Глубока и горька, словно море, любовь...

Новая Серена была совсем не похожей на старую, и это ощущалось с самого первого шага на берег. В воздухе висели другие вкус и запах, птицы перекрикивались незнакомыми голосами, и земля под ногами отзывалась иначе сквозь деревянный настил. Новая Серена ощущалась как что-то правильное, то, что должно было быть всегда, но чего почему-то раньше не было. Де Сарде влюбился в это место с безоглядностью, удивившей его самого. Ни лёгкая трёхдневная лихорадка, ни утомительные хлопоты переезда и неприятности с распоясавшимися бандитами не смогли убить в нём очарованности этим городом. Он остановился прямо посреди улицы, запрокинув голову. Луна плыла по небу, большая, роскошная. Между домов горела малиновая полоса далёкого вулкана. Завораживающее зрелище. Смутно де Сарде помнил, что неспящих вулканов следует бояться, только страха не было, одно лишь восхищение. Негромкий хмык за спиной вырвал его из созерцания. – Посмотреть на вас – так можно решить, будто мы угодили в рай. Де Сарде обернулся к Васко, изумляясь, как тому удаётся оставаться столь деловито-собранным, несмотря на опьяняющую ночь и удачно закончившуюся вылазку к навтам. Последняя мысль заставила де Сарде мысленно поморщиться. Конечно, у Васко хватало причин хмуриться: мало того, что списали на берег, мало того, что использовали его корабль для контрабанды, так теперь ещё и приходится заниматься воровством у собственных товарищей. Так себе положение дел. Де Сарде вздохнул, чувствуя лёгкую неловкость и желание помочь, по-настоящему, а не очередным проникновением на закрытый от чужаков склад ради личных документов. Потом приказал себе отложить этот порыв до лучших времён. Пока он не мог сделать ничего сверх того, что уже сделал, и, говоря откровенно, компания Васко слишком ему нравилась, чтобы сожалеть о ней. – Я в самом деле чувствую себя почти как в раю, – сказал он вслух и продолжил, загибая пальцы: – Потому что здесь восхитительная луна. И вид на вулкан. И ни одного проклятого костра на весь город. И мы наконец-то уладили все срочные дела за последнюю неделю. И у вас есть ваша папка, ради которой не пролилось ни единой капли крови. Как по мне, полно поводов для счастья. – В самом деле, если так смотреть. Васко согласился задумчиво, без насмешки, и де Сарде добавил: – Я рад, что смог оказать вам услугу. Вы мне нравитесь, – он поймал удивлённый взгляд и зачем-то начал пояснять: – Я хочу сказать, вы были отличным капитаном, и с вами я не боялся даже шторма. И теперь вы помогаете мне, и я снова чувствую, что могу на вас положиться. Вы даже помогли Курту с его грузом, поверьте, я очень это ценю! Ему это было нужно. И знаете, я хотел познакомиться с вами ближе ещё на корабле, только опасался навязываться. Я думал, я вам не нравлюсь. Брови Васко поднялись выше. – А я-то полагал, аристократы не щедры на комплименты. «Никогда не разбрасывайся похвалами, особенно тем, кто стоит ниже тебя, – отдалось в ушах де Сарде эхо дядюшкиного голоса. – Они должны жаждать твоего расположения и никогда не получать его в полной мере. Только тогда их служба будет удовлетворительной» Ему тогда едва исполнилось десять, и он захлёбывался восторгом после первого урока с Куртом. Курт оказался великолепным: высокий, сильный, ужасно быстрый и весь в шрамах, каждый из которых наверняка получил в смертельной битве с самым страшным врагом. Дядюшкино сухое наставление обрушилось на голову словно ведро холодной воды, и де Сарде со всей горячностью детского возмущения решил, что забудет о нём сразу за порогом кабинета. У него была слишком хорошая память, и через несколько лет он признал, что в словах старого князя имелся свой резон. Это не значило, что он собирался безоговорочно следовать полученному указанию. – Я люблю делать комплименты, когда мне кто-то нравится, – просто сказал де Сарде. – Поскольку нравится мне не так много людей, комплиментов всё равно набегает едва-едва. Васко неопределённо хмыкнул и потёр подбородок. – Мне считать себя польщённым, ваше превосходительство? – Как хотите. Если решите считать, угостите меня чем-нибудь в таверне в следующий раз. – Я найду для вас угощение поприличней бурды, которую здесь выдают за вино. Только придётся немного подождать. Как у вас с добродетелью терпения? Де Сарде почувствовал, как растягиваются губы в улыбке. Этот разговор напомнил ему лёгкие обмены уколами, когда они с Константином брали в руки глупые лёгкие шпаги и дурачились с ними, навлекая на себя нешуточный гнев Курта. – Терпение есть удел стариков. И дипломатов. И раз уж я дипломат, надо полагать, терпения мне хватит. – Вам не кажется, что вы путаете причину и следствие? Де Сарде запрокинул голову и рассмеялся. Луна над ним была всё такой же огромной, и чистый воздух по-прежнему кружил голову. Васко, напротив, откровенно ухмылялся, будто позабыв о своих печалях, что тоже было как нельзя лучше. Де Сарде подхватил его под руку в приливе искренней симпатии и увлек за собой. – Идёмте. Если мы пропадём надолго, Курт оторвёт мне голову за то, что я граблю чужие склады без его надзора. Он порой строже старой сварливой нянюшки. Лишь спустя пару шагов он осознал, что это было грубо, непростительно грубо, ведь Васко не его старый друг, не Константин и даже не Курт. Когда-то матушка учила, что, если допустил ошибку, надо просто сделать вид, что всё в порядке, и никто не посмеет возражать. – Заметьте, превосходительство, винить в задержке вам придётся только себя. Васко не высказал ничего против его нахальства.