.
Было стыдно. Чёрт, как же было стыдно. Ему нравятся мужчины, нравится секс, но это не то что должно выноситься на чужое обозрение. Если мистер Беллегард хотел его, он мог просто взять. Если он импотент и может только смотреть — мог бы позвать кого-то другого. Кого-то, для кого мастурбация перед другим человеком была бы более приемлема. Потому что для Юлиана это унизительно.
Но, видимо, мужчина не был импотентом, потому что ему потребовалось не так много времени, чтобы встать и подойти к кровати. Юлиан замер, убирая от себя руки и сводя вместе коленки. Вряд ли стеснение ещё имеет смысл, но ситуация уже перешла границу неловкости. Чёрт, да она так далеко от нее, что черта превратилась в точку.
— Раздень меня, — несмотря на внешнее спокойствие, хриплый голос мужчины выдавал то, что нехитрые действия Юлиана смогли его возбудить. Впрочем, выпирающий бугорок на его штанах говорил об этом куда более красноречиво.
Юлиан послушно подполз к краю кровати, ставая на матрасе коленями и кладя ладошки на чужие плечи. Что же, сейчас он узнает, так ли Геральт хорош без одежды, как они с Кагыром представляли. Дрожащие пальцы путались в пуговицах рубашки, едва не вырывая их, но мужчина не предлагал сделать это самостоятельно, так что всё было хорошо.
Пара секунд, и Юлиан медленно снял с Беллегарда чуть помятый хлопок. Юлиан представлял себе немного другое, но точно не был разочарован. Проведя подушечками пальцев по груди, парень нерешительно прикоснулся к одному из многочисленных рубцов на чужой коже. Это было странно. Будто этот мужчина попал в мясорубку, а потом его снова сшили вместе. Такое большое количество шрамов на человеке он никогда не видел.
Когда штаны были отправлены на пол вслед за рубашкой и одеждой Юлиана, парень снова уложил ладошки на широкие плечи.
— Я могу вас поцеловать? — он не знал, зачем задаёт этот вопрос. О таком не спрашивают, чёрт возьми. Сейчас Геральт скажет «нет», и все закончится.
Но мужчина не сказал. Впрочем, он вообще ничего не ответил, грубо толкая парня на кровать и стаскивая с него футболку. Вот этого Юлиан совершенно не желал, так что когда Беллегард попытался перевернуть парня на спину, тот вцепился в чужие плечи и мотнул головой.
— Или лицом к лицу, или верните одежду.
— Да ты издеваешься, — красивое лицо исказила гримаса раздражения, и мужчина без видимых усилий отцепил от себя парня и перевернул на живот.
Юлиан замер, сжимая в кулачках простынь. И он чувствовал, как Геральт сделал то же самое. Потому что на теле Юлиана шрамов оказалось не меньше.
Геральт уперся одной рукой в матрас около лица парня и тот почувствовал, как мужчина навис сверху. Юлиан мог чувствовать жар чужого тела, прижатые к нему неги, бёдра и упирающееся в бедро чужое возбуждение. А ещё он чувствовал, как грубые пальцы почти невесомо провели вдоль одного из уродливых рубцов, пересекающего спину от правого плеча до левой лопатки, а после Юлиан почувствовал на плече чужие губы.
— Они не уродливые, — тихо прошептал Геральт, раскрытой ладонью проводя по пояснице, потом в бок и, наконец, прижимая руку к чужому животу, приподнял парня на кровати. — Ты не уродливый.
Юлиан не понимал, почему Геральт говорит то, что говорит. Но, вероятно, он достаточно сильно ненавидел свои несовершенства, чтобы знать, о чём думает молодой парень, когда его уродства рассматривает чужой человек.
— Вы меня пугаете, — прошептал парень, мелко дрожа.
Он правда старался сбросить это на возбуждение, но правда в том, что мужчина позади него, несмотря на приятную внешность, был воплощением всех страхов парня. Что-то в нём было такое, от чего хотелось спрятаться в самый дальний угол. Йеннифер говорила, что это реакция сознания на незнакомого человека. Они почти два года провели в изоляции, и мозг непроизвольно шарахается от любых других лиц, кроме привычных ему. А Кагыр говорил, что это всё бред, и он не удивится, если Геральт окажется серийным убийцей. Дело не в них. Дело в мужчине.
— Ты в этом не одинок.
Геральт развёл чужие ноги в стороны и надавил на поясницу, заставляя Юлиана выгнуться. Мужчина провёл языком вдоль одного их свежих рубцов, сбивая дыхание парня.
— Вот так гораздо лучше, — почти мурлыкнул себе под нос Юлиан.
Ещё секунда, и он снова оказался на спине. Он сам развёл ноги в стороны, плотнее прижимая к себе тело Геральта. Он вовсе не был извращенцем, но если сейчас этот мужчина захочет ему что-нибудь сломать, ударить, укусить, насмерть убить — он будет совсем не против. Потому что его просто хочется.
Приподняв Юлиана, Беллегард резким движением вошел до основания, но парню показалось, что его насадили на огромный неотёсанный кол. Было больно. Не столько от размера, сколько с непривычки. Всё-таки, засовывай в себя хоть кулак, но когда это делает другой человек — ощущения совершенно иные.
Мужчина не стал ждать, пока Юлиан привыкнет, он просто начал двигаться. И за это парень был ему благодарен. Он двигался грубо, до синяков сжимая чужие бёдра и не сильно заботясь о том, чтобы доставить удовольствие партнёру. Но несмотря на это, потребовалось совсем немного времени, чтобы его тяжёлое дыхание разбавилось тихими хриплыми стонами Юлиана.
— Не так быстро, пожалуйста, — заскулил парень, упираясь узкой ладошкой в низ чужого живота и стараясь убавить темп.
Геральт, кажется, не слышал. Сравнение со зверем было бы банальным, но оно как никакое другое сейчас описывало ситуацию. Юлиан хватался за чужие плечи, сжимал мужчину бёдрами, впивался ногтями в предплечья, но тот сбавил темп только когда сам посчитал нужным.
Он замер, слегка наклонился, почти соприкасаясь с Юлианом грудью, и провёл кончиком языка по чужому виску вверх до ресниц, слизывая солёные капельки. Не открывая век, Юлиан вцепился в чужую шею и, сцепив ноги на спине мужчины, быстро зашептал:
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйстапожалуйстапожалуйста, — слова «только не останавливайся» застряли где-то в горле, потому что Геральт и так понял, чего от него хотят, а Юлиан был слишком стеснительным, чтобы закончить предложение.
Так было гораздо лучше. Если до этого их секс был где-то между «изнасилованием» и «перепихоном», то сейчас это было, как бы сказала Йеннифер, «занятие любовью». И плевать, что этого мужчину Юлиан знает от силы пару дней. Геральт ему нравится в своей подаче и мрачной загадочности, а Юлиан нравится мужчине. Не может не нравиться. Иначе он бы не пришел сегодня вечером или выбрал бы для секса более симпатичного Кагыра, а если насрать кого трахать — то Ренфри. Она крутая.
Геральт был везде. Не только в прямом смысле слова из-за разницы в размерах, он просто подавлял, обволакивал и тело, и разум. Юлиан шептал какие-то глупости, периодически срываясь на стон или вскрик, растворялся в процессе и партнёре, а Геральт позволял ему это делать.
— Мистер Беллегард, вы оставите следы, — заскулил парень, когда мужчина в очередной раз впился зубами в шею Юлиана.
Не то чтобы парню это не нравилось. О, о бы хотел быть покрытым с ног до головы следами принадлежности этому мужчине. И хотел бы оставить на нём свой след, чтобы ни у кого больше не возникло желания залезть ему в штаны. У него в штанах — место Юлиана, чёрт возьми. Но он боялся за свою спину и не хотел новых следов, потому что мисс Глевиссиг вполне вероятно накажет его за греховную похоть.
— В этом и смысл, цветочек, — от этих слов мурашки покрыли тело Юлиана. В прочем, возможно, всё дело в том, что мужчина задел простату. Но это не изменит того, что Юлиану странно слышать такие нежные слова от человека вроде Геральта. — Не зови меня по фамилии. Назови меня моим именем.
И Юлиан назвал. Не раз. Ему будто только это разрешение и нужно было, потому что после он уже не мог остановиться растягивать гласные чужого странного имени на все лады.
Чтобы прийти в себя после долгожданного оргазма, Юлиану потребовалось пару секунд, в то время как Геральт почти сразу встал. Парень сел на кровати, подбирая под себя ноги, и молча наблюдал, как мужчина старается найти в одной большой куче одежды своё нижнее бельё. Он не знал, насколько правильным будет попросить мужчину не уходить. Вполне вероятно, он хотел просто быструю разрядку, а не оставаться на ночь.
— Геральт, — парень протянул руку и несильно сцепил пальцы вокруг чужого запястья, — вы не могли бы… Остаться? Ну, я имею в виду, если вы хотите, вы могли бы остаться сегодня в моей комнате. Мисс Глевиссиг запрещает нам всё то, что мы сегодня с вами делали, и раз мы уже нарушили кучу правил, то могли бы сделать это ещё раз, — Юлиан шептал бессвязно, всеми силами стараясь не выглядеть в чужих глазах жалким, но это правда то, что ему бы хотелось. До взрыва у него были длительные отношения, он отвык спать один, и несмотря на то, что прошло почти два года, он так и не научился нормально спать без чужого тепла рядом. Иногда Кагыр оставался сидеть рядом, пока парень не уснёт, но… Это не то же самое, чёрт возьми. — Останьтесь, пожалуйста.
Геральт внимательно посмотрел на Юлиана, который в его глазах приобретал всё большее сходство со щенком, а после на его руку. В конце концов, он собрал с пола все вещи, кинул их в кресло, чтобы те просто не валялись под ногами, а после вернулся в постель.
«Почему бы и нет? Вряд ли этот ребёнок ночью проткнёт мне колом сердце или будет расспрашивать о Кооперативе, стараясь пропихнуть свою кандидатуру вперёд всех. Вон как обрадовался, когда я остался на ночь. Кажется, ему правда просто нехватает человека рядом. Человека. Блять.»
Радостно попискивая, Юлиан расправил постель и юркнул под одеяло, а когда мужчина оказался рядом — обхватил его руку своими руками и уткнулся носом в плечо, рассматривая чужое лицо большими голубыми глазами и глупо улыбаясь. Он не знал, насколько правильным будет забраться к Геральту под бок или обхватить его руками и ногами, как ему бы этого хотелось. Но, вероятно, после всего он может позволить себе обнять хотя бы чужую руку.
— Откуда у вас шрамы? До взрыва вы служили? — совсем тихо спросил Юлиан, когда ему снова хватило смелости пальцем провести по одному из рубцов на боку мужчины.
— Откуда у тебя шрамы? — Геральт не знал, зачем спрашивает. Он и так знает ответ. Он знает вообще всё, что происходило, происходит и будет происходить на этой станции.
Юлиан непроизвольно опустился ниже, чтобы одеяло закрывало его по подбородок и немного отодвинулся.
— Мисс Глевиссиг не может казнить пурпурного, пусть я и случайно попал в эту касту. То, за что серых казнят, мы забираем с розгами, — последнее, что бы Юлиан хотел обсудить — это свои уродства. Но ведь он сам спросил о том же у Геральта, и было бы справедливо рассказать и о себе.
— Я не дам ей снова сделать тебе больно, — Юлиану было всё равно, ложь это, громкие слова или правда. Он просто рад слышать то, что кому-то правда не всё равно на него, и он в безопасности.
Геральт тихо выдохнул и перевернулся на бок, сгребая в свои медвежьи объятья Юлиана. Парень чувствовал себя детской игрушкой, которую вертят во все стороны, а потом прижимают к себе, найдя удобное положение. Но был ли он против, чёрт возьми? Геральт был горячим, настоящим и хорошо к нему относился. Геральт мог защитить его от ведьмы Глевиссиг, Нэннеке и остальных жителей станции. Может, на самом деле мужчина не пытается показать это, но Юлиан чувствует себя особенным и важным. Просто потому что так к нему уже два года никто не относился. Всё, на что он надеется, что в Святилище у Геральта нет кого-то типа Юлиана, и ему не придётся делить Беллегарда с другим или другой.
Поэтому, чувствуя на шее чужое горячее дыхание и крепко обнимающие его руки, парень закрыл глаза и посильнее прижался к чужой груди, желая, чтобы эта ночь не оказалась сном.