Take off your mask

*** Прошло всего три дня, а по ощущениям его собственной задницы — не меньше вечности… Чимин понимает, что почти не встает с места больше трех суток, и его нижние конечности уже успели отечь из-за отека, как бы тупо это ни звучало. Сокджин кормит насильно, Бона приходит больше потрещать, как, собственно, и Тэхен, которого Чонгук чуть ли не на руках выносит, чтобы уже наконец-то оставить Пака в покое и позволить ему поумирать от того, что его соулмейт придурок, который больше за руль не сядет, как грозится Чимин. Эти три дня давно смешались в один бесконечный, и парень уже даже перестал смотреть, когда он ложится спать, который час и все прочее. Сейчас для него часы — это его друзья и Лиса, которые приходят в определенное время, и на этом все, даже сутки уже стали одним общим комом из минут. Лалиса приходила около получаса назад, зайдя с крайними возмущениями, потому что Чимин даже не поменял положения спины с вечера, и она больно вправила ему ее с точного удара локтем. В комнате было свежо, тихий утренний шепот лета пробирался через открытое окно, которое тоже открыла девушка, перед тем как уйти, сменив капельницу для Юнги и еще раз контрольно отругав Чимина. Все в комнате пышало светом, слышался тихий лепет птиц, отдаленные звуки машин и клокотание насекомых, коих сейчас даже в городе было много. И все бы так и продолжило быть непоколебимо тихим и спокойным, если бы телефон Чимина не затрезвонил где-то на тумбе. Парень устало открыл глаза, поднимаясь с подушки Юнги, и еще раз прохрустел всеми своими позвонками в позвоночнике, протягивая руку к мобильнику. На экране высветилось «Гымдже-хенним», и Чимин скользит пальцем, принимая вызов. — Да, хенним? — Немного сипло спрашивает Чимин, тут же обратно падая на подушку, поддаваясь приятной неге этой тоскливой размеренности. — Доброе утро, — во-первых, а во-вторых, — давай прекращай с этим «ним», Чимин, мы ж без пяти минут родственники, как никак, — строго произносит вторую часть старший, и Пак в привычке закатывает глаза. — Конечно, я подумаю над этим, — кивнул он, на что услышал тяжелый выдох с другой стороны провода. — Окей, мы потом поговорим насчет этого, — отзывается Гым, — В общем, я чего звоню-то: я приеду примерно в десять, но не один. — Ты с невесткой приедешь? — хлопает глазками Пак. Он был наслышан об этой прекрасной девушке и ждал встречи с ней, так что если это и в правду она — Чимин будет несомненно рад встрече. — Нет, она сейчас на Чеджу до конца месяца по работе. — До конца месяца? Кем она у тебя таким работает, что сваливает больше, чем на две недели на острова? — хмурится Чимин, отвлекая этими разговорами и себя, и самого Гымдже. — Она — режиссер-постановщик: они с группой сейчас какую-то дораму снимают, — поясняет Гымдже. — Режиссер-постановщик и айтишник, — вдумчиво тянет Пак, — да уж, интересный у вас дуэт, неплохо спелись. — И это мне говорит танцовщик и горе-писака песен. — с цоком произносит старший, но Чимин слышит в его словах улыбку. — У нас хотя бы сферы деятельности хоть чуть-чуть перекликаются, — фыркает Чимин, — Так с кем ты придешь, раз не с Суин-нуной? — задает опущенный ранее вопрос Пак, выпрямляясь, и с шипением встает с места, чтобы размять затекшие ноги. — С родителями. Мы уже выехали из Тэгу, так что будем через час примерно уже в Сеуле, мама сказала, что мы не будем никуда заезжать, так что мы прямым ходом к вам с Юнги, — кивает Мин, и Пак останавливается на месте. — Чим? Ты чего притих-то? — раздается голос старшего Мина спустя пару минут тишины. — Хен, — начинает после достаточной паузы Чимин, — Я… Как бы так сказать мягко и правильно, но… Ох, я скорее всего не буду в палате в это время. — В смысле? — хмурится Гым. — Я… Не хочу знакомится еще и с вашими родителями вот так, — грустнеет парень, — думаю, нам хватит и того, что мы с тобой познакомились при таких обстоятельствах, так что я не хочу чтобы первые воспоминания ваших родителей обо мне были связанны с больницей и моим видом, будто я уже дважды умер. На той стороне провода послышался женский голос, и Гымдже отвлекся на него, позволяя Чимину перевести дыхание. — Хорошо, Чим, я все понимаю, — кивает старший Мин, — мама тоже сказала, что все в порядке. — Спасибо, хен, — благодарит его Чимин, — Прошу, позвони когда подъедите, я попрошу Лалису встретить вас, а сам пойду погуляю. — Ну, хоть что-то хорошее из этого будет, — заявляет Мин, — Тогда погуляй, пожалуйста, не по этажам, а нормально, на улочке. Не знаю, Тэхена там позови, его вроде всегда много, так что и на тебя найдется. — Угу, — посмеивается Пак, — Хорош, хен, я обещаю погулять. — Ну и славно! — восклицает старший, — Окей, бывай, я тебе позвоню. Пока, Чим. — Пока, хен. Чимин откладывает телефон в сторону, смотря на лежащего на койке Юнги, и тяжело выдыхает. Вот так знакомиться действительно не хотелось, так что побег в этой ситуации был просто необходим. Тэхен сегодня и в правду почти свободен, вот только проблема в том, что он будет до часов одиннадцати (в лучшем случае половины одиннадцатого) занят помощью Чонгуку с домашкой по литературе, которую он, как школьник, все никак самостоятельно нормально сделать не может. В принципе, друга набрать можно, можно попросить подойти чуть попозже, и в принципе он с удовольствием согласится, так как Чимин все эти три дня от него тапками откидывается и не желает ничего объяснять. Его тихие размышления прерывает открывшаяся с тихим стуком дверь, и он даже не сразу замечает, что в палату вошли. — Ты как тут? — спрашивает женский приятный голос, и Пак выдыхает, падая лицом в подушку. — Ты это спрашивала часа два назад, и я, вроде, еще не успел помереть, так что все окей, — кивает парень, поднимая один глаз на Лалису, что глаза закатывает, но улыбается по-доброму. — Пошли, разомнем твои кости, — подзывает она, и Чимин хмурится. — На какую авантюру ты меня тащишь? — Не «авантюру», а на сортировку инвентаря и, возможно, перевязки, — кивает девушка, — не все ж тебе тут жопу просиживать. Вот отсидишь на своем задку, он у тебя сдуется, и как думаешь: Юнги понравится? Достаточно веский агрумент, чтобы Чимин прямо там встал, одернул чужую толстовку, прикрывая ею уже вышеупомянутую задницу, а Лиса закатилась в смехе. Пак фыркнул, что-то промямлил себе под нос, а потом выдохнул, идя на выход вслед за своей новоиспеченной подружкой. В принципе, терять-то особо и нечего было: скоро придет Дже-хен с их родителями, и Паку там делать нечего, так что помочь Лисе, погулять часик и не досаждать никому — самый оптипром. Стоило бы еще написать Тэхену, попросить его составить ему компанию, однако Кима еще нужно оторвать от его ненаглядного, что потенциально в выходной день сложнее, чем кажется. Лиса тянет его за собой, и уже совсем скоро парнишка и в правду отвлекается от всего, что оккупировало его голову. Тело неприятно ноет от долгой деятельности, и он даже порывался пару раз упасть в обморок, но Лис вовремя просовывала под нос бутылек с нашатырем, от которого разум возвращался резко и стремительно. Вообще Манобан быстро приспособилась к прогулкам с Чимином в вот таком состоянии, бутыль свою с адовым раствором сует не глядя, уже просто слыша, что шаг у Пака становиться шаркающим и гуляющим, да и разговор с ней вести приятно. За то время, пока они общаются хоть как-то тесно: у Чимина компания одна едва живая, а вторая только по вечерам, ну, а Лиса почти всегда свободна, так как работает в смену в палате реанимации, с такими, как Юнги… Скажем так — не особо напряженными. Лиса рассказывала много чего интересненького о своей взрослой жизни, и из этого выяснилось, что она, в целом, ему, Чимину, нуна, но девушка отмахнулась на все извинения, сказав, что уже не актуально в их случае. Примерно через час они закончили обход, за это время Чимин почти грохнулся только два раза, что уже рекордные цифры, да и темы почти закончились, однако вот так в тишине и молчании ходить по коридорам было уже как-то даже не неловко. Лалиса как-то умела найти подход ко всем, умела быстро вливаться в коллектив, да и вообще была какой-то слишком милой и очаровательной. Из этих мыслей Чимин пришел ко одному: а ведь Лиса явно тайка, вот только что она в Корее-то делает?.. — Лис, — нарушает тишину Пак, зовя девушку, которая шла чуть впереди и напевала над нос песню. — Да, Чимин? — оборачивается она, видя, что Чимин уже немного побледнел, и тут же, прежде, чем он продолжит, предложила пойти на улицу, посидеть на скамеечках. — Фу… Как бабки старые… — фырчит Пак. — Ну, как позволяет свое здоровье, бабулька, — посмеивается Манобан. — Так чего хотел спросить-то? — А это… Ты ведь тайка, верно? У тебя и говорок тайский. — Конспектирует Чимин, а Лиса кивает ему. — Ага. Я родилась в Бангкоке, — тянет девушка, — А что такое? — Да нет, просто… Как тебя вообще в Сеул-то занесло? — О, — она вытягивается в лице, смотря с лисьим прищуром, а потом открывает дверь на улицу. — Рассказать тебе, чтоль? — Ну, — немного мнеться Пак, выходя на улицу и ежась от солнца, — Я бы послушал… Лалиса осела на скамейку, потягиваясь, от чего Чимин отчетливо слышит пару хрустов ее позвонков.  — Ну… Если коротко, то выглядит это примерным образом: когда мне было еще лет шестнадцать, я попала в группу учеников, которым светило побывать в Америке по обмену на год. В те года я мало с кем смогла познакомиться и подружиться достаточно тесно, но в целом попала в неплохую компанию хороших, веселых ребят, — посмеивается девушка, очевидно, вспоминая своих друзей из Америки, — Хорошие ребятки, мы с ними много времени вне учебы проводили, делали всякую чушь, по заброшкам лазили, к океану ночью ходили, все дела. В этой компании было пять человек, но да не суть, потому что ключевым было то, что там была одна дамочка — Дженни. — И как это к Корее относится? — выгибает бровь Пак, припоминая это имя из ее уст, но не вспоминая контекст. — Джен — кореянка, — улыбается Лиса, — Дженни Ким — солидно звучит, а? — посмеивается она, и ее щеки берет легкий румянец. — С Дженни мы как-то очень близко и тесно подружились… Она жила в ЛА уже больше шести лет, так что она была родной на той земле, хотя на корейском тоже разговаривать смешно немного. Манобан вздыхает настольгически, смотря прямо на солнце, будто то и вовсе не жжет ее глаз. — Ну… И чем ближе подходило время, когда я должна была вернуться в Тайланд, тем сильнее это давило на меня, и однажды она мне написала сама, с просьбой встретиться на нашем месте на побережье, я, честно, тогда не ожидала от нее этого, но пошла, так как очень хотела встреться с ней, — Улыбается опять… Нежно… — Если не тянуть, то мы с ней о многом поговорили, выяснили, что не одну меня это так сильно тревожит, но и ее тоже, и в тот рассвет произошло что-то невероятное… Мы… — она хмыкает, — Ладно, думаю, что ты уже понял, к чему я стрелки веду: мы поцеловались и произошло то, что произошло. Помню это покалывающее чувство, которое по всему телу молнию бросило… Ну, не тебе мне это говорить, небось сам помнишь, раз недавно с Юнги встретились. Чимин слушал вторую часть завороженно, внимая все слова девушки, но когда она окончила то, что говорила, он выдохнул тяжело. — На самом деле не помню… — почесывает затылок, — Я тогда настолько пьян был, что даже утром не сразу понял, что я соула где-то встретил. Лиса смотрит на него пораженно, заглядывая в самые глаза, и неверяще ищет в них лазейку. — Ты серьезно? — Да, — закатывает глаза Пак, — Мы не обо мне разговариваем, а о тебе и Корее, до которой ты, к слову, так и не добралась, так что давай, говори уже, мне интересно! Лалиса смеряет его взглядом, а потом смеется в сладость, пока Чимин немного краску с лица сгоняет. Она посмеялась, а потом продолжила. — В целом, дальше все не так интересно: мы пообещали друг дургу встретиться, на что она сказала, что через год — в свое совершеннолетие, переедет в Корею, ну и я тогда тоже наметила себе цель, что поступлю в Сеуле на медика, всегда мечтала. Ну и в итоге год я как не в себя корейский учила, звонила Джен каждый день, говорили исключительно на корейском, я очень много не понимала, но была счастлива, когда через полгода поймала себя на том, что начала ее прекрасно понимать и даже отвечать хорошо. А сейчас… Она успешно создает свою карьеру модели, а я тут, работаю в больнице пока стажером, а потом уже по специальности буду идти на хирурга. За то домой всегда хочется торопиться, особенно когда у нее выходные. — Вау… — выдыхает Чимин, не ожидая от своей подруги такой проникновенной истории. — Как красиво… — А ты у нас романтик, а, Чимин-а? — улыбается она. — Не, просто у меня сейчас кортизол в крови как бешенный гоняет, так что я сам от себя в тихом прихере, — паясничает Чимин с все таким же вдохновенным лицом, пока Лиса зарывается в смехе. … Они просидели на улице еще полчаса, а потом Лису вызвали, и она ушла, оставляя Чимина одного. Тэхен обещал приехать через час примерно, так что у него еще есть время походить и подумать о жизни. Он обходит пару этажей, разговаривает со старушкой с третьего этажа, которая иногда его уже успевала подкормить, и спускается обратно на свой второй, где его ждет Юнги… Он понимает, что родители и Гымдже не то, чтобы еще не уехали, а еще только недавно приехали, считая то, какие пробки передавали по телевизору в холле. Он проходит по коридору и видит, что дверь в палату «93» приоткрыта, и от туда слышны голоса. Чимин грех на душу брать не хочет, ведь мама всегда говорила, что подслушивать нехорошо, но хочется один разок, особенно когда ты не знаешь, из чего себя представляют те люди, которые родили и воспитали твоего ненаглядного. В итоге Пак тихонечко подходит к палате и аккуратно присаживается на скамью рядышком, слыша обрывки фраз. Сначала все кажется смазанным и непонятным, а потом, буквально через пару секунд, Чимин различает мужской глубокий голос, который успокаивающе улюлюкает, и женские всхлипы, едва приглушенные. — Как же так… — шмыгает носом женщина. — Мам, — голос Гымдже кажется собранным и лишь немного обеспокоенным, — Он ведь не умер, всего-лишь приложился головой, док же сказал, что все окей, очухается. — Не говори так, будто это так просто, Дже! — всхлипывает она, — Мне так жаль… Он ведь мне даже ничего не говорил последнее лет пять… Все так глупо вышло… Мне не стоило ему тогда запрещать… — Все в порядке, мам, — ласково и успокаивающе говорит старший сын Минов и, судя по звукам, подходит к родителям. — Вы… Просто должны поговорить, просто должны устаканить всю эту ситуацию… Пять лет прошло, как никак… Пора бы. — Ага, он так и согласиться с нами поговорить, — хмыкает мужчина, и Чимин притихает еще больше… Пак немного тупит взгляд, ведь вспоминает слова Юнги о том, что эти люди ненавидят его, и… Что-то в этом ему кажется не так. Он вздыхает, смотря на телефон в своих руках, и почему-то идея сияет вспышкой в его глазах, и он набирает уже знакомый номер. Губки и сам вызов идут на ту сторону провода стремительно быстро и тут в палате расходиться придурковатая мелодия. — Да? — слышится с двух сторон голос Гымдже, и Чимин лишь заглатывает. — Хен… Выйди на минутку. Он понимает, что Гымдже слышит его и за стенкой, поэтому быстро отскакивает, чтобы ненароком не попасться на глаза родителей Минов. Гым выходит сразу, непонимающе смотря на Пака, который стоит опустив голову вниз и тупится немного. — Чимин? Что случилось? — спрашивает он, но Пак лишь воровато поглядывает на все еще не до конца закрытую дверь в паре метров от них. — Забей, они все равно тебя услышат. Что случилось, Чим? — Я… — Чимин выдыхает, а потом вновь собирает всего себя в кучку: — Я хочу помочь с тем, чтобы Юнги смог поговорить с родней… Меня он послушает, так что… Поможешь все устроить? — говорит Пак тихо, чтобы его если и было слышно, то плохо. — Что ты хочешь сделать? — спрашивает Мин, а потом встрепенется, — Точнее нет, как ты это сбирается устроить? Чимин, этот дуб никогда не согласиться на это! — Знаешь… Я не помню ни раза, чтобы Юнги мне отказывал, так что, возможно, никого, кроме меня, он и не послушает, так что, прошу, доверься! — выпаливает Чимин, — Я не понаслышке знаю, как же дерьмово иметь проблемы с семьей, так что я хочу, чтобы у Юнги-я все было хорошо, раз это возможно! Я… Я хочу помочь… Он опускает голову, тупя взгляд и смахивая с ресниц капельки выступивших слез. Гымдже прижимает его к себе, обнимает совсем тепло, как-то даже по-отечески, что ли, и выдыхает в самую макушку. — Я помогу всем, чем смогу. ***