Безумие

Pov. Алиса

Хмурый Питер. Серый. Монотонный. Холодный. Неприветливый. Изрезанное переплетами проводов небо тяжелеет — вот-вот обрушится ливнем на асфальт. Ветер разгоняется все быстрее, сгоняет тучи, путает волосы. Бьет прямо в лицо. В этом нет эстетики, нет романтики. Книги врут. Раз за разом набираю один и тот же номер в надежде услышать голос отца, а не тошнотворный автоответчик, но, видимо, он забыл, что его «любимую» старшую дочь нужно забрать с вокзала. Да уж, начало новой жизни впечатляет. А сейчас могла бы быть в Лондоне, подавать документы в один из престижнейших ВУЗов страны, но нет, решила поступать на актерское в институт кино и театра. Хотела с отцом отношения наладить, только зря — как не нужна была ему семнадцать лет назад, так и сейчас, видимо, он не очень-то рад моему приезду. Настроение окончательно испорчено. Что может быть хуже, чем застрять в незнакомом городе совершенно одной и не знать, куда пойти? Хотя… кажется, я уверенно пробиваю дно. Вот оно — питерское гостеприимство. Какой-то парень с силой отталкивает меня в сторону, хватает сумку и скрывается в толпе людей, которым ни до чего нет дела. Я, не в силах удержать равновесие, падаю на асфальт. Рваные джинсы испачканы кровью, струящейся из расцарапанных колен, телефон — вдребезги, денег нет. Я даже зареветь не могу. Выдыхаю, поднимаюсь и, едва передвигая ватные ноги, просто иду — не важно, куда — прямо. Небо затягивает все сильнее, первые холодные капли дождя падают на землю. В городе зажигаются первые фонари — вечереет. Я безумно устала, хочу есть и спать. Дохожу до остановки, падаю на лавку, а дождь пускается все сильнее. Холодно. Одежда промокла насквозь. Ноги немеют, руки дрожат. Еле заставляю себя подняться и идти искать более теплое укрытие. Делаю шаг на проезжую часть и замираю от ужаса. Из-за угла вылетает машина. Глухой звук удара, боль, и я проваливаюсь в бездну сознания. — Чувак, не паранойся, ты ее еле зацепил, — откуда-то издалека доносится хриплый голос. — Тем более, мы не знаем, может, она под кайфом или пьяная. Ты вообще видел ее? Такое чувство, что до нас ее еще пара машин сбить успели. Оклемается. Я пытаюсь подняться, но боль волной разливается по всему телу. Я почти не чувствую ног, меня накрывает паника. Пытаюсь вспомнить, что произошло, но события всплывают в памяти отрывками. Слишком короткими, размытыми, неясными. В какой-то миг мое внимание переключается на обстановку вокруг. Белая комната с черными акцентами, небольшая, почти пустая — из мебели здесь только кровать и шкаф — но очень светлая. Огромное окно полуприкрытое жалюзями. Черт возьми, где я? — Уверен? Ладно, — голос становится громче, ближе, — если что, звони, — захлопывается дверь, нависает гробовая тишина, но меня это пугает еще больше. Я почти перестаю дышать. Со страхом смотрю на дверь в тот момент, когда она приоткрывается. — Спишь? , — в комнату входит взрослый мужчина. В его голосе сожаление, страх, любопытство. — Нет, — я с трудом приподнимаюсь на локтях, чтобы рассмотреть его, и теряю дар речи. Он понимает, что я узнала его, губы расплываются в едва заметной улыбке. Взгляд его мягкий, заинтересованный. Меня накрывает волнение. Только сейчас понимаю, что на мне непонятная черная футболка, пропитанная запахом мужских духов, и больше ничего. Я обратно падаю на спину и стону от боли. — Я рад, что ты жива, — мужчина подходит ближе, и меня почему-то это пугает. Понимаю, как меняюсь в лице, но ничего не могу сделать. Совсем ничего. — Лучше бы сдохла, — ком подкатывает к горлу, слезы наворачиваются сами собой, я почти задыхаюсь. Это чертово чувство беспомощности душит. Захлебываюсь в истерике. — Твою ж мать, ты чего?! , — его явно пугает эта картина, он кидается ко мне, приподнимает, легкими пощечинами пытается привести в чувства, но все зря. Я только с силой впиваюсь в его руки своими посиневшими пальцами и продолжаю реветь. Я не знаю, сколько прошло времени, сколько мы просидели вот так, пока у меня совсем не осталось сил плакать. Только сейчас понимаю, что сжимаю руки его до боли. Резко отпускаю, отстраняюсь. На его запястьях остаются фиолетовые следы от моих пальцев. Мне становится ужасно стыдно. — Простите. Простите, пожалуйста, я не хотела, черт, — тараторю без остановки, касаюсь его запястья, аккуратно поглаживаю, снова отстраняюсь. — Простите. — Только не вздумай снова начать рыдать, все нормально, — успокаивает меня, старается не показывать, насколько больно. — Расскажи лучше, что у тебя болит, сейчас придумаем, как тебе помочь. — Абсолютно все болит. Ноги, спина, руки немеют. И я почти ничего не помню. Что произошло, как я тут оказалась? И вообще, где мы? Какое-то время он молчит. Смотрит мне прямо в глаза, не моргает даже. Мне не по себе, то ли от страха, то ли просто тошнит. Просто тошнит. В мгновение вчерашние блинчики с джемом, которыми я позавтракала еще в поезде, оказываются на полу у кровати, и это полный провал. Вытирая рот тыльной сторой ладони, клянусь ему, что все уберу, но он просто отводит меня в ванную и обещает вызвать клининговую службу. Безумно стыдно. Я толком даже стоять не могу самостоятельно. — Тебе нужна помощь? , — я отрицательно киваю в ответ еще до того, как он проговорит вопрос, но оперевшись о стену, едва не падаю. — Тебе нужна помощь, — повторяет он утвердительно и, подхватив меня на руки, несет в ванную. Ванная совсем крошечная, но уютная, в таких же черно-белых тонах. На стиральной машинке лежат мои вещи. Их искровавленный вид пугает меня, и я утыкаюсь носом в мужское плече. Он аккуратно опускает меня в холодную ванную и включает воду. Когда теплая вода касается моего тела, по спине бегут мурашки. Мужчина снимает с меня футболку, я остаюсь абсолютно голая, и меня снова накрывает паника. Почти дрожу, поджимаю колени, сворачиваюсь калачиком. — Не бойся, я не извращенец, правда, — он опускает глаза в пол и едва заметно ухмыляется, — ну разве что иногда. Не бойся, — он снова поднимает взгляд на меня. Берет мочалку, гель для душа, пахнущий шоколадом, опускается на колени у самой ванны и аккуратно растирает мою усыпанную синяками кожу. — Меня Алиса зовут, — произношу почти шепотом, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Мирон, — чувствуется какая-то неловкость. — Я знаю, правда, привычнее Оксимирон. — Тогда можно просто Окси, — улыбаюсь. Смотрю ему прямо в глаза. Стесняюсь, чувствую, как заливаюсь краской. Снова мурашки по коже. Приятно. Могла ли я подумать когда-то, что вот так вот встречусь со своим кумиром? Такого даже в мечтах не было. — Не возбуждайся, — шепчет прямо на ухо, и какая-то теплая волна разливается внизу живота. — Тебе, кстати сколько лет? — Почти восемнадцать, — упираюсь взглядом в воду, улыбаюсь. — Почти? , — краем глаза замечаю ужас в его лице. — Будет через месяц. — Черт, если кто-то узнает, меня посадят. — Не узнает никто, — поворачиваю голову к нему, и наши губы оказываются слишком близко друг к другу, как в фильмах, за мгновение до поцелуя. Отстраняюсь. Смущаюсь. Он берет полотенце, огромное мягкое полотенце, укутывает меня, подхватывает на руки, несет в комнату. Аккуратно опускает на смятую простынь, отходит к шкафу, что-то ищет там. — Ты попала под колеса моей машины, правда, выглядела так, будто не только моей. Вышла на проезжую часть там, где нет перехода, сразу за поворотом. Я едва успел затормозить, чтоб не протащить тебя на капоте пару метров. Только слегка зацепил. Потом забрал домой — побоялся вызывать скорую. — И я все время пробыла без сознания? Вас не смутило это? — Нет, ты просыпалась пару раз за ночь, просила воды, бредила, — я начинаю вспоминать, почему у меня так сильно болит голова, почему колени и ладошки исцарапаны, почему пальцы посиневшие. — Не переживай, все раны я обработал, а сейчас отвезу тебя к врачу. Похоже, у тебя сотрясение, — и мне снова становится стыдно. Мирон достает толстовку и спортивные штаны: — Послушай, я знаю, что это не самый лучший вариант, но твоя одежда выглядит куда более убого. Предлагаю надеть это, а после больницы купим тебе что-то. — Почему вы так заботитесь обо мне? — Чувство вины, — он отвечает как-то резко, и мне становится стыдно за свой вопрос. — Мне, правда, очень жаль, что так вышло. — Это не самый худший исход. Не сбили бы вы меня, я бы ночевала на улице, ну максимум — на вокзале. Без документов, денег, вещей и телефона. В совершенно чужом городе, — с трудом натягиваю кофту. — Эм, простите, а где мое белье? , — заливаюсь краской. — В куче с остальными вещами. Купим лучше новое, — он тараторит, не отрываясь от телефона. — Погоди, ты приезжая? — Да, меня отец должен был забрать на вокзале, но я так и не дозвонилась до него. Потом меня ограбили, я разбила телефон и просто пошла, куда глаза глядели. — Ты не знаешь, где живет твой отец? , — этот вопрос заводит меня в тупик, молчу. — Ладно, разберемся. Ты готова? Нас уже ждут в больнице. — Да, — не успеваю ответить, как он берет меня на руки и выносит из квартиры. Доктор — пожилой приветливый мужчина — поставил простой диагноз: истощение. Советы по лечению — хорошее питание и здоровый сон. К счастью, мои приключения закончились только парой ушибов. Оказывается, кости мои куда крепче, чем нервная система. — Предлагаю поехать за вещами, а потом поесть где-то, потому что я тоже ужасно голодный. Он не ждет моего ответа, заводит машину и везет в торговый центр. Неловкая тишина. Я бы хотела задать ему кучу вопросов, но не решаюсь. В любой другой ситуации я бы не отстала от него, но не сейчас. Свалилась с кучей своих проблем на его голову. Какие там вопросы. — Ты боишься меня? , — он будто читает мысли. — Нет, просто… мне стыдно перед вами. К тому же, я не знаю, как себя вести со звездой. — Звездой? , — он недовольно хмыкает. — Послушай, во-первых, давай на ты, а во-вторых, я обычный человек, и я бы не был, как ты говоришь, звездой, если бы мне не нравилось то, чем я занимаюсь. — Может, не такой и обычный, как думаешь. — Можешь идти? , — он не обращает внимания на мои слова. — Придется, — улыбаюсь, — не хочу, чтобы потом о тебе ходили слухи. — Не страшно. Ну так что? — Да нет, я сама. — Окей, в твоем распоряжении весь торговый центр и моя кредитка, ну, а я на подхвате. Мне очень неловко, но он настаивает. Доводит меня до магазина нижнего белья и скрывается за углом, попросив выбрать все нужное и дождаться его у кассы. Я покорно киваю, улыбаюсь и вхожу в магазин. Девушка-консультант смотрит на меня с подозрением и брезгливостью. Да уж, по моему наряду не скажешь, что я в состоянии хоть что-то себе здесь позволить. Но тут я не робею, уверенно беру белый комплект белья и направляюсь в примерочную. Двигаться все еще тяжело. С трудом мне удается примерять его. Когда я уверена, что комплект подходит, зову девушку, чтобы та срезала бирку — Простите, но… что с вами?, — девушка все же решается задать вопрос, который ее так волнует. — Ерунда, вчера на вокзале меня ограбили, но уже все хорошо, — она смущенно улыбается и выходит. На кассе меня встречает Мирон, в его руках большой фирменный пакет этого бутика, и я не понимаю, что происходит. — Я не брала все это, — смущенно бубню почти себе под нос. — Я знаю, просто меня удивил твой выбор. Я мог оплатить все, что угодно в этом магазине, а ты выбрала один самый обычный комплект. — Потому что мне не нужно все, что угодно, мне достаточно самого необходимого, — я замечаю, какими ошеломленными глазами на нас смотрит продавщица. Ну конечно, она его узнала. Представляю, как сейчас проклинает меня. — Слушай, — он берет меня меня за локоть и отводит в сторону, — ты не закатала истерику и не побежала в полицию, когда узнала, что произошло. Это меньшее, что я могу сделать. — Я не побежала, потому что просто не в состоянии, — пускаю в ответ легкий смешок. — Все равно, я хочу, чтобы ты забрала это. И вот еще что, — он достает из пакета небольшую коробку, — это, конечно, не последний айфон, но вполне приличный, думаю, тебе понравится. — Что?! , — я открываю рот от удивления. — Ну нет, это уже слишком. — Не обсуждается, — Мирон забавно хмурится, пытается скорчить строгое выражение лица. — Как только у меня будет возможность, я верну тебе деньги. — Договорились. Кстати, по поводу возможности, скажи мне, как зовут твоего отца. Попробуем найти его. — Михаил Румянцев. — Погоди-ка, президент страховой фирмы «Гарант плюс»? , — его глаза расширяются от удивления. — Я не знаю, как называется его фирма, но, вроде, да. — Окей, я знаю, где это. В этой фирме я страховал свою тачку и квартиру, так что сейчас купим тебе вещи, пообедаем, и я отвезу тебя к нему в офис. После черной полосы наступает белая, даже яркая, разноцветная. Уже и Питер не кажется таким угрюмым, несмотря на то, что небо все еще затянуто серыми облаками, и время от времени срываются мелкие дожди. У Мирона железная выдержка. Я собиралась купить самые обычные джинсы и толстовку, но он заставил меня перемерять кучу платьев, юбок, блузок и туфель. — Мне нравится, — я останавливаюсь на светлых джинсах с бусинками, красном свитшоте и белых кроссовках. — Я бы предпочел юбку и чулки, — его недвусмысленно намекающая улыбка меня немного пугает. — Ладно, шучу, — он понимает, что такие шутки мне совсем не по душе, — точно не хочешь взять еще что-то. — Точно. В клубе напротив торгового центра неплохое меню и очень уютная вип-комната. Мирон очень общительный, заботливый. Теперь он не кажется отрешенным от мира, грубым и закрытым. Он не такой, каким предстает перед камерами. Не такой, каким я представляла себе его. Время пролетает быстро. На часах почти пять, а до офиса моего отца ехать почти через полгорода. Мне не хочется, чтобы день заканчивался. Я знаю, что такое больше никогда не повторится, и стараюсь насладиться каждой секундой, запомнить каждый миг. Мне не хочется спешить туда, где, уверена, меня никто не встретит с распростертыми объятиями. — Спасибо, — выдыхаю тихо, когда он приглушает музыку. — За то, что не бросил вчера, приютил, за вещи и телефон. Правда, ты не представляешь, как я тебе благодарна. Ты выскочил из-за угла, будто тебя мне послал сам ангел-хранитель. Ты на самом деле необычный человек. И лучше, чем хочешь казаться перед прессой. Я рада, что узнала о тебе много интересного. — Да уж, и совсем ничего не рассказала о себе, — он в упор смотрит на меня, будто пытается разгадать загадку. — Из интересного только имя, — смеюсь в ответ и выхожу из машины. — Уверена, что дойдешь сама? — Да. Тем более, благодаря твоему звонку, отец уже ждет меня. — Ладно, — он делает шаг мне навстречу, но резко тормозит. — Не поверишь, но это был лучший день в моей жизни за последний год. Спасибо, что выскочила на дорогу.