Сладкий папочка

Начался процесс зачистки на территории Вальда. Трупы своих ребят ни за что не останутся с трупами врагов. Они заберут их с собой и похоронят, как и полагается. Остальных же сожгут. Вместе с виллой. Также, на месте уже оказывали помощь раненным. — Тони, — Том заметил того, кто должен был отвечать за Гарри, и подозвал к себе, — не объяснишься? Мужчина подошёл с крайне виноватым видом. Выглядел он, как провинившийся школьник перед учителем, и не знал, что ответить. Подопечный двинул в лицо, использовал хитрые приёмчики, лишая сознания буквально за секунду, свистнул пистолет и побежал спасать своего любимого человека. Не вариант, однозначно. Да Босс его пристрелит! — Том, не надо. Я сам удрал, — пришёл на помощь Гарри с кривоватой, виноватой улыбкой. На тот момент он совсем не подумал о проблемах, которые могут упасть на подручного папочки. — Надо. Если мои люди не могут тебя удержать, как им поручать ответственные задания? Случись что с Гарри, то же ранение, Долохов жестоко бы поплатился. Однако сейчас, и только сейчас, Том готов был спустить это с рук. В противном случае, Карамелька не смог бы спасти его. И потом, он не должен забывать — мало что могло сдержать Гарри на пути к важной цели. — Позаботьтесь обо всём, — дал последнее на сегодня задание. Пока одни будут заметать следы, для других, нуждающихся в помощи, двери загородного дома, их подпольного врача Северуса, гостеприимно распахнутся. А о своей любимой Карамельке Том позаботится сам. Дома. Подальше от крови, трупов и следов огнестрела. Где будет только покой и вкусный ужин. Заодно докажет родителям Гарри, что ему это по силам. И, вспоминая о них… — Когда мне пришло видео, твой отец был рядом, — сказал Том уже в машине, заводя мотор. Он лично доставит их домой. — Я сказал, чтобы он поехал за твоей матерью, а после они вместе сидели у нас дома. На всякий случай. — Ох, чёрт, нет! — Гарри откровенно запаниковал, услышав о родителях. — Они всё знают?! Том, нам конец! Они наверняка так перепугались! Мне теперь тоже страшно! — Успокойся, — мужчина положил руку на колено парня, как только развернул машину и они спокойно двинулись в путь, — они перепугались и до сих пор сидят в неведении, это правда, но ты прямо сейчас можешь позвонить им и успокоить. — Да! Да, точно! — согласился с его идеей парень. А потом замялся. Из-за нервов мысли путались. — Блин, как я им это скажу? Блин! — Соберись, — Том не повышал голос, продолжал говорить мягко и поглаживать колено, — достань мой телефон из кармана пиджака. Посиди немного и подумай. Без паники. Без «а что, да как и если». Гарри послушно кивнул и постарался сделать так, как посоветовали — собраться с мыслями. Он должен рассказать понятно, но без подробностей. Иначе о спокойствии не может заходить и речи. Родителям хватило уже переживания. Неизвестность — поистине страшная вещь, когда дело касается близких. — Пока ты настраиваешься, скажи мне одну вещь, — прервал его мыслительный процесс и настрой Том, — как ты оказался на карнизе? И почему решил сбежать именно таким способом? — Ох, это… Ну, меня держали на третьем этаже, привязанным к стулу скотчем. Но ты это и сам видел. Я избавился от них, спасибо углу подоконника, выбрался наружу, попутно выведя из строя двух охранников. А у лестницы меня перехватил этот… Упоминание о Вальде вызывало слишком много негативных эмоций. Это и отвращение, и страх, и ужас от совершенного с ним. Гарри сжался и если бы не успокаивающее прикосновение Тома, он не смог бы продолжить. Это всё ещё… тяжело. — В общем, он потащил меня обратно в ту комнату, но я оказал сопротивление, как только очухался после его удара под дых. Навалял ему самому и не подумал ни о чём лучше, как выбраться в окно. Охраны на первом этаже прибавилось, они все готовились к твоему прибытию, я бы просто не прошёл. По рации даже сообщили, что враг на подходе. — Ясно, — кивнул Том, принимая ответ Карамельки, и ещё раз погладил его по голове, решительного и храброго. В такой критической ситуации не растерялся, дал отпор и быстро нашёл решение выбраться. Неизвестно, что было бы, останься он внутри дома. Если бы Вальд использовал его как живой щит… Гнев, вспыхнувший в душе, Том немедленно задавил. Не время сейчас. К тому же, Гарри уже собрался и начал звонить. Пошли гудки. — Да, Том, слушаю! Что с Гарри? Голос отца, громкий, взволнованный, резанул по ушам и снова разворошил всё в душе парня. Только придя к спокойствию, ему опять стало страшно и жутко волнительно. — Нет, пап. Это я. Мы… — Гарри? Как ты?! Что с тобой?! — тут же в разговор вошла взволнованная мать. Гарри окончательно потерял дар речи, беспомощно смотря на Тома. Он не готов говорить. Язык отказывался работать, да и как ему говорить о том, что случилось, чтобы не довести родителей и самому не впасть в истерику? Настрой пошёл по одному месту! Увидев во взгляде Карамельки крик о помощи, Том улыбнулся и осторожно перехватил телефон. — Джеймс, Лили. С Гарри всё хорошо. Мы едем к вам. — Да! — громко подтвердил парень, на что его хватило, и очень надеялся, что родители удовлетворятся этим ответом и будут просто ждать. — Слава небесам! — с облегчением выдохнула Лили. — Я тогда испеку что-нибудь, скоротаю время. — Осторожнее, Лили, — Том решил немного сбавить градус напряжённости, — кухня — обитель Гарри. Если какие-то вещи будут не на своих местах — покусает. — Да уж справлюсь, — проворчала женщина под недовольное «эй!» со стороны Гарри. Но Том был рад. Его шалость сработала. — Часть из того, что готовит, он научился у меня. И раскладывать вещи на кухне его тоже учила я. Немедленно домой! — Конечно, мэм, — Реддл понимал, что говорила она сыну, но решил и себя вписать, продолжая разбавлять атмосферу. И всё-таки, на этом закончить разговор не мог. Ему нужно сказать пару слов и отцу Карамельки, — я хотел бы ещё кое-что сказать Джеймсу. — Я здесь. На громкой. — Отключи и поговори со мной без неё. Дай жене пойти приготовить вкусненькое. Шушуканье заняло пару секунд, и Том услышал одного Джеймса. — Слушаю. — Те, кто похитил Гарри — больше не побеспокоят. Ни его самого, ни вас. Но ему досталось, — поймав взгляд Карамельки, очень напряжённый, ясно говорящий, что он такое бы не говорил, Том мог только послать успокаивающую улыбку. А будь свободна рука, он вновь бы стал гладить по колену, — решать не мне, конечно, но я бы дал ему возможность пожить с вами. Прийти в себя после пережитого. — Нет уж! Сперва реабилитируешь его по-максимуму, потому что сам виноват, чёрт тебя подери! — подавить гнев удалось только на последних словах. Дальше Джеймс продолжил спокойнее. — А потом мы ему поможем окончательно прийти в себя. Либо поживём все вместе. — Меня устраивает любой расклад. Но, честно признаться, я ожидал куда более сильной реакции, требования вернуть Гарри. Потому что, да, ты прав. Я виноват. Всё, что случилось — целиком и полностью моя вина. — Вот ты её и загладишь, — с озлобленным ехидством ответил Джеймс. — А то ишь какой, навредил нашему сыну, а вы, родители, чините. Я, кстати, купил ружьё поновее, — словно невзначай упомянул. Или из-за переживаний старший Поттер запамятовал случай в кабинете, где Том себя не сдерживал и раскрыл своё тёмное «я», или же предпочёл не зацикливать на нём внимание, в глубине души всё-таки принимая его и таким — опасным, крутящимся вокруг драгоценного сына. Любой вариант Тома устраивал. При худшем раскладе, он мог дорого поплатиться. Лишиться навсегда своей Карамельки из-за родителей, пожелавших держать сына подальше от опасного типа. А что предпринял бы Том? Страшно представить… — Я тебя понял. И ещё, вызовите врача. Если повезёт — у Гарри всего лишь вывих. Если нет — что ж, походит два-три месяца в гипсе и подумает несколько раз, прежде чем решит лазать по деревьям. — Каким, сука, ещё деревьям?! — заорал Джеймс. Но тут уж Гарри выхватил трубку. — Отец, пока. Скоро будем! — быстро попрощался и сбросил вызов. — Зачем ты ему сказал? Теперь от вопроса не отвертимся! — А ты решил скрывать от них больную ногу? Или на ходу сочинять легенду? — Сказал бы, что просто неосторожно пытался сбежать и всё. Зачем им подробности? — нахмурился Гарри. Однако, что сделано, то сделано. — Это самые невинные подробности, Карамелька. Никто тебя за это ругать не будет. А вот я… Том сам себя прервал, устало вздохнув, и на пару секунд прикрыл глаза (прямая дорога это позволяла). Теперь, когда адреналин схлынул, а разговоры остались позади — держать маску не было необходимости. На него навалилось всё, что успел пережить сегодня: растерянность, гнев, страх, истерика, беспомощность. Сколько он готовил Гарри? Чему только сам его не подвергал, чтобы обезопасить, подготовить к суровой жизни. И всё равно оказался не готов к увиденному. Ему удалось освободить Гарри очень дорогой ценой. Нет, он почти сам сбежал из рук похитителя. Это невероятный успех. Собой, как учителем, можно гордиться. А теперь нужно помочь Карамельке восстановиться. Ведь неизвестно, через что именно он прошёл в плену. Что с ним делал старый ублюдок. Подвергал моральным пыткам или же… касался как-то неправильно? Одна только мысль пробуждала недавно утихший гнев. Если бы только была возможность воскрешать людей — Том воспользовался бы этим случаем и убил старика лично. Как и хотел с самого начала. Но перед этим подверг бы долгой пытке. Прикосновение тёплой ладошки привело в чувство. Том проморгался, ослабил хватку на руле, не заметив этого сразу, и перевёл взгляд сначала на руку, которую Гарри положил ему на бедро, а потом и на самого парня. — Эй, я знаю этот взгляд. Не нервничай. А то смотрю на тебя и мне тоже не по себе становится. Не Гарри должен его сейчас успокаивать. А он должен. Только он. Соблазн остановить машину прямо здесь, снять с Карамельки одежду, осмотреть, а потом оставить поцелуи на каждом уголке тела, овладевал разумом. Это был бы такой хороший способ успокоиться, верно? Они отъехали достаточно далеко. А если съехать с дороги… Поддаваясь своим желаниям, Том остановился у деревьев, молча вышел из машины, открыл заднюю дверь, а затем со стороны пассажира, и взял на руки не сопротивляющегося парня. Гарри понимал, по взгляду научился понимать, что хотел сделать его папочка. И был не против снять напряжение. Оно… даже необходимо. Им обоим. — Дай посмотреть, — тихо попросил Том, когда они оба устроились на заднем сидении. Он усадил на себя Карамельку и стал освобождать от свитера, — я не могу так больше. Мне нужно видеть. Что всё хорошо. Ведь если это не так… — Я понял. Не бойся, папочка. Там только ушибы, — с придыханием заверял Гарри, но не стал мешать. Наоборот, помогал стащить с себя одежду, не только свитер, футболка тоже оказалась на сиденье, — Смотри. Смотри сколько хочешь. И Том осматривал, так досконально, как никогда. Взгляд-рентген, который, по факту, должен напрягать, нервировать, ласкал Гарри почти на физическом уровне. Глаза сами закрылись. Он поддался моменту… а затем и рукам любимого мужчины. Ладони казались горячими в сравнении с его кожей, они нежно проходились по бокам, животу, груди, плечам, шеи… И это лишь малая часть исследования. Нетронутая кожа Карамельки тушила в мужчине огонь подозрения и страха. Метки, что он видел, принадлежали ему самому. Не до конца зажившие после последней ночи. И ссадины из-за падения с дерева, как малыш и говорил. Больше ничего. Следы повреждений смотрелись чужеродно и отвратительно, но они заживут. Нужны только уход и время. Гарри не сдерживал блаженные вздохи. Только прикосновения любимого мужчины он готов принимать и отзываться на каждое. Всегда так было. И будет. — Хочешь снять остатки фантика со своей Карамельки? Он был готов полностью оголиться. Чтобы Том видел — ничьих других следов нет. Его трогал только один человек. — Хочу… — выдохнул мужчина, будто завороженный, и потянулся к штанам. Но у них возникла трудность. В машине раздеваться невероятно сложно, сколько бы не накопилось опыта. Не стукнуться или не запутаться в одежде практически невозможно. А если помнить про больную лапку — аккуратность усиливалась вдвое. Ушло много времени. Но итог того стоил. Обнаженный, Карамелька прильнул к папочке, желая не столько близости, сколько обычного тепла. И Том дал его, лаская горячими ладонями и не менее горячими поцелуями, периодически выдыхая что-то ласковое, болезненно-лихорадочное: — Мой хороший, чистый мальчик… Карамелька… Я не могу тебя потерять, ты понимаешь? Не могу… — Прости, что я причиняю тебе так много беспокойства. Не так я должен делать с тем, кого люблю, — мягкость в голосе обволакивала словно шёлк. Гарри сам прижал мужчину к своим губам, — так обожаю… всем сердцем. Только тебя, никого больше… Мой папочка… Нежность в васильковых глазах смешалась с болью. Этот чувственный момент раскрыл их души и сердца нараспашку, позволяя выпустить всё пережитое, все скопленные ужасы за сегодня, за прошлые неприятные события, и вновь вдохнуть полной грудью, принимая то сильное и необходимое чувство, что всегда было с ними. Которым они наполняли друг друга. Любовь. Поцелуи, до этого быстрые и мелкие, стали протяжнее, горячее и куда ощутимее. Без меток, но Том помечал. Едва ли не каждый уголок тела своего мальчика. Словно хотел заставить все клетки тела забыть о произошедшем. Никто не причинит вред его мальчику. Любой, вставший между ними, навсегда пожалеет об этом. И Гарри, доверчиво открывший перед любимым своё тело, знал и верил — именно так и будет. Его папочка всегда держал обещания.