Звонок в дверь разбудил Сехуна, и тому пришлось подняться из теплой кровати. Не включая нигде свет, парень прошел по дому, который ему оставили родители на время отъезда в отпуск. И несмотря на то, что ночью была вечеринка, все гости по правилам убрали за собой и теперь спали кто где. Шатен споткнулся о лежащую у самого порога девчонку и оттолкнул ее ногой, когда послышалась новая нетерпеливая трель дверного звонка. Он даже не представлял, кому может понадобиться приходить в такую рань. Глянув в окошко у двери, он разглядел лучшего друга и с готовностью открыл дверь. Перед ним предстал совершенно не выспавшийся Чонин, одежда, как всегда, была застегнута до самого подбородка. А кофта с воротником свидетельствовала о том, что Тэмин опять его избил.
— Проходи. — Шатен отошел и пропустил парня в дом. — Осторожно, тут повсюду жертвы вечеринки. — Он провел по безопасному пути в кухню, включил свет над гарнитуром и принялся варить кофе себе и другу. Спать он уже вряд ли ляжет.
Пока Кай ожидал кофе, он принялся стаскивать давящую одежду: перед Сехуном он мог не скрываться. Друг знал обо всех проблемах с братом. Почти обо всех. Оставшись в одной футболке, которая не скрывала синяки на шее и руках, он принял чашку и сделал первый глоток.
— Что это? — спросил хозяин дома, только сейчас заметив чемодан парня.
— Пусть мои вещи будут у тебя. Если брат прознает о том, что я решился сбежать, боюсь, что убьет. Он сможет. Ты знаешь. — Он по привычке помял шею, совсем забыв о синяках. Стоило пальцам сжать поврежденный участок кожи, парень поморщился.
— Подожди, не трогай. — Сехун встал из-за стола и достал мазь из ящика. Он уже привык к тому, что Чонин приходит к нему в таком состоянии. Выдавив на пальцы немного мази, он принялся осторожно обрабатывать синяки сначала на руках, а затем перешел на шею. И каждый раз, стоило ему оказаться так близко к другу, его вело. От красоты, недоступности брюнета. Пальцы замерли на шее и ласковым движением переместились на подбородок, где была замазана ссадина.
Чонин терпеливо ждал, пока Сехун закончит обрабатывать синяки, когда почувствовал ласковые прикосновения к лицу. Брат тоже иногда бывал таким трепетным и нежным, но это было намного реже его жестокости и садизма. Глаза закрылись сами собой, и он непроизвольно повел головой, как бы подставляясь под ласку. Пальцы шатена скользили по щеке, по векам, словно прикосновения крыльев бабочки. Чонин открыл глаза, и лицо лучшего друга оказалось совсем близко. Совсем немного нежности. Он не стал останавливать друга, когда тот сократил расстояние и накрыл его губы своими. Сколько он бегал от Сехуна, не позволял ему быть так близко, совершать эту ошибку.
Ощущение от поцелуя было совсем не похоже на поцелуй с Тэмином. Старший подчинял, ломал. Сехун же, наоборот, позволял вести, был нежным, лишь бы эти ощущения не прекращались. И хоть поцелуй был короткий, он словно придал сил и уверенности. По лицу расплылась блаженная улыбка.
— Прости. — Сехун еще какое-то время смотрел в глаза друга, а затем медленно отстранился.
— Ты же знаешь, что потом будет только хуже, — прошептал Чонин, сжимая ладонь шатена, которую успел поймать.
— Знаю, — кивнул Сехун и полностью отстранился, отнял руку и сел напротив, хватаясь за чашку с кофе, как за единственное спасение в кухне. — Оставляй вещи. Я бы предложил остаться и тебе, но знаю, что откажешься. — Парень выдохнул и продолжил: — Самолет через три дня, я буду ждать тебя за углом, чтобы не светиться перед твоим братом.
— Спасибо! — широко улыбнулся Кай. — Ты самый лучший друг.
— Да, я знаю, — грустно ответил шатен. — Беги к братику, иначе он хватится. — Сехун поднялся, взял чемодан и повез его к себе в комнату. Может быть, там, в Америке, без Тэмина у него будет шанс.
***
Побегав по парку, чтобы Тэмин ничего не заподозрил и одежда пахла потом, Чонин вернулся домой и быстро принял душ. Он снова закрасил тональником ссадины и синяки, чтобы не травмировать брата, ведь у того снова может начаться припадок из-за содеянного.
Старший проснулся как раз к завтраку. Его разбудил приятный запах с кухни. Он подошел к младшему и, обняв его со спины, убрал волосы и поцеловал в шею.
— Ты такой заботливый. — Чонин вздрогнул, так как полностью погрузился в события утра и не услышал, как бесшумно подошел брат.
— Ну, я же люблю тебя. — И он не лукавил. Несмотря на то, что творил с ним старший, он просто не мог его не любить и не заботиться. И хоть таблетки уже не помогали, он старался всеми силами избегать кризисных моментов. Даже если ему самому от этого будет плохо.
После завтрака Тэмин, как обычно, ушел к себе в комнату и закрылся там. Чем он там занимался, Чонин не знал. Но очень часто он зазывал туда брата, и после происходило то, чего младший так боялся. Тэмин издевался над ним, трахал, а потом зализывал раны, словно умалишенный. Так могло продолжаться несколько часов, пока старший не отключался.
***
Через три дня, дождавшись, когда Тэмин закроется у себя в комнате, Чонин подождал для верности еще полчаса, тихо оделся, захватил приготовленный заранее рюкзак и выбежал из дома. На соседней улице его и правда ждал Сехун, облокотившись на капот машины. Подбежав к нему, Чонин улыбнулся и кивнул.
— Я смог. — В груди все еще была паника, и совесть давила на грудную клетку с неимоверной силой. Оставить больного брата, который жизненно в нем нуждается, и уехать, сбежать — наверное, неправильно. Но мечта, которой грезил младший с шести лет, перевешивала. А усталость от отношения брата только добавляла веса на чашу весов с побегом. Он будет писать и будет звонить ему, как обещал. Но он должен пытаться жить без страха каждый день умереть.
— Я вижу, — улыбнулся Сехун, подтянул к себе друга за куртку и, совершенно не стесняясь водителя, поцеловал. И адреналин так накрыл Чонина, что он ответил, прижался к парню плотнее, вжимая его в металл.
Уже сидя в самолете, Чонин подумал, что назад дороги нет. Он самый ужасный брат на свете, но он попытается исполнить свою мечту.
