***
— Убирайся! — раздражённо буркнул Герберт, искоса посмотрев на молодого парня, растерянно глядевшего на него с края большой кровати. — Что? — пролепетал парнишка. Он, должно быть, потерян и испуган. Всё случилось так внезапно для привыкшего к размеренной деревенской жизни обычного человека. Герберт забрал его, вырвал из привычного окружения, обратил, а теперь стремится выгнать как можно скорее. На секунду в молодом вампире шевельнулась жалость. Однако стоило взглянуть в глаза мальчишки, как в нём мигом поднялось былое раздражение. — Я не ясно выразился? Прочь из моего дома, — парнишка, наконец, сполз с кровати. Герберт, стоявший в одних штанах посреди комнаты, посмотрел на него с презрением. Лёгким движением руки подняв рубашку с пола и накинув её на плечи, вампир бросил взгляд на незашторенное окно. Увидев алое зарево, Герберт раздражённо двинулся на не очень расторопного парнишку, в данный момент пытавшегося натянуть штаны. — Как же ты медленно одеваешься! У меня совсем не осталось времени, — виконт, разъярённо вздохнув, вырвал одежду из рук испуганного мальчишки и одним слитным движением швырнул её в окно. — Чтобы через пять минут и духу твоего здесь не было, — бросил Герберт, удаляясь из комнаты. Спустя три минуты растерянного паренька в замке уже не было. Страшен виконт в гневе, очень страшен.***
— Четвёртый за неделю. Сколько это будет продолжаться, Герберт? Ты уже во всех соседних деревнях отметился. Сколько молодых людей стало вампирами за этот месяц? — несмотря на то, что часы уже пробили полночь, оба фон Кролока всё ещё находились в склепе. В данный момент старший носитель данной фамилии мерил шагами не то чтобы большое помещение, напряжённо уставившись на носки собственных туфель. — Герберт, ты меня слушаешь? — граф остановился, взглянув на сына, комфортно разместившегося в саркофаге. — Оставь меня в покое, отец, — донеслось оттуда сердитое бурчание. — Ты же наследник великой семьи. Сколько ты ещё будешь меня позорить? И ладно бы твои увлечения были хоть сколько-нибудь контролируемые. Так нет же! Кого я воспитал? — граф едва различимо вздохнул. — Не лезь в мои дела! Глаза графа полыхнули алым светом, что свидетельствовало о крайней степени ярости. — Ты — мой сын, и твои кхм… «дела» касаются меня напрямую. Подобные вольности непозволительны для высшего вампира. В данный момент виконт меньше всего походил на отпрыска благородной фамилии. Вот уже вторые сутки Герберт не покидал склеп. Ранее светлые волосы спутались в один большой колтун, теперь представляя собой бледно-серый комок. Рубашка, на которой отсутствовало пару пуговиц, была расстёгнута. Из-под пыльных штанов торчали голые ноги. Обувь же разместилась где-то в уголке гроба. На лице молодого вампира застыло скучающее выражение, очевидно, его никак не трогал собственный внешний вид. — Разве я таким тебя воспитывал? Да я столько сил в тебя, непутёвого, вложил. Для чего? Чтобы ты позорил моё имя? — в голосе графа отчётливо слышалось раздражение. -О, да. Я перед тобой в необъятном долгу, — Герберт закатил глаза. — Сарказм здесь неуместен. Да, ты действительно передо мной в долгу. Я дал тебе имя, воспитание и полную свободу действий. И как ты ей воспользовался? — граф сделал паузу, безуспешно пытаясь взять эмоции под контроль — Что с тобой случилось, сын мой? Почему всё твоё существование свелось к чередованию распутства с лежанием пластом на одном месте? — к концу монолога в голосе фон Кролока — старшего появились рычащие нотки. Это осталось единственным свидетельством его неуравновешенного состояния. Внешне граф выглядел спокойным. Вампир подошёл к гробу. — Что произошло, Герберт? — граф сделал попытку заглянуть в глаза сына, однако тот усиленно отводил взгляд. — Я не знаю! — повисшую тишину прервал тихий голос виконта. — Что? — Я не знаю! — Герберт вскочил и, спрыгнув на пол, двинулся в сторону отца — Что ты хочешь от меня услышать? Если тебе нужна конкретная причина, у меня её нет. Мне просто всё надоело. Надоел этот бесов замок, надоели эти пугливые людишки, надоела эта постылая нежизнь. Граф фон Кролок удивлённо посмотрел на сына. Сейчас он показался ему особенно прекрасным, даже почти живым. В совершенно расхристанном виде, босиком и особенно с этим эмоциональным выражением лица, обрамлённого торчащими во все стороны волосами, с этими аккуратными клыками, кончики которых искушающее выглядывали из-под верхней губы, Герберт неожиданно поверг графа в полную растерянность. Впервые за весь его долгий век фон Кролока — старшего раздирало на части столь оглушительное желание, с коим он совершенно не мог совладать. Это смятение не укрылось от Герберта. Оно повергло его в глубочайший шок. Никогда он не видел отца растерянным. Зрелище было до того необычным, что молодой вампир неожиданно успокоился и задумчиво посмотрел на отца. — Что? Неужели ты ни разу с этим не сталкивался? Разве это не закономерный итог познания вечности? — виконт пытливо посмотрел на отца. — Сталкивался и не раз, — граф отвёл глаза, отвлечённо рассматривая паутину в углу склепа. — И как? Как ты справился? — Герберт пытливо уставился на отца, за краткостью ответов которого наверняка стояло что-то важное. — У меня было для чего существовать. Я — глава великого рода. За мною стояли и стоят множество вампиров. Я просто не мог позволить себе проявить слабость. — Не мог позволить, да? — губы виконта тронула ироническая улыбка — А откуда тогда пошли слухи о коварных вампирах — соблазнителях, обрекающих на гибель множество молодых людей. Граф наклонил голову, и из-за скудного освещения рассмотреть выражение его лица стало совершенно невозможно. — Да, в судьбе были и подобные эпизоды. Но я не хочу, чтобы ты повторял мои ошибки. Мой путь не был гладок, он был полон лишений и боли. Я не хотел бы подобной участи для своего единственного сына, — голос графа гулко отзывался в пустоте склепа, создавая напряжённую атмосферу. Что-то перевернулось внутри молодого вампира. Он не ожидал от обычно хладнокровного отца подобной эмоциональности, однако ещё больше его удивил собственный отклик. От знания, что он кому-то дорог стало легче. Там, где царили бесконечный мрак и апатия, появилось что-то тёплое. Благодарность или… может, давно потерянная искра счастья. Осознание того, что отец — единственное во всём мире существо, искренне беспокоящееся о его судьбе, было настолько ошеломляющим, что чуть не сбило Герберта с ног. Виконт поднял взгляд на старшего фон Кролока. В этот момент сильного эмоционального безумия граф показался Герберту единственным ориентиром. На чёрных как смоль волосах отца играли таинственные блики, черты лица, ввиду скудного освещения, были частично размыты, и казалось, что в каждой черточке аристократического лица пряталась тьма. В противовес своему сыну граф выглядел опрятно. Не было ни одной лишней складочки, ни одного пятнышка, вязь тёмного узора загадочно поблёскивала, и только лёгкий сквозняк слегка ерошил волосы да покачивал полы обитого красным бархатом плаща. Мурашки пробежались по телу Герберта. Почему эта картина пробудила в нём такие странные эмоции? Неожиданно виконту вспомнилось, сколько молодых мужчин прошло через его руки. Скольких он брал, ничего не отдавая взамен? Не счесть. Внезапная мысль пронзила сознание Герберта. Ему впервые захотелось не взять, а подарить. Молчание затягивалось. Отец и сын просто стояли и смотрели друг на друга. В душе Герберта, сильно потрёпанной и практически истлевшей, зрела мрачная решимость. Он уверенным шагом двинулся на отца, сверкая бликами глаз, в которых застыл безмолвный вопрос. Тот ответил ему напряженным взглядом. — Papa, у тебя такой богатый опыт. В твоём арсенале явно имеется пару приёмчиков по борьбе со скукой, — в голосе Герберта слышались нотки игривости, столь давно не звучавшие из его уст. Глаза фон Кролока-старшего удивлённо расширились. Виконт, даже не подошедши, а буквально проскользивши к отцу, положил руки на покрытые плащом плечи, чуть пошевелив довольно длинными ноготками, и впился в напряжённые мускулы, клыком прикусив губу. — Что ты делаешь? — по телу графа пробежала дрожь. — Ищу собственные способы борьбы со скукой, — Герберт потянулся к губам графа, слёгка облизнув нижнюю губу. Глаза графа затуманились, и он слегка подался вперёд, смотря прямо в сияющие лукавством глаза. — Papa, я… — речь Герберта прервал отчётливо слышимый скрип. Дверь распахнулась, и на пороге показался Куколь, сжимавший в руках довольно внушительную метлу, и тихо что-то пробурчал. Граф отстранился и, на секунду замерев, развернулся. — Пойдём. Из-за того, что ты не покидал склеп двое суток, у Куколя не было возможности убраться. И тебе стоит привести себя в порядок — кинул он через плечо, ретировавшись. Неудовлетворённо вздохнув, Герберт последовал к себе в покои.***
Граф, удобно разместившись в кресле у камина, размышлял. Влечение оказалось слишком сильно. Он только что прошёлся по лезвию ножа, и вряд ли у него хватит сил скрыть непрошенные чувства в следующий раз. Тяжёлый вздох облетел покои графа фон Кролока и затерялся в тихом потрескивании поленьев. Освещение было минимальным. Все канделябры одиноко темнели по углам, и только благодаря зажжённому камину и свету луны можно было разглядеть очертания предметов в роскошных покоях графа. Центральной их частью являлась огромная кровать, способная вместить не меньше пяти человек. Она сразу приковывала внимание всех сюда входящих, загадочно поблёскивая чёрным атласом. Рядом с постелью стояла тумбочка, таящая в своих ящиках множество сюрпризов. Левее кровати расположился шкаф, вмещавший в себя все графские одеяния, которых на самом деле было не так много, как можно было подумать. Дверцы изящного гардероба были украшены затейливой резьбой, содержащей множество мелких деталей, каждая из которых буквально кричала о необычайном таланте автора. Справа же от постели стояло большое кресло, столь удобное для размышлений у живого огня. Граф очень любил проводить в нём время, предаваясь раздумьям и рассматривая стены, украшенные картинами самых разных эпох. Относящиеся к разным периодам, они довольно гармонично сочетались как друг с другом, так и с интерьером комнаты. Часть места занимал стол, использовавшийся для особо важной документации. Он стоял аккурат напротив окна, обрамляемого бордовыми портьерами, создавая довольно мрачную атмосферу. Сквозь оконное стекло ярко светила полная луна, озаряя своим сиянием комнату, создавая на предметах затейливые блики. За окном же искрились звёзды, вместе с луной освещавшие осенний пейзаж. В ночное время он не казался таким тоскливым. Тени, удачно ложившиеся на рельеф, скрывали все его осенние недостатки, открывая взгляду всю его изящную красоту. Граф задумчиво обвёл взглядом комнату. Глубоко погружённый в себя, он невольно остановил взгляд на кровати. Как же мучительно. Дикое желание захватило его. Перед глазами замелькали картинки неприличного содержания. А это ведь его сын. Чувства бурлили в графе как никогда прежде. Ему следует охладиться. Он порывисто поднялся и подошёл к выходу из покоев, собираясь прогуляться. Однако внезапно распахнувшаяся дверь явила перед почерневшими очами графа ночного гостя. — Что-то случилось, Герберт? — быстро овладев собой, вампир склонил голову в приветствии. Сын уже успел переодеться и теперь выглядел в соответствии со своим статусом и одновременно так по-домашнему. Так получилось из-за того, что молодой вампир изменил своим привычкам, не надел камзол и сейчас красовался перед ним в рубашке. — Решил навестить тебя, papa, — Герберт спрятал лукавую улыбку, наклонив голову в ответ. — Мы же недавно виделись? Ты что-то уже успел натворить за это время? — граф пытливо посмотрел на сына, прищурив глаза. —Нет, papa. Я просто соскучился, — виконт подался вперёд, вынуждая его подвинуться, вошёл в комнату и присел на кровать. — Ты ведёшь себя очень подозрительно, — граф сглотнул. Вид не парадно одетого Герберта на фоне кровати заставил фон Кролока-старшего вновь почувствовать признаки надвигающегося желания. — Я хотел сказать, — Герберт на секунду запнулся, однако, собравшись, уверенно продолжил, — хотел сказать, что действительно многим тебе обязан. И ты не думай, что во мне не осталось и толики благодарности. Я за эти годы задолжал тебе немного и… — К чему ты клонишь? — граф подошёл к сыну, пытливо заглядывая в его глаза, так притягивающие взор странным блеском. —Ты многому меня научил, papa, — Герберт встал, оказавшись запертым между кроватью и своим отцом. На губах его заиграла удовлетворённая улыбка. — Я многое понял — виконт стремительно сократил расстояние между их лицами и прошептал, наклонившись аккурат к устам фон Кролока-старшего, — Долги надо отдавать. Граф замер. Герберт не преминул этим воспользоваться, наконец, добравшись до раскрывшихся в удивлении губ. Виконт вцепился в покрытые камзолом плечи в поисках опоры и слегка прикусил отцовскую губу, слизнув выступившую капельку крови. Ответ последовал незамедлительно. Граф, одним слитым движением прижав к себе сына, впился в его губы, заставив того глухо застонать. Мгновения растянулись в маленькую вечность. Герберт первый приступил к решительным действиям, став расстёгивать пуговички на графском камзоле. Тот поддержал инициативу, потянувшись к рубашке сына, и, не утруждая себя расстёгиванием, просто порвал её, вызывая дождь из блестящих кругляшков. — Какой ты темпераментный, papa. А ведь она была последней, — прервав поцелуй, произнёс Герберт. — Она тебе в ближайшее время не понадобится, — улыбнулся граф, скидывая рубашку, точнее то, что от неё осталось, с плеч сына и проводя ноготками по голой коже. Герберт задрожал. Сделав над собой усилие, он таки смог справиться с неподатливыми пуговицами. Обнаружив под камзолом рубашку, Герберт разочарованно вздохнул. — Papa, почему на тебе столько одежды? — Помочь? — не дожидаясь ответа граф начал расстегивать свою рубашку. — А с моей ты так сделать не мог? — возмущённо простонал Герберт. Замахнувшись, он резким движением разделил рубашку на две части. Пол окропили пуговички уже другого оттенка. — Теперь мы квиты, — с довольной улыбкой Герберт провёл по голой груди графа, спустился до его штанов, накрыв ладонью ощутимо выпирающий бугор. — Так и знал, что ты это сделаешь — граф рвано выдохнул, вновь захватывая виконтовы губы, быстро избавив и себя, и Герберта от плена оставшейся одежды. Виконт, перемещая руки на графскую грудь, потянул его на кровать. Тот, быстро осознав намёк, распластал Герберта на кровати, придавив его собой. Поцеловав ямку на шее, граф жарко зашептал Герберту в ухо: — То, что мы собираемся делать, не совсем правильно — С каких пор вампиров волнует «правильность»? — руки Герберта свободно гуляли по отцовской спине, слегка царапая кожу, — Если бы я этого не хотел, меня бы здесь не было. В глазах графа заискрились звёзды. Вместо ответа фон Кролок-старший начал целовать его шею, задевая чувствительные точки. Комнату огласил протяжный стон. Руки Герберта замерли, его немалые ноготки впились в графскую спину, заставляя того охнуть. — Поаккуратнее, — он схватил одну из подушек, лежавших в изголовье, и разместил её под поясницей Герберта, слегка приподняв его. Проделав это, он ловким движением достал из тумбочки банку смазки и, почувствовав на себе вопросительный взгляд, сказал: — Не хочу, чтобы тебе было больно, — граф погладил возбуждённый орган сына, вызвав у того новый стон, — Не волнуйся, я буду нежен. — Ты уверен, что с такими когтями сможешь? — игриво улыбнулся Герберт, плавным движением перемещая руки со спины на живот отца, скользя всё ниже и ниже. — Уверен, что если продолжишь, всё кончится гораздо быстрее, чем я планировал, — простонал графа, переместив руки Герберта к себе на грудь. Фон Кролок-старший, чуть перераспределив свой вес, ввёл хорошо смазанный палец в задний проход сына, аккуратно расширяя нежные стенки. По телу Герберта прошла дрожь. Он широко развёл ноги, облегчая графу задачу. Тот же начал плавные движения, стараясь отвоевать больше пространства. — Ммм, — голова Герберта заметалась по подушке, — Осторожнее! Граф, хмыкнув, положил свободную руку на жаждущий прикосновений орган сына, начиная водить по нему вверх-вниз, при этом не прекращая движения другой рукой. — Так лучше? — П-пожалуй, — Герберт, оставив отцовскую грудь, впился в ткань покрывала, сминая его, — Продолжай. И граф продолжил постепенно увеличивать темп, периодически добавляя пальцы, последовательно, один за другим, не прекращая скольжения по возбужденному органу виконта. Тишину нарушали только тихие стоны Герберта и тяжёлое дыхание его отца. Спустя некоторое время тело виконта выгнулось, из его горла раздался хрип, и он кончил, обессилено рухнув на кровать. — Теперь моя очередь, — несколько погодя, усмехнулся старший фон Кролок, устраиваясь между разведённых ног довольно прищурившегося Герберта. Приподнявшись, граф плавно вошёл в него, протяжно застонав, и начал движение. С каждым новым толчком он входил всё глубже и глубже, вызывая обоюдные стоны. Вскоре ему в живот упёрлось наглядное подтверждение вновь проснувшегося желания сына. Герберт, извернувшись, притянул к себе отца, завладевая его губами. Их языки вступили в яростное противостояние, выплёскивая всю давно копившуюся страсть. Руки виконта оживлённо путешествовали по отцовскому телу. Напряжение нарастало, и вскоре граф кончил, увлекая сына за собой. Практически синхронные стоны огласили покои. Граф опустился на Герберта, придавив его своим весом. Лица вампиров находились прямо напротив друг друга. Время замедлило свой ход. Никому их них не хотелось разрывать зрительный контакт. Наконец, граф поднялся, озорно посмотрев на сына. — Ну что, продолжим? —Уже? — глаза Герберта заиграли таинственным блеском. — У нас не так много времени, — произнёс граф, потянувшись к его губам. Отец и сын не могли оторваться друг от друга, пока за окном не забрезжил рассвет. Лишь тогда они покинули комнату, удалившись в склеп. Ну, а что происходило в склепе, это, как говорится, уже другая история.