Правила просты

Азула не сопротивляется, когда ее выводят на мороз из металлической передвижной камеры. Она бледна, слаба после долгого путешествия, но ступает по снегу ровно, почти царственно. На узкие плечи наброшена шуба из волчьего меха, но запахнуть ее мешают цельнолитые оковы накрывающие ладони. Под шубой выцветшая роба из столичной лечебницы Страны Огня, совсем легкая для здешних морозов, штаны ниже колен и мягкие тканевые тапочки на тон темнее — промокли от снега. Вынужденная мера, понимает Сокка, холод ослабляет магов огня. Он отворачивается к часовым на стенах и громко, перекрикивая снежную бурю, приказывает открыть ворота. Острый взгляд принцессы мечется от одного стражника к другому, подсчитывает количество людей на сторожевых башнях, оценивает высоту каменной крепости и стен вокруг — планирует побег, но сбежать отсюда не выйдет. Члены ордена Белого Лотоса отменные бойцы и искусные маги всех стихий, однако именно бесконечная стужа станет для принцессы лучшим стражем. Метель заглушает лязг цепей, медленно поднимается покрытая инеем кованая клетка ворот, едва слышно перекрикиваются за стенами часовые. Сокка первым проходит под острыми черными пиками, он знает, что часовые удержат рычаги, но все равно боязливо поглядывает наверх. Когда Азулу подводят ближе, она брезгливо хмыкает. — Целый дворец для ее высочества, — смеется один из конвоиров, но никто не отвечает на его шутку. Сокка думает, что тот за всю жизнь не видел ни единого дворца, раз сравнивает с замком эту безликую каменную крепость: около пятнадцати метров в высоту, окна не больше иллюминаторов на корабле, на каждом обледенелые решетки. Внутри за громоздкими дубовыми дверями все тот же голый серый камень, ни гобеленов на стенах, ни ковров, ни украшенных золотом колонн, только огромный пустой зал, в котором раздаются эхом тяжелые шаги и воет ледяной ветер. До темницы сотня ступеней вверх по винтовой лестнице и двадцать шагов по узкому коридору вплоть до металлической решетки, освещенной двумя факелами. Страж отпирает засов, железо скрипит о железо, узкая полоска света из обледенелого оконца ложится на каменный помост, который послужит пленнице постелью, больше в камере нет ничего. — Невзрачно даже по меркам прошлой лечебницы, — говорит Азула, обернувшись через плечо. Шуба соскальзывает на пол, но принцесса не собирается ее поднимать, ухмыляется, будто бы вовсе не чувствует холода, пропитавшего насквозь каждый камень. — Это лучшее, на что ты можешь рассчитывать. Зуко отказался казнить сестру, Аанг не стал забирать ее магию, ни одна тюрьма в Стране Огня не удержала Азулу, оставалось только увезти ее на край света и круглые сутки содержать под охраной. — Заблокируйте ее ци и снимите оковы. Маг воды тотчас вооружается ледяными иглами, маг огня зажигает в руке пламя, два стража обступают принцессу и нажимают нужные точки на ее руках, и только тогда маг металла снимает с нее оковы. На тонких запястьях синяки и ссадины, но Азула делает вид, что увечье ничем ее не беспокоит. — Правила просты, — Сокка чуть повышает голос. — Попытаешься сбежать — будут последствия. — Как грозно, — язвительно усмехается Азула, — я вся дрожу от страха. Она смеется над ним, и этот смех Сокка слышит повсюду: в свисте ветра за окном, в шорохе тихих шагов за дверью в казармы, в заговорческом шепоте огарков свечей на стенах. Его будят среди ночи, за окнами-иллюминаторами беспроглядная тьма, дневная стража в спешке поднимается со своих постелей, но маг воды отвечает, что хватит его одного. Сокка с тревогой взбегает по ступеням на самый верх башни, по промерзшему коридору мимо ряда бочек с водой. Разъяренную Азулу удерживают под руки двое, маг земли создает крепкое кресло, широкие каменные кандалы ложатся на подлокотники поверх запястий принцессы, такие же сковывают ее ноги, но она продолжает сопротивляться. Даже без магии, окруженная пятью бойцами, Азула опасна. — Кажется, я говорил тебе о последствиях, — Сокка подносит к ее лицу факел, принцесса щурится от непривычно яркого пламени, и красивые черты искажаются, в глазах беснуется пламя, губы изгибаются в жутком оскале. — И что же мне грозит за непослушание? Дыхание принцессы неровное, сердце бьется громче и быстрее, взгляд блуждает от одного стража к другому и останавливается на факеле. Азула смотрит на огонь, как на союзника, думая, что никто не догадается об их тайном сговоре. Она все также безумна, также непредсказуема. Сокка должен усмирить ее, должен доказать, что его слова не пустые угрозы, и для этого ему придется быть жестким. Когда он отступает, Азула снова смеется, ее смех отражается от стен башни, заполняет собой узкий коридор, звенит в ушах. Стражи стоят неподвижно, немо следят за тем, как Сокка подходит к бочкам, как с треском ломается тонкая корка на поверхности и небольшое ведро до краев наполняется ледяной водой. Принцесса все еще смеется, когда Сокка приближается к ее каменному трону, а миг спустя пронзительно кричит. Мокрые пряди волос закрывают лицо, потемневшая роба облегает стройное тело, грудь вздымается, а влажные губы приоткрываются ради глотка воздуха. Теперь Азула дрожит. Она пытается согреться, сведя колени и прижав к груди предплечья, но каменные оковы не позволяют. Сокка знает каково это, не раз проваливался под лед, но для жителей Страны Огня такой холод подобен пытке. — Думаешь, этого достаточно? — голос Азулы тоже дрожит, как и плечи, как побелевшие пальцы, впившиеся в каменные подлокотники. На каждом судорожном выдохе изо рта вырывается облачко пара. — Одной кадки? Нет. Но воды в запасе еще много. Азула запрокидывает голову, обнажая неприкрытую шею и выступающие ключицы, и коротко сардонически смеется: — А что же дальше? Будешь избивать меня плетьми и палками? Убьешь? Нет, Бумеранг. Зуко не позволит… — Зуко не смог убить тебя, это правда. Не захотел брать вину за смерть сестры, потому и отослал как можно дальше от своей новой семьи. — Сокка наклоняется ближе, к самому уху и шепчет так тихо, что только она может услышать. — Зуко плевать, что я буду с тобой делать. Что все мы можем с тобой сделать. Никто не узнает, что сталось с принцессой Страны Огня, и тем более не станет по тебе горевать. Когда он отстраняется, Азула продолжает ухмыляться. Она не поверила, что ж, значит, он заставит ее поверить. Когда Сокка возвращается со второй доверху наполненной кадкой, принцесса дергается, но ей не разбить оков, не увернуться. — Нет! — вскрикивает она, и Сокка замирает, удерживая кадку над ее головой. — Я сам справлюсь, — говорит он стражам, и те покорно удаляются, не подумав возразить. — Вот видишь, принцесса, никому нет дела. — Хватит этой чуши, — Азула смотрит на накрененную кадку с водой так, словно в ней раскаленная лава. — Я знаю тебя, Бумеранг, ты можешь пытаться угрожать, но не способен на большее. Сокка равнодушно пожимает плечами и доказывает обратное: вода льется медленно, стекает от макушки к груди, все сильнее пропитывая тонкую ткань, капает на бедра. Азула стонет, разводит в стороны колени, позволяя ледяным ручейкам стекать по каменному сиденью на пол. Сокка останавливается только, когда кадка полностью пустеет, убирает с лица принцессы мокрую прядь, надеясь увидеть страх и покорность, но в глазах принцессы ярость. — На большее ты не способен, — зло цедит она сквозь зубы, дышит часто и тяжело, так громко, что на какой-то миг Сокка не слышит ничего кроме ее дыхания: рваный глубокий вдох и судорожный выдох. Раз за разом. В его снах Азула извивается как змея, нашептывает: просит отпустить ее, умоляет спасти, обещает отблагодарить, сладко стонет, дразнит. Она больше не скована и тянется к нему необычайно гибкими руками, пытается обнять, обвить все его тело. Ее прикосновения обжигающе горячие, пробуждающие желание, и Сокка поддается этому желанию, крепко прижимает к себе стройное тело, скользит по нежной коже, сминает широкими ладонями плоть. И просыпается в поту. В башню он поднимается один, кивком приветствует стражу и жестом велит удалиться. За железной решеткой больше нет каменного кресла, тусклый свет освещает помост и волчью шубу, которой Азула накрылась с головой, мерцает на сером меху, превращая шерстинки в серебряные иглы. Услышав скрип железного засова, Азула тотчас вздрагивает и садится на своей жесткой постели. Теперь она скована по рукам и ногам обычной цепью, достаточно длинной, чтобы ходить, слишком короткой для того, чтобы бежать. Сокка приближается к помосту бесшумно, бросает короткий взгляд на грубый железный поднос: еда не тронута, кубок опустошен наполовину. — Выбрала смерть от голода? — Если доблестный воин не прикончит меня раньше. Каждое свое слово принцесса продумывает заранее, взвешивает на остром языке и использует против него как оружие. Сокка знает ее методы: искать слабости, провоцировать, жалить по больному. — Не будешь есть самостоятельно, я могу принудить тебя. — Попробуй. Ее вызывающий взгляд пробуждает в нем чудовище: жестокого и ненасытного зверя, жаждущего причинить боль, подчинить своей воле. Сокка делает шаг ближе и не успевает отступить: стремительный порыв, мелодичный лязг оков на руках принцессы, холод и боль, подсказывающая, что цепь обвила шею. Звенья впиваются в кожу, давят на горло, душат, но Азула слишком слаба чтобы завершить дело. Сокка опускает правую руку на ножны и нащупывает кинжал, тонкое лезвие легко проходит между звеньев и размыкает металлическое кольцо. Теперь руки принцессы свободны, но ненадолго: Сокка успевает схватить ее за запястья, такие тонкие, что легко умещаются в одной его руке, и связать вместе обрывком цепей. Ее отчаянный стон больше походит на рычание, нога в мягкой туфле упирается Сокке в живот, но, ударив, Азула сама падает навзничь. Секунда на то, чтобы завести связанные руки за голову, наступить на нижнюю цепь левой ногой, пригвоздив ее к полу, и упереть правое колено между ее бедер, и принцесса в ловушке. Побежденная, она выглядит оскорбленной и лишь отчасти напуганной. Черные волосы разметались по каменному помосту, кожа холодная, как у мраморной статуи, во взгляде упрек и вызов. «На большее ты не способен», — вспоминает Сокка ее слова, вслушиваясь в прерывистое дыхание, неестественно жаркое посреди холодной темницы, присматривается к ее откровенной соблазнительной позе. Правая рука ложится на полусогнутое колено, движется по гладкой ткани до талии и останавливается на атласном грязно-розовом поясе. Лента поддается легко, скользит меж пальцев словно шелк, пальцы подцепляют край рубахи и медленно отводят в сторону, оголяя грудь. То ли от холода, то ли от его легкого прикосновения к впалому животу на белоснежной коже выступают мурашки и твердеют соски. — Ты не посмеешь, — у Азулы сбивается дыхание, когда он ведет пальцами, очерчивая ребра, все выше. Не спеша, осторожно, лаская. Сокка не смотрит ей в глаза, он заворожен иным зрелищем, поглощен ощущениями. Когда он касается нежной упругой груди, Азула зажимает его колено бедрами, и Сокка чувствует приятный жар между ее ног. Слышит тихое «нет», требовательное «прекрати», однако ее тело просит об обратном. Он понимает женщин, знает ее, и, почувствовав почти невесомое прикосновение его руки к внутренней стороне бедра, Азула позволяет отвести в сторону свое колено. — Остановись, — говорит она чуть громче, когда его ладонь проводит по шву штанов между ее ног. И замолкает, когда пальцы начинают ласкать ее прямо сквозь ткань, ведь на самом деле она хотела именно этого. Секунда, две, минута, и принцесса начинает постанывать. Не стесняясь, не опасаясь что их могут услышать стражники, не сдерживаясь. Азула всегда получает то, что хочет, и сейчас она хочет получить удовольствие. Она опасна, хитра, сильна, коварна — она именно та, кого он всегда желал. Все так же, как в одном из его снов: она извивается, стонет, льнет, требует прекратить, умоляет продолжить и в конце концов вздрагивает всем телом, сладостно вскрикивает и блаженно обмякает. — Я знала, — говорит она с лукавой полуулыбкой, — что зайти дальше тебе не позволит совесть. Схватить его. Сокка не успевает осмыслить последние слова, как на руках сходятся каменные перчатки — такие же, какими сковывали агенты Дай Ли. Мощный рывок отбрасывает его назад на середину темницы, со всех сторон обступают тени в одинаковых одеждах с эмблемой ордена Белого Лотоса и вооружаются: магией земли, огня, воды. — Избавьтесь от остальных, — привычным волевым тоном приказывает Азула, запахивая рубаху и поправляя пояс на робе. — А на него у меня другие планы. Сокка слышит шаги: кто-то покидает темницу, спускается по ступеням, чтобы убить неугодных принцессе людей, но часть стражи остается на месте. Лед на единственном оконце трещит, осыпается сотней осколков, проем закрывает каменная стена, и за спиной принцессы загорается слабый огонек. Полумрак напоминает Сокке подземные катакомбы Ба Синг Се, те самые сырые тоннели под озером Лаогай. Осознав это, Сокка с ужасом понимает что сейчас произойдет. — Правила просты, — говорит Азула, победно улыбаясь. И огонек за ее спиной приходит в движение: плавно скользит по кругу, делает оборот вокруг темницы, затем другой и третий... — ...отныне ты подчиняешься мне. «Нет». — …будешь моим верным слугой, моим преданным шпионом. «Только не это». Огонек продолжает свой ход, гипнотизирует, путает сознание. А принцесса продолжает: — …теперь ты один из нас. «Ни за что». — …вместе мы разрушим старый порядок и создадим новый мир из хаоса. Да здравствует орден Красного Лотоса! — Да здравствует орден Красного Лотоса! — хором подхватили все стражи. Все семеро, вместе с Соккой.