Белые цветы

      Коннор — девиант. Он больше не раздражает окружающих своей правильностью, кукольной деревянностью, следованием протоколам с невыносимой педантичностью. Коннор начинает вести себя по-человечески. Он отвечает на шутки, уколы, грубость. Не отвечает только Гэвину.       Гэвин злится, глядя на Коннора, цепляет его при любом удобном случае. Гэвин цепляет его в коридорах участка, на местах преступлений, цепляет, случайно встретив на соседней улице. Он злится, грубит, точно бьёт по компрессору, выплескивает кофе в идеальное лицо и снова злится. И Коннор терпит, молча сносит всё и смиренно улыбается одними уголками губ.       В декабре, спустя ровно месяц после восстания, на столе Коннора появляется белая гардения. Небольшой цветок лежит перед терминалом, ярко выделяясь на сером фоне. Коннор поднимает бутон, крутит в руках, удивлённо разглядывая. Он поднимает голову, непонимающе оглядывает участок. Все заняты работой, возятся с терминалом или бумагами. Только Гэвин неотрывно и зло смотрит на него в упор.       Каждое утро на столе появляется новый цветок, каждое утро Коннор оглядывает участок и каждое утро встречает единственный взгляд — злого, раздраженного Гэвина.       В очередной раз Рид встречает Коннора в кафетерии, снова зубоскалит и, кажется, неожиданно даже для себя самого закашливается. Он судорожно прижимает руку ко рту, сотрясается всем телом и почему-то испуганно смотрит на Коннора.       — Всё в порядке, детектив?       Гэвин хочет ответить, открывает рот и снова заходится кашлем. Он сбегает, закрывая лицо ладонью, врывается в туалет, запирает дверь. Гэвин отнимает руку, со слезами и ненавистью смотрит на цветок гардении на собственной ладони. Лицо искажается раздражением, бессильной злобой, он сминает нежный бутон, с ненавистью бросает в урну и возвращается на рабочее место. Совсем не замечая при этом стоящего поодаль Коннора. Он смотрит Гэвину в спину печально, с досадой, наклоняется вперёд, будто хочет пойти за ним, но не двигается с места.       В январе на столе Коннора цветы появляются мелкими букетами, по несколько бутонов вместе. В январе Гэвин выглядит невероятно уставшим и сдавшимся, задыхается в кашле несколько раз на дню, словно по часам. Он сбегает в туалет, сгибается над раковиной, не успевает вдохнуть, выплевывая белые бутоны. Царапает горло, оставляя красные полосы на бледной коже, на глазах слёзы, руки дрожат, изнутри чувства и цветы рвут на части.       — Почему ты не скажешь ему?       Голос Хэнка звучит неожиданно и слишком близко. Рид затравленно, как загнанный в угол зверь, оборачивается, ударяется рёбрами о раковину.       — Это не твоё дело, старик.       Хрипло, срываясь на кашель. На ладони снова гардения, и Гэвин поднимает взгляд на Хэнка.       — Не смей говорить ему.       Жалостливо, с мольбой, со слезами в голосе. Хэнк смотрит с укором, странной усталостью и... сочувствием. От этого становится совсем паршиво.       В начале февраля стол Коннора усыпан цветами. Он привычно поднимает голову, смотрит по сторонам. И не видит Рида. Его стол пуст, только стаканчик кофе стоит на самом краю. Горло перехватывает, Коннор крутится на месте как заведенный, ищет взглядом вечно хмурое лицо. И не находит. Срывается с места, не замечая оклика Хэнка и людей вокруг, бежит к туалету, толкает дверь. Заперто. Даже не думает о том, что там может быть не Гэвин, ударяет дверь, выбивая замок.       На полу лежит Рид. Бледный, с мокрыми глазами и скомканной бумажкой в руке. Вокруг рассыпаны белые с красными каплями бутоны гардении. Коннор не может сдвинуться в места, смотрит широко раскрытыми глазами. На щеке влажно, и он проводит по коже пальцем, переводит взгляд на синюю каплю тириума. – Боже... Бедный парень...       Коннор оборачивается, смотрит на Хэнка потерянно, с вопросом. Он не может даже ответить, губы дрожат, щеки совсем мокрые. Коннор отворачивается к Гэвину, подходит ближе, касается лица, тут же одергивая руку. Холодный. Бледный. Поздно... Он опускает взгляд, осторожно вынимает листок из чужих пальцев, разворачивает. "Я не мог сказать. Ты бы не принял, и всё кончилось так же. Я люблю тебя. Прости."       Коннор зажимает рот рукой, давится всхлипом, выбегает, не видя ничего вокруг.       Хэнк находит его вечером, в доме Рида. Он лежит на полу, вокруг — увядающие цветы гардении с ещё заметными синими каплями тириума на белых лепестках. Диод погас. В руке записка. "Я тоже его люблю"