Возлюбленный Морфея

— Эй, Кассандр! — В голову спящего гиппарха прилетела подушка. — Хорош нежиться в постели! Кассандр открыл один глаз и посмотрел на обидчика. Вот же Пердикке неймется с самого раннего утра, лишь бы нарваться на драку. — Отвали, — сын Антипатра схватил кинутую в него подушку и метко швырнул её обратно, однако попал не в Пердикку, умудрившегося вовремя наклониться, а в зевавшего от скуки Леонната. Полностью проигнорировав возмущения товарища, Кассандр улёгся обратно и накрылся покрывалом с головой. — Кассандр, нельзя целый день валяться в кровати! — Всё не унимался Пердикка, твёрдо решивший вытащить друга из мира снов. — Если ты этого не делаешь, не значит, что другие не могут, — буркнул Кассандр. — Иди, куда шёл. Пердикка передразнил его, но отстал. — Пойдём отсюда, — сказал он Леоннату, махнув рукой. — Похоже, наш Кассандр попал в сладкий плен Морфея и ещё нескоро выберется из него. И оба товарища с громким смехом удалились. Когда внешний шум наконец стих, Кассандр выдохнул с облегчением и отвернулся лицом к стене. Как ни крути, но Пердикка оказался совершенно прав. Вот уже долгое время гиппарха Александра во снах посещал сам Морфей. Конечно, это могло звучать глупо и, узнай об этом Пердикка, Леоннат или кто-либо ещё, мгновенно подняли бы Кассандра насмех и сочли сумасшедшим, поэтому македонянин трепетно хранил свою тайну. Кассандр закрыл глаза и попытался вернуться в мир грёз, однако солнце уже высоко сияло над Вавилоном, и сон не шёл. Гиппарх откинул покрывало в сторону и нехотя выполз из кровати. Повседневная рутина, военные советы, издёвки друзей и вечерние пьянки — всё это очень утомляло Кассандра, поэтому он с нетерпением ждал наступления ночи, чтобы вновь вернуться в объятия Морфея, абсолютно забыв обо всем. — Что-то ты совсем приуныл, Кассандр, — окликнул заскучавшего гиппарха Птолемей и плюхнулся на ложе рядом с ним. — Может, выпьем? — Нет желания, — отказался тот, равнодушно наблюдая за творившимся вокруг весельем. — Тебе бы женщину, друг, — Птолемей похлопал Кассандра по плечу и наклонился к его уху. — Или ты предпочитаешь хорошеньких мальчиков? Кассандр отмахнулся от товарища и недовольно пробормотал: — Я предпочитаю лечь и поспать. — Ну и скучный ты. Эй, Неарх, а ну, руки прочь от этой красавицы! — Птолемей вскочил и направился к Неарху, заигрывавшему с прелестной азиаткой. Кассандр же выдохнул с облегчением, что его наконец оставили в покое, и быстро покинул гулянку. К счастью, весь шум и гам не достигал его покоев. Кассандр на ходу скинул накидку с плеч, снял сандалии и рухнул на кровать. Произнёс привычную молитву богу сновидений, вжался щекой в подушку и закрыл глаза. Морфей ждать себя не заставил. Сладостная пелена сна, словно нежными, невесомыми поцелуями любви, коснулась закрытых глаз молодого гиппарха, его приоткрытых губ и лба. Прекрасный в своём обличии, Морфей увлекал успевшего полюбиться ему воина за собой, в свой чудесный мир, где не было войн и смертей, не распускали руки пьяные и похотливые македонцы, не завлекали к себе распутные девицы, где были лишь тишина, покой и нежные прикосновения бога сновидений. Кассандр прильнул к широкой груди Морфея, зарылся носом в складки туники и окончательно растворился в его объятиях. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько свободным и любимым. Грань между сном и явью быстро стерлась, когда губы Морфея накрыли поцелуем губы Кассандра. Крепкие руки воина обвили шею бога, пальцы заблудились в черных прядях волос, и он чувствовал, как теряет силы от головокружительных поцелуев. Тихий стон сорвался с губ Кассандра, когда морфеевы губы коснулись его шеи и с силой впились в кожу, оставляя яркий след. Такими же легкими поцелуями бог прошёлся по плечу Кассандра, затем — вниз по руке до ладони, не обделяя вниманием и тонкие пальцы. Ноги Кассандра подкосились, он вцепился в плечи невидимого возлюбленного и в это же мгновение внезапно проснулся. Яркий солнечный свет ослепил гиппарха, и он с грустью вздохнул. Ночь, казавшаяся вечной, так быстро сменилась утром. Кассандр потёр глаза и потянулся. Чувствовал он себя неважно, словно накануне не уходил с гулянки, а наоборот, принимал в ней активное участие и теперь страдал от похмелья. Желания выходить из покоев у него совсем не было, что не могло не взволновать его друзей. — Может, он заболел? — Шепнул Пердикка Гефестиону, склонившись над постелью Кассандра. Аминторид потрогал лоб безучастно лежавшего гиппарха и покачал головой. — Нет, не похоже. — Кассандр, ну, чего ты? — Пердикка присел на край кровати. — Расстроился, что вчера тебе досталось мало вина? — Отстань ты от него со своим вином, — сделал замечание Клит, стукнув товарища по голове. — Я хоть что-то предполагаю. — Заткнитесь оба, — раздраженно шикнул Гефестион. — Ты тоже заткнись, — фыркнул Кассандр и ногой столкнул Пердикку с кровати. — Оставьте меня. — Там тебе остался завтрак, сходи, поешь, — сказал напоследок Аминторид, выталкивая воинов за дверь. Кассандр устало закатил глаза и с трудом заставил себя подняться на ноги. Следующей ночью Морфей вновь пришёл за ним. Руки бога ласкали обнаженное тело Кассандра, губы проделывали всё тот же знакомый путь, от шеи спускаясь на плечи, до груди и ниже. Воздушная ткань туники соприкасалась с кожей воина и вызывала мелкую дрожь в теле. Кассандр тихо стонал, полностью отдаваясь наслаждению. Яркими пятнами расцветали на его теле отметины. Кассандру казалось, что с каждым поцелуем Морфей по глотку пьёт его жизнь, делает его полностью своим, и гиппарх не возражал, всецело отдавая себя во власть Морфея. — Охо-хо, похоже, кое-кто бурно провёл ночку! — Заиграл бровями Птолемей, когда заметил на шее Кассандра засос. — Ну-ка, признавайся, с кем ты был? Гиппарх ошарашенно вытаращил глаза и прикрыл отметину ладонью. Никогда до этого они не появлялись на его коже наяву. Что бы это могло значить?.. — Ты меня слышишь? Эй, Кассандр? — Не твоё дело, — выпалил воин и поспешил уйти. Наблюдавший эту картину Гефестион всерьёз забеспокоился о психическом здоровье гиппарха. С каждой следующей ночью страсти только накалялись. Любимец Морфея с головой тонул в любви своего бога, но наравне с этим, каждое следующее утро он чувствовал себя всё хуже. Жизнь словно утекала из Кассандра, медленно, но верно приближая его к смерти. Но гиппарху было всё равно, он точно был уверен, что Морфей не причинит ему вреда. Нараставшие усталость и слабость Кассандр успешно игнорировал, точно так же, как игнорировал и заботу друзей. Гордость не позволяла сыну Антипатра показать слабость в глазах других. — Ты ни о чем не жалеешь, мой дорогой Кассандр? — Горячий поцелуй обжег губы гиппарха. — Только о том, что мы не можем быть вместе наяву, — шепчет Кассандр, утыкаясь в плечо бога. — Мы будем вместе, — Морфей прикусывает мочку уха возлюбленного. — Скоро я заберу тебя с собой. — Заберешь… с собой?.. — Кассандр резко замирает, впитывая смысл сказанных богом слов. В то утро он проснулся в холодном поту и впервые за всё время осознал, какой опасности подвергся. Теперь уже Кассандр боялся наступления ночи. Не ждал с трепетом, когда золотая колесница Гелиоса уступит место прекрасной Селене. Он боялся, что следующую ночь может не пережить, и даже предложение Гефестиона остаться с ним на ночь не казалось гиппарху вздором. Однако высидеть без сна не получилось, поэтому Кассандр, помолившись Морфею и попросив его сжалиться, всё же сомкнул глаза. И Морфей пожалел его. Этот прекрасный смертный, Кассандр, сын Антипатра и сподвижник Александра Великого, глубоко засел в сердце бога сновидений. Морфей ни капли не сомневался, что его ждет большое будущее, поэтому в ту, последнюю ночь он явился Кассандру наяву. Гиппарх проснулся от нежного шепота, обжигавшего его щеку. Он не верил своим глазам, что Морфей сейчас сидит на краю его кровати и нежно гладит по волосам. Искренняя улыбка тронула губы бога, и он оставил на губах Кассандра последний поцелуй. — Прощай, милый Кассандр. — Только и успел услышать гиппарх, прежде, чем дуновение ветра сквозь открытое окно развеет силуэт Морфея, словно наваждение. Кассандр глубоко вдохнул полной грудью и с легкостью на душе погрузился обратно в сон. С той поры Морфей больше не тревожил своего возлюбленного.