Связь

      Кремовый интерьер комнаты расслаблял. Солнце уже клонилось к закату, медленно, но верно. Особым убранством помещение не отличалось. Шкаф у стены, монолитный, деревянный, с выжженными узорами, кровать. Бельё кровати было насыщенного бордового оттенка, а сама мебель – такого же «деревянного» цвета, что и шкаф. Ещё в углу у окна, куда попадало меньше всего света, стояло кресло, обитое бордовой тканью, в тон постели. Маленькая тумбочка рядом с кроватью, сливающаяся по цвету со стенами комнаты. Вешалка, пустующая в данный момент, оттого и не бросающаяся в глаза. Достаточно большое окно, с бордовыми тяжёлыми шторами, что удерживались в открытом виде.       На кровати лежало двое: мужчина и женщина. Женщина, или даже скорее девушка, выглядела так, словно спит, но её лицо было неестественно бледным. Губы – побелели, словно от холода. Одеяло накрывало её немногим выше локтя, но тело не дрожало. Она не шевелилась, лежала на боку с закрытыми глазами. Было даже неясно, движется ли её грудь при дыхании. Недлинные русые волосы лежали волной на подушке. На обнажённой шее виделись две точки.       Мужчина же лежал на спине с закрытыми глазами, спал, но выглядел куда естественнее и здоровее своей подруги. Его грудь мерно поднималась и опускалась. Светлые волосы разметались вокруг головы. Одна его рука лежала поверх одеяла, на собственном животе, и очень выделялось от этого золотое кольцо, больше представлявшее собой достаточно широкую полосу, замкнутую вокруг безымянного пальца. Кольцо было бы безликим, если бы вливалось в общую атмосферу помещения и подходило к весьма привлекательным чертам своего владельца. Веки мужчины дрогнули, и через несколько секунд он приоткрыл глаза, которым явно не по нраву было светло солнца. Шторы мирно удерживались на местах, и даже не думали сами закрыть окно собою. Мужчине понадобилось некоторое время, чтобы нормально видеть, не щурясь, и после этого он сел на кровати. Та даже не скрипнула. Затем мужчина откинул в сторону одеяло, подобрался к краю кровати и спустил ноги вниз, на лежащий там мягкий коврик. Он окинул взглядом собственную наготу: из одежды на нём были лишь широкие спальные штаны, верха не было. Рядом с ковриком стояли сандалии, которые он и одел. Мужчина встал, отошёл в сторону и повернулся, глядя на лежащую на кровати девушку. Она всё ещё, как казалось, спала. И даже пол не скрипнул, когда мужчина пошёл на выход из комнаты. Открыв дверь, он сразу увидел стоящего рядом с ней пожилого человека в официальном костюме.       – Господин, – сказал тот, склоняя голову.       – Заберите это из моей кровати, – сказал мужчина, махнув рукой.       – Да, господин. Купальню для вас уже разогрели, одежда подана.       Оба пошли к лестнице и спускались одновременно, но в самом низу разошлись: пожилой человек направился куда-то в сторону затемнённого коридора, а мужчина – по уже хорошо знакомому пути в ванную. Их в доме было две: одна для господина на втором этаже, вторая – на первом этаже, для его же и гостей. В данный момент необходимости в купальне на втором этаже не было: она была лишь для особых моментов.       Разгуливающий по особняку полуголый владелец никого не смущал, да и прислуга не попадалась ему на глаза. Пусть этот дом и не был огромным, работы здесь всегда хватало, и штат набран был так, чтобы каждый не сидел без дела. Все здесь знали, что их господин весьма приятный человек, и никто не хотел его разозлить. В гневе он бывает страшен, и сладить с ним слишком тяжело.       В купальне была помощница, она подготовила всё для господина и тактично вышла: мужчина зачастую предпочитал всё делать сам. Это не стеснение или что-то в этом роде, нет. Скорее, дело было в том, что спустя несколько минут мужчина почувствовал, что был уже не один. И это не прислуга, а другой человек, обитатель этого особняка. Дверь открылась, и на пороге предстал парень в светло-серой блузе и штанах. Его пепельные пряди были собраны в немного небрежный хвост, а выразительные голубые глаза смотрели прямо на мужчину.       – Проходи, укладывайся, – развёл руки в стороны мужчина.       Парень покачал головой.       – Рад, что ты в порядке, – сказал он, и вышел.       Мужчина пару секунд смотрел на дверь, а потом прикрыл глаза и снова отдался расслаблению от горячей воды.              Вышел из купальни мужчина в свободной блузе белого цвета и таких же штанах. Вопреки кажущейся обычности вещей, в них прослеживалась высокая цена: небольшие ажурные манжеты и воротник блузы слегка поблескивали – вышивка ценным металлом такого же светлого оттенка. Штаны были расшиты таким же поблескивающим швом. На ногах были сандалии на невысоком каблуке, даже несмотря на достаточно высокий рост мужчины. Он поднялся на второй этаж, и сразу за ним скользнула девушка в купальню – комнату нужно привести в порядок и забрать вещи господина. На втором этаже мужчина пошёл в противоположную сторону от комнаты, из которой вышел ранее. Остановился у одной из дверей, открыл, проходя в кабинет. Широкое окно в полстены было прикрыто полупрозрачной тканью, которая немного затемняла комнату. Рядом стоял стол, за ним – высокий стул. На столе лежали бумаги в нескольких местах. Мужчина уселся за стол и занялся изучением документации.       Через некоторое время в комнату постучали. Мужчина окинул взглядом оставшиеся бумаги на столе и разрешил войти. Вошёл тот самый парень, что прежде приходил в купальню. Сейчас его взгляд ощущался как-то по-другому. Мужчина несколько секунд смотрел на парня и кивнул, возвращаясь к документам. Парень занял неприметное кресло у стены, не сводя взгляда с мужчины. Того это, впрочем, не смущало.       Наконец, бумаги упорядоченно разделились на несколько стопок. Одна была убрана в стол, вторая – сдвинулась на край, оставшиеся заняли место там же, ближе к краю. В кабинет после стука вошёл пожилой мужчина. Он и хозяин дома переговорили о бумагах. С парой стопок пришедший вышел. Мужчина откинулся на спинку стула и перехватил пристальный взгляд со стороны парня. Долгие мгновения они смотрели друг на друга.       – Теру, – сказал мужчина.       Парень моргнул на этом моменте, но контакта зрительного не прервал.       – Камиджо, – сказал он.       Ещё несколько мгновений они лишь смотрели друг на друга, и это было единственным действием. А потом парень, Теру, встал с кресла и подошёл к столу.       – Я знаю, – заговорил он, – что тебе необходимо это. Для жизни.       – Для жизни, – повторил мужчина. – Я знаю, что это ранит тебя. Слишком ощутимо.       – Слишком ощутимо, – повторил Теру. – Но это не важно. Она... Была мертва всё это время.       – Ах, это, – Камиджо слабо кивнул. – Я уважаю смерть.       – Ты спал с мёртвым телом подле тебя.       – Я лишь выполнил её предсмертное желание, – мужчина чуть склонил голову. – Она попалась в сети по своей воле, – голос упал на пару тонов, – как и ты.       Теру отшатнулся от стола, его всего передёрнуло, словно это были не слова, а удары плетью. Камиджо покачал головой.       – Я что-то сказал не так?       – Мы говорим не обо мне, – нахмурился парень.       – Знаю. Тебя так сильно поразила смерть, да... Не отвечай, я вижу.       Теру слегка прищурился. Камиджо был прав, он ненавидел смерть и боялся её одновременно. То, что мёртвое тело всю ночь было в одной постели с ним...       – Кровать более не хранит смерти: она вся сменена. Не стоит так переживать.       – Камиджо...       – Не стоит, – повторил мужчина. – Отпусти эти мысли.       Парень несколько секунд смотрел на мужчину, а затем отступил к креслу. Он опустился в него слишком резко, и даже немного развалился, закрыв глаза и глубоко и медленно дыша.       – Как будто ты забыл, с кем имеешь дело, – сказал Камиджо чуть насмешливо.       Теру посмотрел на мужчину. Одна секунда, две, три. Камиджо сам прервал зрительный контакт.       – Я понял, – сказал парень. – Больше не побеспокою.       Он уже поднялся с кресла, но был остановлен строгим голосом:       – Стой.       Камиджо вышел из-за стола, подошёл к Теру вплотную. Пару мгновений они смотрели друг другу в глаза, и парень отвёл взгляд в сторону. Мужчина положил руки ему на плечи.       – Ты ведь хочешь, чтобы я жил, пока жив ты. Так почему же?..       – Я... – Теру потряс головой, словно пытаясь отряхнуться. – Смерть и правда ужасна. Столько времени быть рядом с ней, это пугает.       – Я понимаю твою боязнь за меня, – сказал Камиджо.       Он говорил медленно, чётко, достаточно уверенно, чтобы эта уверенность передалась ещё и парню. Немудрено, что Теру боялся смерти: слишком долго он был созданием жизни, полной противоположностью смерти. Даже если теперь он не обладал всеми этими способностями, эта боязнь находилась у него на уровне подсознания, правда, немного видоизменённая. И, как верно подметил Камиджо, переживал он вовсе не из-за факта чужой смерти.       – Рад, что ты в порядке, – повторил свою раннюю фразу Теру. – Будь внимательнее.       – Составишь мне компанию?       Парень собрался ответить, но передумал и перевёл взгляд на окно. Камиджо отметил, что обычная бледность Теру теперь была немного неестественной. Словно с ним что-то было не в порядке, но сам парень ничего не говорил об этом сейчас.       – Я хотел пойти спать, раз ты в порядке, – наконец сказал Теру.       – А что ты делал все часы до этого? – удивился Камиджо.       – Я не мог уснуть. Смерть не давала мне это сделать.       Теру сложил руки на груди, слегка потёр локти, и не смотрел на мужчину. На лице Камиджо удивление сменилось лёгкой снисходительностью, а после раздался тихий вздох.       – Я скажу, чтобы для тебя всё подготовили.       – Нет-нет, я сам, – покачал головой Теру, поднимая наконец взгляд на мужчину. – Всё хорошо. Я... Потом. Всё потом.       Камиджо достаточно знал этого парня, чтобы понять, что он только что передумал ложиться спать, и вновь стоит предложить совместное времяпровождение. Хотя мужчина обычно не повторял дважды, сейчас его собеседником был Теру. На парня не распространялись очень многие правила.       – Тогда, составишь мне компанию? – повторил свой вопрос Камиджо.       – Я не против, – кивнул Теру.       – Хорошо. Идём.       Камиджо убрал руки с чужих плеч и пошёл к двери. Теру последовал за ним: на фоне «тёплого» белого Камиджо его собственный цвет больше походил на пепельный. Бледная версия хозяина дома. В этом был какой-то своеобразный шарм, учитывая, кто такой Камиджо, и кто – он сам. Нечасто пересекаются судьбы таких разных существ.       Мужчина привёл их в одну из комнат, находящихся в одном крыле со спальней. Окна там так же, как и в спальне, выходили на север: пока солнце не село, южная сторона для хозяина дома была плохой идеей. Комната была достаточно просторной, из мебели – стоящий у боковой стены диван и два кресла подле него, а у двери был стул. Все стены были увешаны картинами, самая главная висела напротив дивана, на противоположной стене. Это было огромное полотно с изображением закатного солнца на фоне плещущегося моря. Неважно, сколько прошло времени с последнего момента созерцания картины, каждый раз был особенным. Заняв место на диване, оба смотрели на картину, изучая её.       – Увеличить дозу я не могу, – сказал наконец Камиджо. – Большой риск. Поэтому приходится делать так.       – Убедить себя в этом очень тяжело, – Теру прикрыл глаза на пару секунд. – Твоя доза велика для меня. На сколько в этот раз?       – Думаю, дней пять. Ближе – точнее. Поэтому, – мужчина повернулся к собеседнику, – пойми меня. Смирись.       – Я понимаю, – сказал Теру, переводя взгляд на Камиджо. – Мне грустно от того, что я не могу исцелить тебя. Даже спустя столько лет мне это не под силу.       Камиджо слегка улыбнулся.       – Я полагал, что после сотен неудач ты перестанешь пытаться.       – Сотни неудач – это зачастую лишь начало, – не разделил его веселья Теру.       Мужчина покачал головой и пододвинулся к парню. Одной рукой он ухватил его за плечо и притянул к себе, «заваливая» тело на себя. Теру даже пикнуть не успел, как оказался прижатым к Камиджо без возможности выбраться.       – Иногда мне кажется, что то время, когда я ломал тебя, ушло из твоей памяти.       – Прости, – парень зажмурился.       Пауза. Камиджо намекал парню на продолжение, сам парень мялся.       – Я... Я зол на тебя, и не могу с этим ничего сделать. Я безумно ненавижу то существо, что делило с тобой твою постель.       Теру говорил быстро, его глаза всё ещё были зажмурены. Всё то, что его тревожило, выливалось из его уст. Камиджо же не менялся в лице, слушая это признание, даже не шевелился особо. Лишь когда Теру замолчал – впрочем, так же резко, как и начал говорить – он погладил его по плечу.       – Раньше я бросал своих жертв на съедение диким зверям, но ты попросил меня не делать этого, – сказал мужчина. – А сейчас ты чувствуешь боль от того решения.       – Я глупец, – пробормотал Теру.       – Все ошибаются, – возразил Камиджо. – Я знаю причину, по которой твоё сердце так болело сегодня. Уверен, ты тоже знаешь, но не хочешь признаться себе в этом.       – Я очень давно не выплескивал свои эмоции. Это привело к ревности, и к этому, – сказал Теру.       Камиджо мимолётно улыбнулся. Признание слабости стоит дорого. Если ты знаешь чью-то слабость, ты имеешь над ним превосходство. Нужно или быть уверенным в том, кому говоришь о своих слабостях – или пожинать плоды, ведь люди алчны. Однако Теру было нечего терять. Очень давно он попался в сети Камиджо, но, ввиду своей связи с таким элементом, как жизнь, он оказался очень своеобразной добычей. Мужчина тогда понял, что парень непростой, и надо бы разобраться. Дальше Теру ждало заточение, где из него часто выкачивали кровь и щемили его собственную волю. Камиджо понравился пленник, который видел в нём существо, которое требует к себе сострадания и милосердия. Теру хотел исцелить Камиджо. А Камиджо отметил, что пленник запал ему в грешную душу. Поэтому некоторое время после того, как кровь перестали выкачивать из тела парня, Камиджо лично занимался с пленником. Он заставил его подчиниться себе и своей воле. Прогнул его сознание. Теперь Теру перед ним должен был быть как открытая книга, без секретов и недомолвок. Камиджо и сам ничего не таил от парня, ведь было незачем, поэтому ощущалось некое иллюзорное равновесие. Монолог парня был неудивителен: он должен был сделать это сам, даже странно, что Камиджо пришлось надавить. Теру признавал свои слабости, потому что их знал только один человек, которому без надобности было распространяться об этом.       – Три дня можешь подумать. Я могу не таскать своих жертв сюда, если тебе от этого плохо.       – Нет смысла в этом. То, что ты не дома, и то, что ты дома, но недоступен – равнозначные вещи, – ответил Теру. – Мне просто следует говорить об этом. С тобой. Но тогда я не солгал – даже спустя сотни ошибок мне хочется продолжать пытаться. Искать. Исцелить тебя.       – В тот же день смерть заберёт меня, ты хочешь этого? – заметил Камиджо.       – Я думал об этом. И решил, что твоё исцеление – миссия, где решится и моя судьба. Спасу – уйду вместе с тобой.       Единственное, в чём Камиджо был бессилен, так это в понимании самоотверженности Теру. Это была то ли такая черта характера, то ли что-то приобретённое... Может, даже ответная реакция на изменения. Однако парень не зацикливался на этом, как могло показаться. Это было лишь его жизненной установкой, а занимался своими делами он тогда, когда не искал компании Камиджо. Признаться, его тоже тянуло навстречу этому мужчине, и порой так сильно, что логике не поддавалось. Возможно, это действует всё та же ловушка, не просто так ведь Камиджо может найти себе жертву легко и без проблем. Может, это побочный эффект от вытягивания крови. Никто точно не знал этого.       – Теперь я спокоен, – наконец подвёл черту в этом непонятном диалоге Камиджо. – Потому что ты спокоен.       Теру кивнул. Когда они оставались наедине, он часто перенимал состояние и настроение Камиджо, когда тот был спокоен. Все его собственные тревоги находили выход, всё возвращалось на круги своя. Парень упёрся взглядом в картину. Столько лет он созерцал её, и всё равно спокойствие воцарялось на душе, когда рассматриваешь эти детально прорисованные лёгкие волнения воды, и солнце, окрасившее всё в жёлто-фиолетовые тона. Теру никогда не спрашивал, кто автор данного шедевра, но работой он по-настоящему восхищался.       Камиджо же просто держал в объятиях Теру, и ему было замечательно. У этого парня была абсолютно невероятная аура, к которой его тянуло. Невероятная, необъяснимая... и незаметная ему самому. Она была сладкой, манящей, поэтому Камиджо всегда уделял время Теру – иначе можно свихнуться от недостатка, вызванного привыканием. Ему хочется чувствовать эту ауру снова и снова. Сам парень говорил, что Камиджо много себе воображает, и ничего такого не существует, но мужчина считал иначе и не хотел слышать доводы против.       То, что было между ними, тяжело классифицировать. Это можно было назвать симпатией с большим доверием. Привязанностью с пошлостью. Термин любви мало подходил сюда, хоть и малодушно порой использовался. Теру называл это «связью», и Камиджо со временем тоже перенял это слово. Оно очень точно описывало происходящее между двумя людьми. Связь между двумя столь странными и разными личностями, как между солнцем и луной, днём и ночью, она существовала и была сильна.       – Теру.       – Да?       – Ты останешься со мной сегодня?       – Да. Несомненно.       Камиджо погладил парня по плечам, по голове, по рукам. Подарок судьбы? Ирония? Злой рок? Неважно. Когда всё успокаивалось, мужчина чувствовал силу внутри Теру. Её огромные количества, которые мирно существуют внутри него. Это заставляло трепетать. Может быть, когда-то парень найдёт способ вылечить Камиджо, раз ему дарована такая сила. В конце концов, его уже заждались в другом мире.       Картина на всю стену притягивала взгляд, фокусировала внимание. Лёгкие волны, отражение солнца – солнечная дорожка шла от пламенного диска к зрителю. Масштаб поражал воображение. Этой картине уже бесконечное число лет: «закат» символизирует день, когда Камиджо стал собой. В другой комнате в доме есть такая же огромная картина «рассвет» – эта появилась в доме после Теру, пусть тот и не знает об этом. Камиджо оценивал появление паренька как рассвет своей жизни. В силу своей природы он сам олицетворяет ночь, а Теру в свою очередь является днём, даже можно сказать – полуднем. Пламенный солнечный диск. Камиджо не говорил об этом, но полагал, что Теру и без его слов всё это знает. Нечасто «тьма» так стремится к «свету». И эти две картины, они имели определённую символичность в таком ключе.       Камиджо не уловил момент, когда это случилось. Ему не было видно лица Теру, он лишь обнимал его, прижимая спиной к себе. Они сидели в такой позе бессчётное количество времени, и, возможно, это и стало фактором того, что Теру попросту заснул в его руках. Камиджо не стал его тревожить. В конце концов, всегда можно получить удовольствие и от необычной ауры Теру. Она была активна, даже если парень спал. Камиджо стал аккуратно поглаживать парня по животу, где и находились его руки, слабо, лишь большими пальцами. Мысли заняли мужчину, и хотя он на автомате гладил Теру и смотрел на картину, «мыслями» он был не здесь.       Мысль о том, что когда-то это существо было непокорным, поглотила сознание. В определённый момент Теру даже начал просить отпустить его, предлагая взамен награды всё больше и больше, но Камиджо уже горел парнем. Он подчинил его волю насильно, и какое-то время это была лишь марионетка с порванными нитями. Позже мужчина ослабил действие сдерживающих чар, и сознание постепенно вернулось к Теру. Тот всё же признал своё подчинение и сбегать ему уже не хотелось. Увидев в Камиджо цель, он решил следовать за ней. То, что жизнь парня теперь руководилась не им одним, было всегда, однако ощутить это можно было лишь тогда, с вернувшимся сознанием. Теру не пугался Камиджо, не отшатывался от него, другое дело – он был весьма скромен. На фоне и по причине Камиджо, конечно же. Со временем мужчина насытился и прекратил постоянно склонять Теру к близости, взамен между ними окрепла духовная связь, словно крепкие узы, что не разорвать. Сейчас же эти узы как раз и ощущались. Между ними двумя была связь, и им не хотелось это усложнять.       Теру сонно дёрнулся, а потом накрыл руки Камиджо у себя на животе.       – Я долго спал? – спросил он.       В голосе чувствовалась не то вина, не то раскаяние.       – И часа не прошло, – сказал Камиджо.       За свою долгую жизнь мужчина научился чувствовать время, пусть это ему было без надобности. Теру кивнул.       – Извини, я...       – Ничего.       Камиджо высвободил свои руки из рук Теру. Он придержал парня, а потом склонил его голову к себе рукой и поцеловал в лоб. Камиджо вернулся в прежнюю позу, Теру же задумчиво смотрел на него пару секунд, а затем выпрямился, выскальзывая из его рук и откидываясь на спинку дивана. Он повернул голову к мужчине, сразу перехватывая его взгляд.       – Ты много думал, – сказал парень.       – Да. О тебе, – Камиджо слегка улыбнулся. – Может, сегодня ляжешь раньше?       – Посмотрим. Не думаю, что одна ночь что-то сильно изменит, – сказал парень, переводя взгляд на картину.       Камиджо пожал плечами. Теру волен решать самостоятельно то, что касается лично его организма.       – Камиджо, – позвал парень.       Он не повернулся к мужчине, хоть тот и не сводил с него глаз.       – Слушаю тебя.       – Скажи. Почему моя кровь для тебя настолько неэффективна?       – Что ты имеешь в виду под эффективностью?       – Твои несколько приёмов, и последующее потребление жертвы вновь.       Камиджо вздохнул и перевёл взгляд на картину.       – Мы ведь обсуждали это не раз. Я не хочу убить тебя.       – В этом теле много энергии, – сказал Теру. – Очень много. И даже те дозы, что ты забираешь, должны обладать силой... Почему всё выглядит так, словно я тебя истощаю?       – Я не уверен, – быстро и чётко сказал Камиджо, привлекая к себе внимание. – Я не уверен, но, кажется, дело не в этом. А в связи. Может быть так, что мне не позволит моё естество тянуть из тебя много...       – Попробуй, – прервал его Теру и обернулся.       Мужчина перевёл на него взгляд, глядя в эти уверенные глаза. Теру наверняка ещё не до конца уверен в своём решении, ему нужно подтверждение или опровержение.       – Попробуй. Здесь и сейчас. Вытянуть не столько, сколько обычно, а столько, сколько нужно для насыщения.       – Это большой риск.       – Знаю.       Парень прикрыл глаза, затем зашептал что-то. Его ладони заскользили по воздуху. Затем их окутала слабая зеленоватая дымка. Через несколько секунд дымка пропала, и Теру вновь уверенно смотрел на мужчину.       – Попробуй хоть раз, прошу тебя.       Камиджо снисходительно вздохнул и потянул парня к себе. Он пересадил его так, чтобы было удобно, и укусил. Из-за недавнего насыщения много крови вытягивать не стал: мужчина ощутил предел и отстранился, оставляя две колотые раны над чужой веной.       – Больше брать мне некуда, я сыт.       – Ах, точно, – Теру словно и не укусили. – Завтра повторим.       Камиджо лишь пожал плечами. Теру что-то хочет сделать, что-то непонятное, но если у него получится, то пускай. Мужчине пока не были понятны мотивы Теру, впрочем, он не старался быть в курсе. Парень обходился и без его внимания.       – Береги себя, авантюрист, – хмыкнул мужчина.       Теру махнул рукой на это.       – Ты же помнишь, твоё исцеление и моя гибель равноценны.       – Иногда ты становишься пугающим.       – Разве?       Теру повернулся к Камиджо, чуть улыбаясь, и мужчина, недолго думая, снова поцеловал его.       – У меня был хороший учитель, – сказал парень, уже явно улыбаясь.       Он сам закинул ноги на колени мужчины, пододвигаясь к нему. Камиджо втащил его к себе на колени, глядя в голубые омуты глаз.       – Ты льстец, – подмигнул он.       Ответа не потребовалось – очередной поцелуй, правда, куда более глубокий, не дал сказать ни слова.              Трапезу Теру устроил прямо перед сном. Камиджо дважды успел высказать свои опасения и в конце концов сдался. Теру заверил его, что используемое перед трапезой заклинание защитит его от смерти. Мужчина в это мало верил, потому как полагался больше на естественный ход вещей.       – Давай приступим, – сказал Теру, садясь поудобнее.       Камиджо покачал головой и коснулся пальцами шеи парня. Здесь ещё виднелись следы, пусть и затянувшиеся, но не до конца. Новый укус сюда же... Мужчина понадеялся, что от постоянных укусов не образуется незаживающая рана.       В этот раз Теру вздрогнул при укусе, но сидел смирно, пока Камиджо пил. Так как прошло более суток, останавливаться преждевременно мужчина не собирался. Ощутив в голове мысль, что надо прекратить, он отмёл её – рано. Теру просил продолжать до насыщения. По мере приближения к нему тело в руках Камиджо стало дрожать. Сперва еле заметно, а потом всё сильнее и сильнее. Наконец, ощутив, что больше брать не нужно, мужчина отстранился – и услышал шумный вздох. Теру потряс головой, дрожь его тела понемногу начала успокаиваться. На месте укуса появилось блеклое сияние.       – Как ты? – спросил Камиджо, положив руки на плечи парня.       – Я... – его голос дрогнул. – В порядке, – уже увереннее, – думаю. Мне важен результат.       – Я насытился.       – Ещё, получил информацию. Ты так много расходуешь энергии, хотя не используешь ничего из своих способностей и просто живёшь, но силы буквально тают.       – Ты думаешь об этом? – спросил Камиджо.       – Да. Ты высосал из меня многое, чтобы покрыть обычный день... С этим что-то не так.       Теру был бледен, отметил про себя Камиджо, когда парень сел боком к нему. Это говорит о том, что процедура прошла не совсем хорошо для него. Но Теру выглядел глубоко задумчивым, он явно вцепился в догадку и пытался докопаться до истины. Камиджо лишь пожелал ему удачи. По-хорошему, следовало бы помочь парню, ведь никто не знает твой собственный организм лучше тебя самого, но у Камиджо не было идей на этот счёт. Он даже и не замечал этого, если подобное было с ним все годы до этого.       – Теру. Пора ложиться спать, – сказал Камиджо, положив руку на плечо парню. – Ты ведь не думаешь просидеть всё время, думая?       Теру поднял на него слегка непонимающий взгляд, а затем кивнул. Он ведь сам настоял на том, чтобы трапеза была проведена перед самым сном, когда уже всё подготовлено. Камиджо снисходительно улыбнулся и потрепал парня по волосам, а затем, недолго думая, потянул вниз – всё это время они сидели на кровати. Той самой, где Камиджо ночевал вместе с трупом ранее. Здесь и правда всё убрали, поэтому у Теру остались лишь неприятные воспоминания о том дне. Мужчина забрался под одеяло, наблюдая, как его спутник повторяет его действия, и лёг на спину, упираясь взглядом в потолок. Теру лёг на бок, отвернувшись от него.       – Пора спать, Теру, – повторил Камиджо.       Он повернулся и обнял парня со спины, притягивая к себе, отчего тот охнул.       – Я же сплю, – сказал он.       – Ты? Нет. Ты думаешь. И очень много.       – Я не могу иначе, Камиджо. Эта идея, она...       Мужчина поднялся, нависая над Теру. Тот посмотрел в его глаза, и не смог отвести взгляда. Чуть переместившись и удерживая равновесие одной рукой, Камиджо потянулся второй вниз, под одеяло. Руку перехватили – Теру спешно покраснел и отвёл взгляд.       – Не стоит, – пробормотал он.       Камиджо не стал настаивать, чувствуя, как парень вытаскивает его руку из-под одеяла наверх. Пускай, Теру ведь не кукла для утех. С некоторых пор Камиджо не принуждает к близости насильно – лишь подстраивает всё так, чтобы сам Теру сделал шаг навстречу. Когда хочется.       – Не думай. Оставь эти мысли ненадолго. Отдохни. Тебе досталось сегодня.       Камиджо говорил медленно, размеренно, чтобы успокоить. Теру расслабляется от его слов, а затем сам тянется руками к Камиджо, намекая ему лечь. Мужчина ложится, прижимаясь грудью к чужой спине, и долго выдыхает, чтобы потом втянуть едва уловимый запах партнёра.       – Ты так упрям бываешь, – сказал Камиджо с лёгкой улыбкой. – Спеть тебе, чтобы заснул?       – Давай, – бубнит Теру себе под нос.       Мужчина начинает. Конечно, это не совсем пение, скорее тихое шептание слов, но большего сейчас ему не хотелось. Лишь «мурлыкать» вот так. Теру это мало заботило: через некоторое время Камиджо услышал, что дыхание парня успокоилось полностью. Он заснул, и достаточно быстро. Мужчина закрыл глаза, всё ещё держа Теру в своих руках – и на всё время сна.