Pov. Алиса
Яркие солнечные лучи бьют в окно. Погода ясная, теплая. Только легкий свежий ветерок гуляет по комнате, нежно лаская мою кожу. Необычно теплое утро за последнюю неделю. Слишком прекрасно для Питера. Лучше и быть не может для моего дня рождения. Прошло полгода. Многое изменилось в моей жизни. Я ношу блузки с длинными шифоновыми рукавами и волосы укладываю наперед, стараясь скрывать шрамы на самых видных местах. Я решилась дать второй шанс Питеру, окончательно приняв тот факт, что одна в Киеве я совсем не справлюсь со своим психическим состоянием. Да, я действительно больна, но одними таблетками не спастись. Здесь же у меня есть поддержка и хороший психолог. И хоть я все еще начинаю день с антидепрессантов, а заканчиваю — снотворным, но больше не бьюсь в истериках и не впадаю в ступор. Меня перестали мучить панические атаки. Я могу спокойно дышать, жить и строить свои отношения с окружающим миром. А еще я вернулась в Оксишоп. Теперь здесь все по-другому: большая команда, веселая и дружная. А мы с Кирой — два главных генератора идей. Отлично сработались. И сдружились. Она стала мне самой близкой и родной подругой. Да, уезжая из Киева, я оборвала все связи с прошлым: продала квартиру и вычеркнула из жизни двух самых близких мне людей. Было больно, ужасно больно, но они не захотели понять меня и принять мое решение. Ни Яна, ни тетя Оля не поддержали мой переезд. Я надеялась, что все наладится, но все пошло наперекосяк, и за последние четыре месяца мы не перекинулись ни одним сообщением. Он входит в комнату едва слышно, проверяя, не сплю ли я. На нем только затасканные домашние шорты, и я, вроде, привыкла видеть его в таком виде, но все еще смущаюсь. Прячусь под одеяло, смеюсь. — Как спалось? , — нежно целует меня в щеку. — Как всегда, хорошо, — улыбаюсь, но тут же виновато поджимаю губы, понимая, что заняла его царское место, и ему самому уже четыре месяца приходится спать на диване в гостиной. — Ты не сердишься? — Ты задаешь этот вопрос каждое утро, — поправляет прядь моих волос, выбившихся из пучка, за ухо. — Мне не за что на тебя сердиться. Я рад, что ты здесь, что с тобой все хорошо, что ты не тухнешь в своей квартирке в Киеве. Я рад, что могу быть полезным тебе. — У меня самой складывается ощущение, будто я использую тебя, — от стыда хочется провалиться сквозь землю. — Алис, — он крепко сжимает мое лицо ладонями, заставляя смотреть прямо ему в глаза, — я люблю тебя. И ты можешь использовать меня сколько угодно, если тебе от этого легче. А теперь давай не будем грустить, — улыбается, — у тебя сегодня особенный день, и тебя ждет куча сюрпризов, — кто-то звонит в дверь, — а вот и первый. Из коридора доносятся радостные крики Киры, и я не могу сдерживать улыбку. Вылетаю к ней в пижаме и, словно маленький ребенок, радуюсь гелиевым шарикам и ее приходу. — Ровно девятнадцать, — девушка вручает мне их вместе с огромным пакетом, — и кое-что мега-милое и девчачье, тебе понравится. С днем рождения, крошка, — ее голос заполняет всю квартиру, она душит меня в объятиях. А я уже и не помню, когда у меня последний раз был такой радостный день рождения. — А ты уже подарил свой подарок? — Алиса, — он поворачивается ко мне, смотрит в мои растерянные глаза, — посмотри в своем шкафу, — хитро улыбается, опускает глаза в пол, — а мы с Кирой пойдем на кухню за шампанским и бокалами. Я ужасно удивлена. И когда он успел? С замиранием сердца открываю шкаф и нахожу огромную белую коробку. В ней голубое платье и красивые белые туфли на невысоком каблучке. «В этом ты будешь самой настоящей Алисой из сказки». Безумно мило. Его внимание и забота сводят с ума. Я чувствую себя счастливой. Открываюсь ему каждый день все больше и больше, учусь доверять ему. Я не знаю, люблю ли, смогу ли когда-то ответить взаимностью, и мне безумно стыдно перед ним… но сейчас мне хорошо и спокойно. И я даже боюсь представить, что снова может быть, как раньше. — Ты сногсшибательная, — в его глазах — восторг, — Алиса из страны чудес. — Спасибо, — неловко обнимаю его и целую в щеку. — Будешь сегодня моим сумасшедшим Шляпником? — Тут становится слишком сладко, — Кира смеется и вручает мне бокал с шампанским. — Малышка, пусть сегодня сбудется твое самое заветное желание, — и от этих ее слов мне почему-то становится почти страшно, скручивает желудок. Я боюсь своих желаний. Но улыбаюсь в ответ, не подавая ни малейшего намека. — А теперь пора ехать. У нас еще куча дел на сегодня: заедем в Оксишоп, потом в салон красоты, на фотосессию, а вечером тебя ждет вечеринка в честь твоего же дня рождения. — Что? , — я смотрю на нее с удивлением. — Ты о чем вообще? — Не переживай, будут только самые близкие.Pov. Мирон
Я люблю ее. Все так же сильно. Все так же виню себя за то, что разрушил ее внутренний мир, сломал самое прекрасное, что было в моей жизни. Ненавижу себя за то, что потерял ее как женщину. И получится ли когда-то вернуть? Единственное, что остается — довольствоваться малым: знать, что она в порядке, жива и здорова, занимается магазином, по выходным зависает с Кирой; радоваться ее улыбке по утрам и тому, что в ее взгляде, кажется, нет больше ненависти. Алиса такая же добрая, нежная, солнечная. Такая же милая и наивная… Только больше совсем не моя. Теперь же мое место занял тот, кто, наверное, действительно достоин быть рядом с ней. У них с Ваней, кажется, все хорошо. Он заботится о ней, не исчезает никуда, не заставляет ее нервничать, только улыбаться. Они почти полгода живут вместе, и я не могу даже сердиться — разве что, на себя самого. Ваня — по-прежнему мой лучший друг, этого не изменить, только теперь мы обходим стороной тему Алисы, и каждое случайное упоминание о ней сопровождается неловкостью. Из зала доносятся восторженные крики, звук хлопушек. Не трудно догадаться, что она здесь. Меня накрывает ужасное чувство: безумно хочу увидеть ее, но не знаю, стоит ли выходить вообще в зал и портить ей настроение своим видом. — Ну понятно, — в подсобку входит Женя. — Так и будешь сидеть здесь? — Что тебе не нравится? Я перебираю книги, как ты и просила. — Она ждет тебя. — Да она уже полгода меня не ждет. — Дурак ты, то вернуть ее хочешь, говоришь, что любишь, то даже не можешь поздравить с днем рождения. Может, она правильный выбор сделала? , — ее слова выводят меня из равновесия. Бесят постоянные советы и нравоучения. Была бы она на моем месте, так бы умничала? Вряд ли. — Я все равно не вый… — Прячешься? , — за спиной Жени появляется Алиса и все так же мило улыбается мне. — Я… нет, просто занят, Женя напрягла… — Он все нагло врет, — девушка закатывает глаза и оставляет нас наедине. — Я думала, ты первым поздравишь меня, — скромно улыбается, оставаясь в дверях. Опирается на стену, внимательно смотрит в мои глаза. Я впадаю в ступор от одного ее вида. Ей так идет это голубое платье. — Не хватает только белого фартука? , — улыбаюсь, но мне почему-то становится грустно. Я знаю, кто подарил ей это платье. — Алиса, — неуверенно поднимаюсь, подхожу к ней слишком близко, беру ее за руки, — я просто не знал, захочешь ли ты видеть меня. — Стала бы я тогда вообще возвращаться в Питер и, тем более, сюда, в Оксишоп, где вероятность увидеть тебя больше ста процентов? — Не знаю. На самом деле, все странно. И мне очень тяжело. Особенно тяжело от осознания того, что вы с Ваней теперь вместе. — Мы не вместе, — она, как когда-то раньше касается нежно моего лица. — Да, я живу с ним, и он все делает для меня, надеясь, что однажды в моем отношении к нему все изменится. И мне ужасно стыдно перед ним за то, что использую его, чтобы побыть хоть немножко счастливой… но мы не пара. Между нами нет ничего, по крайней мере, с моей стороны, — она будто оправдывается передо мной, и становится неловко, потому что я не имею права на эти объяснения. — Лисенок, — ее слова вдыхают в меня давно утерянную надежду, — тоесть… — Нет. Я не знаю. Я хорошо помню, что сказала тебе полгода назад, и прекрасно помню, почему. Я была в трезвом уме, все осознавала. Не думаю, что хочу снова пережить что-то подобное. Я не хочу говорить об этом. Не сейчас, не в момент, когда моя жизнь налаживается. Не нужно, прошу тебя. — У меня совсем нет шансов? — Если бы ты не любил меня, мы могли бы стать хорошими друзьями, — она даже не представляет, как эти слова больно бьют в самое сердце. — Я буду ждать тебя вечером, — и меня это окончательно ставит в тупик. Я совсем перестаю понимать, как она ко мне относится, чего от меня хочет. Простила ли? Вернется ли ко мне когда-то? Действительно ли будет ждать? Мысли прерывает входящий звонок. На экране высвечивается номер Вани. Я долго не решаюсь поднять трубку, с трудом заставляю себя это сделать. — Привет, чувак, как ты? , — его голос рассеянный, грустный. С чего бы? — Нормально, — нехотя отвечаю. — Сам как? Слушай, — едва выдавливаю из себя слова, — как у вас дела с Алисой? — Почему тебя это интересует? , — глупый вопрос. Он знает, что я люблю ее, безнадежно, отчаянно. До сих пор люблю. — Ну, вообще, никак. Честно говоря, я больше, чем уверен, что она тебя любит. Бредовая ситуация выходит, но как бы я не старался, она не испытает ко мне ничего, кроме благодарности. Так что, чувак, лови свой последний шанс помирится с ней. Я не буду стоять у вас на пути, если ты пообещаешь мне, что постараешься изменится ради нее. — Ты серьезно? — Более, чем. Не хочу ее мучить, да и сам мучиться тоже не хочу. Какой смысл добиваться от нее того, что она уже отдала тебе. — Братан, спасибо. Конечно, это еще не значит, что она вернется ко мне, но ты не представляешь, насколько легче мне уже стало. — Но свидетелем на вашей свадьбе буду я, если че, — Ваня по-детски хохочет, хоть и грусть пробивается сквозь этот смех. — Ты подарок ей приготовил? — Честно говоря, нет. Я не знаю, что ей подарить, чем удивить ее. Она будет рада даже чему-то самому простому, но не хочу дарить банальных подарков. Сложно. — Ну не знаю, думай. У нас с ней фотосессия через три часа. Если успеешь что-то придумать, приходи, — всегда любил его за умение поставить задачи, почти нереальные к исполнению. Так сложно. Еще и время летит, как на зло. Нужно что-то делать. Оставляю разбросанные книги и еду в ближайший торговый центр, надеюсь, что решение придет ко мне само, когда я обойду все магазины. Но надежда окончательно покидает меня в седьмом. Косметика, одежда, украшения — все такое банальное и пафосное. Не для нее. Здесь нужно что-то простое, но особенное. Такое, что могло бы понравится только ей. И я дохожу до маленькой, уютной лавки с книгами. Что-то внутри меня переворачивается. Я точно знаю, что ей подарить. Раз уж она — Алиса из сказки, и раз уж сегодня ее день, почему бы не перетащить Страну Чудес в реальность для нее.Pov. Алиса
После разговора с Мироном становится не по себе. Что-то сжимает в груди до боли, сердце колотится. Я не в состоянии контролировать свои эмоции. Палюсь перед Кирой — теперь она точно не отстанет от меня. — Почему ты трясешься? , — взволнованно смотрит на меня. — Не трясусь, отстань! , — пытаюсь прервать на корню все ее попытки вытащить из меня правду, но напрасно. — Не отстану! Что он тебе сказал? — Ничего. — Тогда, что не так? Почему он влияет так на твое настроение? Почему он вообще волнует тебя спустя год? — Потому что я… — замолкаю. А что я? Соврала полгода назад, надеясь, что смогу разлюбить? Соврала. От злости и обиды, от страха снова пережить нечто подобное. Люблю ли его? Да. Больше жизни. И как же тяжело претворяться, что — нет. Ужасно тяжело жить на грани, каждый день сомневаясь в своем выборе. Мне хорошо с Ваней. Но счастлива ли я? Смогу ли быть счастлива с ним? Правильно ли поступаю, пользуясь его отношением ко мне. Нет, конечно нет. И это добивает меня. Когда я стала такой эгоисткой? Мама точно не одобрила бы. — Что ты? , — Кира вырывает меня из мыслей — Ничего нового. Просто люблю его, — сдаюсь, почти начинаю реветь, но мы доезжаем до салона и она, рывком затаскивает меня внутрь, погружая в совсем непривычную атмосферу. — Не думай об этом сейчас, — смеется. — Девочки, — обращается к персоналу, — сделайте из нее конфетку. Эта девушка сегодня должна быть ярче всех кинозвезд с красной дорожки! Время пролетает незаметно. Маникюр, педикюр, макияж и шикарная укладка превращают меня из простой Алисы в сказочную героиню. Я едва узнаю себя в зеркале, и Кира тоже не может поверить своим глазам. Восхищенно наблюдает за мной, не в силах произнести хоть что-то. — Я в шоке, — неловко рассматриваю свой непривычно яркий макияж. Идеальный тон кожи, яркие голубые тени с шимером и ровные стрелки. Волшебно. Волосы сколоты заколкой с жемчужинами и шикарными локонами спадают на плечи. — Они сойдут с сума, увидев тебя, — глаза Киры довольно блестят. — Кто? — Все. До студии мы доезжаем быстро, она находится всего в пяти минутах езды от салона. Здесь нас уже ждет Ваня. Он тоже в восторге от моего внешнего вида, а еще от того, что именно он будет снимать меня. Наливает шампанское, настраивает камеру. Все время шутит, но я чувствую, как в воздухе нависает неловкость. Не могу понять, что не так. Несколько раз пытаюсь узнать, все ли в порядке, но он переводит тему. Ответы на все вопросы находятся, когда в студию входит Мирон. Блин, что он тут делает? — Алиса, — он всматривается в меня щенячьим взглядом, — можно тебя оторвать от съемки? — Я… да… зачем? , — почему-то тут же бросаю взгляд на Ваню, будто прошу у него разрешения. — Все нормально, — он кивает в ответ, — это я позвал его, — но зачем? — Ты прекрасна, — Мирон выводит меня на улицу, замирает. Я смотрю на него в недоумении, не знаю даже, что ответить. Переступает с ноги на ногу, заметно нервничает. — Алиса, я знаю, что не особо впечатлил тебе своим утренним поздравлением, но позволь мне загладить вину, — тащит за руку меня к машине. — Я выбирал то, что по-любому не оставит тебя равнодушной, — и он достает из машины небольшую коробку и… клетку? — Что это? , — глупый вопрос. Белый кролик. Становится смешно и приятно одновременно. — Он такой милый! , — меня накрывает восторг. — У каждой Алисы должен быть свой белый кролик, который увлечет ее в страну чудес, — улыбается, не отводя от меня взгляд. Почти касается ладонью моей щеки, то тут же останавливается. — Тебе идет этот макияж безумно. — Спасибо, — смущенно отвожу взгляд, делая вид, что увлечена кроликом, и мне совсем не интересно смотреть в его глаза. — А что в коробке? — Открывай, — берет животное в свои руки. — Как ты его назовешь? , — расспрашивает, пока я мучаюсь с лентой. — Не знаю… Блин, коту или собаке подобрать имя куда проще. Назову Ричардом. Как думаешь, не слишком странно для кролика? — Для этого, — смотрит ему прямо в глаза, — в самый раз. — «Алиса в стране чудес?», — а еще блокнот и небольшая бархатная коробочка. — Почему бы и нет, — улыбается. — Она отлично дополнит твою книжную полку и впишется в один ряд с «50 оттенков серого», — смеется. — А блокнот… знаешь, он тоже волшебный, — гладит кролика за ушами, смотрит куда-то в даль. — Твоя мама была права, в свой дневник нужно записывать все только самое хорошее. Но в твоих старых — хорошего мало, поэтому давай здесь ты будешь оставлять свои самые заветные желания, и они будут сбываться. — Так только в сказках бывает, — от воспоминаний о маме становится тепло на душе, но грустно. — Лисенок, — аккуратно касается моего подбородка, заставляет посмотреть в его глаза, — позволь мне превратить твою жизнь в сказку. Я привнесу в нее волшебство. Клянусь, я больше не позволю себе причинить тебе боль. — Мирон, не нужно, пожалуйста, — ну когда я уже определюсь? — Я не хочу, — зачем снова вру? — Твои глаза тебя выдают, — он берет бархатную коробочку, открывает ее и достает кулон на цепочке. — Каждое утро на протяжении всех этих месяцев, — обходит меня, аккуратно убирает волосы. — Я думал, что выдаю желаемое за действительное, что мне просто кажется, что мне хочется видеть любовь в твоем взгляде. Но нет, — застегивает цепочку, поправляет мои локоны, целует в щеку. — Не один я это понимаю. И ты врешь, что не любишь, потому что боишься. Потому что гордая. Потому что я дурак. Причин много, но это все та же ложь. Я не заставляю тебя принимать решение сейчас. Просто подумай, будешь ли ты счастлива, если мы все же поставим точку? Если да, я приму это, постараюсь смириться. Но если ты решишься дать мне еще один шанс, все будет иначе, — он открывает кулон. — Это фото я нашел в твоем дневнике, когда остался сам в Киевской квартире. Я знаю, что именно его ты бы хотела здесь видеть. Я знаю тебя лучше, чем все они, — он кивает головой в сторону выбежавшей из студии Киры. — Алиса! , — она почти злая. Прожигает взглядом своим Мирона, но тут же тает, когда видит в моих руках белое пушистое создание. — Боже, какой он хорошенький! — Просто подумай. Обещай, что подумаешь, — шепчет мне на ухо. — Хорошо, — покорно киваю в спешке, пока Кира не поняла, о чем мы говорим. — Ты придешь вечером? — Если… — Я буду ждать, правда. Ваня восхищается мной после каждой вспышки камеры, осыпает комплиментами, а я никак не могу прийти в себя после разговора с Мироном. Он сказал, что кто-то еще понял, что я вру, но кто? Кира давно бы сказала, да и Женя вывела бы на разговор. Неужели Ваня. Почему-то мне страшно, что это именно он. И стыдно. Он столько делает для меня, столько старается, а я, получается, просто пользуюсь его любовью. Но если он понимает, что я все еще люблю Мирона, почему тогда возится со мной? — Алиса, — когда мы с Рудбоем остаемся наедине, он убирает камеру в сторону. — Я был уверен, что ты обрадуешься его приходу, но вижу, какая ты напряженная после разговора с ним. Что он тебе сказал? — Ничего необычного, — улыбаюсь, но желудок скручивает от страха. — Послушай, я знаю, что ты никогда меня не полюбишь, но… черт, неужели я даже искренности и правды от тебя не заслужил? — Прости. Прости меня, умоляю. Вы с Кирой стали мне самыми близкими людьми за эти полгода. И все, что ты делаешь для меня, бесценно. Я тебя очень благодарна. И, конечно же, чувствую себя последней тварью. — Это не так! , — перебивает меня. — Даже не смей так думать. Ты никогда не давала ложных надежд, ты всегда оставалась собой. Да и я понимал, что тебе его не смогу заменить. Все нормально. Мне нравилось делать тебя счастливой. Как друг или сосед — какая разница. Просто скажи сейчас правду, ты любишь его? — Да, — выпаливаю без всяких раздумий. Ваня прав, он заслуживает искренности с моей стороны. — Вот и все, — крепко обнимает меня. — Если ты будешь с ним счастлива, будь, — его голос почти дрожит. — Прости меня. — Не за что извиняться. Я всегда у тебя буду. Лучшим другом, собутыльником, защитником… надеюсь, свидетелем на вашей свадьбе, — смеется, целует меня в макушку. — Надеюсь, он изменится, а то не очень хочется начистить рожу лучшему другу. — Вань, прости меня. Пожалуйста, будь счастлив. Я — не твоя судьба, тебе уготовано небом что-то другое. — Или адом, — снова шутит. — Может, и адом. Может и Мирон мне послан самим Дьяволом, но если так, то это не самое худшее. Знаешь, несмотря ни на что, я все еще готова отказаться от всего ради него. — Именно поэтому ты продала квартиру и переехала сюда, забила на мнение близких людей, не боясь потерять их. Ради него. Даже когда кричала, что не любишь. — Это все сложно объяснить, но да, во многом ты прав. Во всем, — утыкаюсь носом в его грудь. — А ты подумай о Кире. — В смысле? — Когда-то она сказала, что у вас не получится ничего, кроме банального секс, но… — Она классная, но сейчас я не готов говорить об этом, — снова смеется. — Когда станешь мисс Алиса Федорова, тогда и поговорим. — Почему? — Потому что только тогда умрет моя последняя надежда, — он пытается скорчить саркастическую гримасу, но все мы знаем, что в каждой шутке — только доля шутки… — Ваня, это лучший день рождения в моей жизни, — если не учитывать несколько грустных моментов. Мы входим в красиво оформленное помещение, и у меня рот приоткрывается от удивления. Фотозона, много воздушных шаров и блесток. Мне кажется, будто это мой маленький рай. — Здесь так красиво, — едва слышно произношу зачарованным голосом. — Женя с Кирой старались, — довольно улыбается. Нас замечают все присутствующие. Гостей не так много, только самые близкие. Среди знакомых лиц я замечаю высокую блондинку и не могу поверить своим глазам. — Я не могла не приехать, — Яна подходит ко мне и крепко-крепко меня обнимает. — Прости. — Я уже и не надеялась тебя хоть когда-то увидеть, — отвечаю взаимностью, целую в щеку ее. — Ты — мой лучший подарок сегодня. Все осыпают меня поздравлениями и комплиментами, и в какой-то момент я осознаю, что это все сделано только для меня. Что все суетились, придумывали и оформляли это, чтобы сделать меня счастливой в этот день. Но я не сразу замечаю, что Мирон так и не приехал. Опаздывает? Или передумал? Или обиделся? Я в растерянности. Меня одолевает неоднозначное чувство. С одной стороны я хочу веселиться, но с другой — унываю от того, что его нет рядом. Я, правда, ждала его. — Потанцуем? , — Ваня хватает меня за руки и тащит в центр зала, кружа под музыку. — Почему грустишь? — Я не грущу, — улыбаюсь так широко, как только могу. — Точно? — Да! Но у меня жутко болят ноги на каблуках. Я с самого утра в этих туфлях, — чуть тише говорю ему на ухо. — В моей машине лежат твои кеды, — смеется, — я знал, что ты слабачка и долго не протянешь. — Я не слабачка… — Да-да-да, просто не привыкла, — смеется еще громче и тащит меня к выходу. Свежий воздух кружит голову, на улице прохладно и почти стемнело. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти среди проезжающих мимо машин нужную, долгожданную, из которой появится Мирон, но не нахожу. — Знаешь, когда будешь задувать свечи на торте, загадай никогда не грустить и выдерживать весь день на каблуках, — Рудбой пытается вернуть меня в реальность. — Потратить желание та такую глупость? , — пожимаю плечами. — А что еще загадывать в девятнадцать? Долго и счастливо? — И умереть в один день, — наивно смеюсь, по-детски, но в душе становится грустно. — С ним? , — мы поворачиваемся ко входу, где стоит Мирон. — Да, — но это желание кажется таким недосягаемым и неисполнимым сейчас. — Следуй за своей мечтой… или за белым кроликом, — подмигивает и уходит, оставляя нас один на один. Неловкая тишина. Мы будто впервые встретились, и я совсем не знаю, что сказать. Мирон внимательно рассматривает мои глаза, не отрываясь, даже не моргая. что он пытается разглядеть в них? — Посмотри туда, — он поворачивает меня спиной к себе, приобнимает, и указывает пальцем другой руки на остановку, которая находится меньше, чем в ста метрах от нас. — Там ты выскочила на дорогу прямо под колеса моей машины. Вся в синяках и ссадинах, неуклюжая и уставшая, в разорванных джинсах. Я готов был убить тебя, но в то же время ужасно волновался. При тебе не было ни вещей, ни телефона. А теперь, спустя год, ты стоишь здесь, словно принцесса, и я готов весь мир преподнести к твоим ногам. Да, я натворил столько глупостей, которых можно было бы избежать, будь я чуть умнее и менее эгоистичен, но с тобой я повзрослел что ли. Странно, да? Ты научила меня честности, искренности, заставила заново поверить в любовь. И в секс по любви. Я думал, что ты разрушаешь мой мир, но ты спасла его. — Мирон, — я поворачиваюсь к нему, не скрывая слез. — Что ты делаешь? — Люблю. Отчаянно, самозабвенно, — он неумолимо тянет каждое слово. — Люблю случайную встречную, которая научила меня этому и которая, я знаю, тоже любит. Больше не нужно никаких слов. Только чувства и губы, его горячие губы, целующие мои с такой жадностью. Почти до боли. До самого сумасшествия. Больше не хочется жить на грани и с неуверенностью в своем выборе. Я выбираю его. Я всегда буду выбирать его. Даже если весь мир придется послать к чертям, потому что глупо противиться судьбе. — Ну все, везите уже торт, — Кира, смешная и пьяная, командует официантами, как хочет. Меня это забавляем, я смеюсь над ней, а она наигранно дуется на меня. — Между прочим, это все для тебя. Ровно девятнадцать свечек, которые ты обязана задуть с одного раза, чтобы твое заветное исполнилось. — Заветное у не вообще не интересное, — Ваня с Порчи смеются, а я закатываю глаза. — Зато искреннее. Торт большой и страшно красивый. Я оглядываюсь вокруг, все застыли в ожидании. Набираю полные легкие воздуха, закрываю глаза… Долго и счастливо… И умереть в один день… Какая глупость, но как красиво звучит. Задуваю свечи под восторженные крики друзей. — Нужно было загадывать, чтобы любое твое желание сбывалось, — Женя смеется и целует меня в щеку. — Мне и одного достаточно. — Слушай, давай сбежим от этой шумной, веселой толпы, — Мирон уводит меня в сторону и крепко обнимает. — Я еще не дала ответ, — хитро улыбаюсь. — Лиса… Тебе и не нужно. Твои глаза и тело ответили за тебя. — И куда ты хочешь? — На берег моря, прямо сейчас, на машине. Без вещей и без предупреждения. Вдвоем. Разве это не прекрасное завершение сказки — уехать в закат. — Уже ночь, — смеюсь. — Не порть мне сказку, — спорит, хватает меня на руки и несет в машину. — Никому ничего не скажем? — У них еще куча алкоголя, они не сразу заметят наше отсутствие. Пустая трасса, громкая музыка, теплый ветер, врывающийся в открытые окна, и он рядом. Хочется верить, что это новое начало долгой и счастливой истории. Он прав, мы оба стали совсем другими людьми. И мы оба заслуживаем хэппи энд. Пустая дорога резко освещается фарами летящей навстречу фуры. Я не успеваю осознать что-либо, только яркий свет, звук тормозящих шин, и резкая боль. — Я люблю тебя, — словно издалека слышу голос Мирона, и его ладонь крепко сжимает мою.