Underrated youth

Роксен была на полпути в школу, когда ей позвонила Джессика. Встревоженный голос подруги не предвещал ничего хорошего, а вскоре Джурджу узнала, в чём заключалась помощь Атены. Девушка была готова провалиться сквозь землю из-за чувства стыда и за доверчивую себя, и за Атену, почти воплотившую в реальность самую глупую идею, которую только можно было придумать в этой ситуации. Пока Джессика доказывала, что поцелуи за голоса – это почти то же самое, что и проституция, Роксана ускорила шаг, чтобы быстрее оказаться в школе и закончить этот беспредел. Как и ожидалось, Джурджу встретили особым приветствием – синхронное гудение и невнятные фразы из толпы указывали на то, что все уже в курсе случившегося. – Могла хотя бы с нами посоветоваться, – пробормотала Джессика, когда нашла (почти) звезду произошедшего. – Я не знала, что она задумала, – честно ответила Роксен, пробираясь сквозь столпившихся учеников. – А мне кажется, идея не такая уж плохая. То есть да, это неуважение Атены прежде всего к себе, но согласитесь – способ действенный, – откуда-то взявшаяся Ульрикке, кажется, собиралась защищать Манукян и её поступок, но убийственный взгляд Джессики быстро прекратил её речь. Роксен наконец-то добралась до плаката Атены, но поняла, что тот висит слишком высоко. Да уж, Манукян явно постаралась и сделала так, чтобы объявление, которое позорило не только её, но и Роксен, никто не мог снять и уничтожить. – Вижу, помощь не помешает, – догадался Сандро и подошёл к девушкам. – Ага, – признала Роксен и быстро спохватилась: – Только не думай ничего плохого про Атену, она придумала это лишь для того, чтобы помочь мне! Манукян сама себя подставила, а заодно и Роксен. Джурджу понимала, что она хотела как лучше, а получилось... А получилось дерьмово. Скорее всего, эта новость будет на устах у каждого ближайшие несколько дней. – Вот и всё, – Сандро скрутил бумагу и отдал Роксен. – Не волнуйся, за тебя проголосуют и без такого унизительного пиара. По крайней мере я, – в ход пошла «тяжёлая артиллерия» – улыбка Сандро, от которой буквально таяла чуть ли не вся женская половина школы. – Благодарю, – Роксен изобразила реверанс, в то время как за её спиной Джессика и Ульрикке обменялись неоднозначными взглядами. Вскоре на шум вышла Саманта – руководительница литературного кружка. О подробностях случившегося ей, конечно же, не сказали, хотя эту женщину в школе любили и доверяли ей, в отличии от большинства учителей и уж тем более директора Диодато. Саманта всегда знала, когда лучше вмешаться, а когда промолчать и обойти стороной. Наверное, именно из-за этого литературный кружок стал самым масштабным по численности учеников, в то время как театральная группа под руководством самого директора едва смогла набрать пятерых постоянных посетителей. – Голосование пройдёт на третьем уроке, а до тех пор ведите себя спокойно, пожалуйста, – попросила Саманта. Математический класс зашумел от радости – у них на этом уроке планировалась контрольная по физике. Роксен хотела побыстрее найти Атену и сказать ей, что их договорённость больше не в силе, но девушки нигде не было. Хотя ничего странного, это же Атена, она лучше опоздает на полчаса, чем не накрасит ногти или ещё хуже – не сделает прическу. Как только Саманта вернулась обратно в свой кабинет и села проверять вчерашние сочинения участников своего кружка, в дверь постучали. – Входите, – сказала она, удивляясь, кого принесло в такую рань. – Здравствуйте, – с порога поздоровался парень со смешной стрижкой и в толстовке с эмблемой баскетбольной команды. – И тебе привет, – ответила Саманта. – Я совсем недавно начал интересоваться литературой и хотел бы записаться к вам в кружок, – Бен на одном дыхании выпалил заученный текст. Было в Саманте что-то подростковое, что-то, что позволяло ей общаться с учениками как с ровесниками, смотреть на них проницательным взглядом и понимать, когда они лгут. – Конечно, можно! Мы всегда рады новеньким, – любезно улыбнулась девушка. – Имя, фамилия? – она взяла ручку и бланк для заполнения. – Бенджамин Долич, – быстро ответил парень. Конечно, он записался не для того, чтобы изучать литературу. Зачем ему, баскетболисту, какие-то книги? Спорт, только спорт он видел в своём будущем. Причиной было кое-что другое.

***

Атена вошла в класс, когда прошла уже половина урока биологии. Она всегда выглядела потрясающе, но в этот раз особенно постаралась. Ни о какой биологии, конечно, не могло быть и речи, потому что всех интересовало только одно: с каких пор Атена поддерживает Роксен и как она отреагирует на то, что её план с треском провалился? – Атена, садись на своё место и не отвлекай одноклассников, – попросила учительница. – Сомневаюсь, что кто-то захочет сидеть за одной партой с этой шлюхой, – не удержалась от язвительного комментария Самира и посмотрела на Бласа, ведь именно с ним Атена всегда сидела на биологии. – Да, Канто? На твоём месте я бы уже давно пересела, а то мало ли, вдруг тупость заразная. Блас даже не взглянул в её сторону. – Молчи и не позорься, – Атена решила не отвечать слишком грубо в присутствии учительницы, но если бы они с Самирой были одни, она бы не сдерживалась. Перед уроком Блас забыл поставить телефон на беззвучный режим, поэтому сейчас все услышали звук пришедшего сообщения. – Можно выйти? – поднял руку Канто. – Да, – кивнула учительница, и Блас, закинув на плечо рюкзак, пулей вылетел из класса. Самира самодовольно улыбнулась: всё таки Атене придётся сидеть одной до конца урока. Канто ждал этого сообщения с самого утра. Он мог бы дождаться перемены и не привлекать столько внимания, но зависимость сделала своё дело, поэтому сейчас он мчался по школьной лестнице на первый этаж. «Под первой раковиной в туалете» – гласил текст сообщения. Именно там Блас нашёл то, за что заплатил ещё неделю назад. Таинственный человек, занимающийся продажей героина, сообщил, что следующая поставка будет в следующий четверг, и Канто с трудом выдержал столь мучительное ожидание. Ему было плевать на биологию – пусть сами как-нибудь разбираются со способами терморегуляции организмов, учат скучные параграфы и делают непонятные лабораторные работы. Впервые Блас попробовал белый порошок, как ни странно, с родительского стола. Это случилось примерно год назад, когда отец, работавший адвокатом, отошёл куда-то со своим клиентом и оставил пакет на столе. Блас до сих пор не узнал, действительно ли его папа принимает наркотики, или же это какая-то путаница. Потому что его отец, всегда и во всём подававший Бласу хороший пример, не может быть таким... неправильным. Канто не знал, кто продаёт наркотики в школе. Один раз он решил просто попробовать, сугубо интерес, не более. А потом закрутилось-завертелось, и вот он уже не может представить своей жизни без них и каждый раз покупает всё больше и больше.

***

Учительский коллектив быстро разузнал о том, каким образом Атена собиралась помочь Роксен победить на выборах. Диодато предложил исключить кандидатуру Джурджу из-за мошенничества, но остальные учителя его не поддержали. Как бы там ни было, Манукян не успела воплотить в жизнь свой план, поэтому не было необходимости принимать столь радикальные меры. – Надеюсь, все вы сделаете правильный выбор, – намекнула Ульрикке, когда её класс оказался следующим в очереди на выборы. – Дай-ка угадаю, мы голосуем за Дади? – Бенни как всегда делал из себя идиота, но его шутки всеми воспринимались позитивно. Засмеялись все, кроме самого Дади. Он не имел ни малейшего желания идти голосовать и видеть своё имя в бюллетене, зная, что единственный голос он получит от себя самого. Роксен решила не агитировать лишний раз. Вчера на сцене она сказала всё, что хотела, а сегодня просто надеялась на то, что её слова откликнулись в сердцах учеников. Самира проголосовала первой. За себя родную, конечно же. Голосование прошло быстро то ли из-за того, что директор постоянно торопил учеников («Быстрее, нельзя прерывать учебный процесс!»), то ли из-за того, что все уже давно определились выбором, оставалось всего лишь поставить галочку напротив выбранной фамилии и бросить бюллетень в урну. А кандидатам оставалось дожить до завтра, чтобы узнать результаты.

***

Бен не думал, что занятия в литературном кружке окажутся для него настолько скучными. Он пришел сюда не для того, чтобы слушать рассуждения о философии Ницше или обсуждать особенности романтизма. И уж точно не был готов к просмотру «Ромео и Джульетты», хотя в этом с ним была солидарна чуть ли не половина участников. Мухарремай закатил глаза, словно говоря «Да сколько можно, мы скоро наизусть выучим каждую фразу». Бен сам себе поражался. Он записался в литературный кружок, чтобы найти клиентов. Не куда-нибудь, а именно туда, где собираются любители светских дискуссий о смысле жизни. Хотя откуда Бену знать, чем занимаются ценители литературы. В тихом омуте черти водятся, не так ли? Найдя подходящую, на его взгляд, мишень, Долич недолго думая бросил скомканную записку на парту сидящей спереди девушки. «С хера ли ты подумал, что чернокожие больше всех похожи на наркоманов?» – написала Эден на обратной стороне и вернула записку. Спустя минуту та же девушка бросила ему на парту другой лист бумаги и спросила про цену. Бен понял, что дело идёт как по маслу. К концу занятия у него появилось четверо потенциальных клиентов, с каждым он обменялся номерами и договорился о встрече. Участники литературного кружка оказались не такими уж занудами. Когда все стали расходиться, Джон загородил Бену путь к выходу. – Не боишься, что кто-то из них спалит тебя полиции? – спросил он, когда последние ученики покинули класс. – С чего бы им это делать? Я предложил товар, они согласились купить. Всё честно, им хорошо, а мне деньги в карман. – А что насчёт случайных свидетелей? – голос Джона звучал как никогда серьёзно. – Это угроза? – с вызовом спросил Бен. – Просто предупреждение, – Джон похлопал его по плечу и скрылся за дверью.