О своих заслугах перед другими не нужно помнить. О своих проступках перед другими нельзя не помнить. О милости других к себе нельзя забывать. А об обидах, нанесенных вам, нельзя не забыть. Хун Цзычен
После внепланового совещания тет-а-тет в кабинете отца, который выдал ценные указания, не позабыв отчитать отпрыска за халатное отношение к родной семье, Итачи отправился в собственную келью, где вовсю хозяйничал Шисуи. Последний был довольно наглым товарищем: ради экономии бумаги, с которой в его кабинете был явный дефицит из-за соседства с типом, увлекающимся оригами, и который просто любил почеркать на чистых листках, а иногда заворачивать пирожки, парень частенько наведывался к своему другу. Шисуи уже отправил на печать какой-то документ, и, развалившись в кресле, копался в базе данных. - А вот и наш Итачи-сан! – воскликнул парень, закрывая вкладки и не забывая при этом радушно улыбаться. Стоит отметить, что такую гримасу он делал всегда, когда подобным образом воровал бумагу. - Доброе утро! Что-то ты опять хмурый. Мадара-доно загрузил тебя вчера чем-то? - И тебе привет, - поприветствовал друга брюнет, кидая папку с бумагами на стол. - Не выспался: снились кошмары, и я потом всю ночь ворочался, кое-как заснул под утро. - Кошмары? - Шисуи переменился в лице, вмиг изменив выражение на более серьёзное – театры и кино многое потеряли, не заполучив столь ценный кадр. - Отголоски тех, что снились в юности? - Нет, ужасы, где я вырезаю клан, меня теперь не преследуют. Насмотрелся вчера на старуху в мадарином пансионате: снилось, что моя жена бабка, которая питается моей кровью. Шисуи залился звонким смехом, по-хозяйски откидываясь на спинку кресла. Оправившись от накатившего внезапно веселья, он протёр прослезившиеся глаза и проговорил: - Ну, ты даёшь! Кстати, о жёнах. Я разузнал немного о нашей случайно знакомой, так что не утруждайся. - Спасибо. - Дабы отделаться от назойливой свахи, Итачи не нашел ничего лучше, чем прикинуться, что заинтересован его предложением, что существенно сэкономило бы время на отговорки, которые Шисуи всё равно пропускал мимо ушей, настаивая на своём. К сожалению, его псевдозаинтересованность выглядела не очень правдоподобно: - Итачи, что-то ты подозрительно быстро соглашаешься. - У меня скоро командировка и мне некогда с тобой спорить, - честно признался полицейский, усаживаясь на соседний стул, который по многим параметрам уступал удобному компьютерному креслу, всё ещё занимаемому Шисуи. - Фи… Кстати, как там Мадара-доно? - Живой, жалуется на всех и вся. – Молодой человек решил опустить факт, что больше всего Мадара был не доволен именно им, так как исполнить должным образом просьбу Итачи не удалось, точнее, он сам не пожелал этого делать. - И Хаширама-сан живой? - Ага. Ему, похоже, соседство с дедом очень даже нравится. Прямо цветет и пахнет, мазохист хренов. Шисуи опять залился звонким смехом, представляя картину, где указанный ранее Сенджу пустил корни в землю, расправил руки-ветви, на которых сначала набухли почки, а через некоторое время старик и вовсе стал похож на сакуру весной. Розовый, по мнению полицейского, Хашираме очень шёл. Виной такой буйной фантазии были таблетки от головной боли его отца, Кагами, которые на деле были предназначены немного для других целей – каких именно, Шисуи не знал и уже вряд ли догадается, однако такая причудливая восприимчивость показалась ему приятной. Его товарищ тем временем решил прибрать кавардак, устроенный на столе и заодно оттянуть начало рабочего дня, который для других начался уже давно. Разложив по полочкам ворох бумаг и разбросанные приятелем канцтовары, Итачи принялся водить тряпкой по абсолютно чистым поверхностям, протёртым им накануне вечером. Данное показалось полицейскому странным: он никогда раньше так нагло не отлынивал от работы, которая ему даже нравилась и в некотором роде приносила удовольствие. А ведь до пенсии ещё так далеко… - Итачи-кун, - Шисуи наконец совладал с собой и перестал смеяться, - пока не забыл: ты один придёшь ко мне на свадьбу или с Таюей? - Я ещё не решил, - пожал плечами Учиха, аккуратно складывая уголок к уголку тряпочку и чувствуя себя типичной домохозяйкой, которая блюдёт чистоту в своей небольшой квартирке, пока муж гнёт спину на работе. - А что? - Да так. Уточняю количество гостей. – Молодой человек наконец-то слез с хозяйского кресла и занял стул для посетителей. - Сам знаешь, ресторан, выбранный для праздника, не отличается выдающимися размерами. - В клане народу немного, я бы даже сказал, мало. Если из тех, кому до тридцати набралось бы человек пять, уже было бы хорошо. Демографический кризис. - А так и получается: ты, я, Саске и Изуна. Почти. - А Текка? - Текке уже перевалило за тридцать, ты ещё Обито вспомни. - Потише, он где-то неподалеку ошивался. Ещё подумает, что мы его обсуждаем. - Его уже каждая собака обсудила. – Шисуи всё-таки понизил голос, хотя в глубине души ему было искренне наплевать, что кто-то услышит их разговор – за годы общения темой их обсуждения успела побывать чуть ли не половина штата полиции. Единственным негласным табу было не перемывать кости полицейским в баре, кафе, ресторане и каком-либо ещё месте, где подают спиртные напитки. Опыт показывал, что разгорячённые алкоголем тихие, на первый взгляд, сотрудники могут объединиться и полезть выяснять отношения. - Да ему, похоже, всё по боку, он упивается своей депрессией. - Ни ты, ни я не оказались в его ситуации, когда жена уходит к лучшему другу. Так что помалкивай. - Сейчас был камень в мой огород? – Шисуи изогнул бровь, и буквально на мгновение его вечно ухмыляющееся лицо приняло искреннее серьёзное выражение. - С Изуной у меня было в юности, да и наше расставание было по моей инициативе. – Итачи обвёл взглядом комнату, выискивая, что ещё можно протереть или убрать. Сама тема этой девушки была ему неприятна. - Я искренне рад за вас, что вы нашли друг друга, а так же я рад, что ваши чувства взаимны, не то, что у Саске и Сакуры... - Кстати о Саске: он сегодня ночевал у меня. Не желаешь экспортировать своего брата на историческую родину? - Нет. Он звонил вчера матери и предупредил. А что-то не так? - Он все шампуни и гели истратил, истерит... кому я рассказываю, ты с ним всю жизнь под одной крышей живёшь. Забери его домой. - Не могу. Пока он не будет уверен в том, что Сакура его не подкараулит около дома, он не вернётся. А тащить упирающуюся двадцатилетнюю детину - мне не под силу. - Да что за бред? Взрослый парень, а боится всякой херни, то есть женщины. - Ты бы тоже боялся, если бы тебя пытались раз восемь изнасиловать. И это только за последний год. - О, Ками-сама! Радоваться ему надо, что не помрет девственником... Только не говори мне, что ведёшь статистику. - Может быть, он бережёт свой нежный цветок лотоса для другой, более достойной девушки… - Итачи, что за абсурд. Пакет пусть накинет ей на голову, если она такая страшно красивая. Ладно, как, говоришь, её зовут, преследовательницу Саске? Я фамилию не помню. - Харуно Сакура. - Благодарю, - Шисуи прыжком удалого казака запрыгнул обратно на хозяйское кресло и начал что-то искать в базе данных полиции. - Эй, что ты задумал? – поинтересовался Итачи, приблизившись к собственному столу и пытаясь заглянуть в монитор. - Да так, сделаю небольшой подарочек Саске. - Смотри, чтобы тебя потом с должности не убрали. А то потом только к Мадаре идти придётся. - Хорошо, мамочка, я буду предохраняться, - пробубнил Шисуи, внимательно вчитываясь в строчки найденного текста. Итачи лишь усмехнулся и стал искать на столе папку с бумагами, которую до этого очень тщательно прибрал. - Доброе, Итачи-сан, Шисуи-сан. Шисуи-сан, Фугаку-сан желает вас видеть у себя. - В кабинет вошел еще один брюнет приятной внешности. К сожалению, половину лица его портили шрамы, но, тем не менее, на общем впечатление сие никак не отражалось. Как не крути, мужчина был хорош собой. - Обито-сан, доброе утро, - отозвался Итачи, перелистывая материалы какого-то дела, которое ему, как он думал, предстояло в дальнейшем расследовать. Его молодой человек схватил наугад на автомате почти сразу, как услышал приближающиеся шаги. Всё-таки не очень хорошо будет, если узнают, что сын главы полиции нагло отлынивает от работы. - Здравствуйте, Обито-сан. Уже бегу, - пропел Шисуи, вылавливая только что распечатанные на принтеры листы бумаги, которые не помедлили отправиться во внутренний карман пиджака. Виртуозно хватая одиноко лежащий телефон со стола, он менее чем через минуту исчез в дверном проеме, оставив Итачи и Обито наедине. Хозяин кабинета уже устал изображать внимательное чтение документа, которое и документом нельзя было назвать, а гость всё не уходил, топчась около входа. Шли минуты. Итачи уже начал терять терпение, когда Обито, прочистив горло, наконец подал голос: - Итачи, я хотел с тобой поговорить с глазу на глаз. - Я вас внимательно слушаю, Обито-сан, – отложив папку, которая содержала список гостей на свадьбе Шисуи, полицейский повернулся к собеседнику. - Не здесь и не сейчас. В обед в кафе «Осенняя улица». - Хорошо, – кивнул Итачи, соглашаясь на встречу. Такое поведение Обито было весьма странным. Хотя за последние несколько лет мужчина изменился до неузнаваемости: из общительного и беззаботного весельчака, он превратился в замкнутого тихого пьяницу. Когда-то на подающего надежды парня обратил внимание Мадара, но, увы, Обито не оправдал ожиданий старика. После женитьбы на Нохаре Рин, которую старый мафиози никак не одобрял, но и не проявлял явного недовольства, Обито оборвал все связи со своим наставником, перестал появляться на мероприятиях, проводимых кланом. Время шло, у молодой пары родился сын, но появление оного положительно никак не повлияло на брак. Рин устраивала скандалы при любом удобном случае, а в один прекрасный день женщина, собрав вещи и ребенка в придачу, скрылась в неизвестном направлении. На уши была поднята вся полиция, было опрошено множество свидетелей, но каково же было всеобщее удивление, когда беглянку живую и невредимую нашли в квартире у лучшего друга Обито, Какаши. Домой к мужу она возвращаться наотрез отказалась. Тогда, почти два года назад, Итачи впервые увидел мужские слезы, которыми заливался Обито, параллельно глуша душевные терзания авамори, пустая тара из под которого была раскидана по всей его уже холостяцкой квартире.***
Пухленькая молодая официантка подала Итачи меню, и ослепительно улыбаясь, удалилась к соседнему столику принимать следующий заказ. Прошло десять минут, прежде чем дверь кафе отворилась, и на пороге показался Учиха Обито собственной персоной. Привычка опаздывать у него осталась, но вот сроки значительно уменьшились. «К пенсии будет приходить вовремя», - подумал Итачи, опуская взгляд в меню. - Прошу прощения за задержку, Итачи - выезжал на место преступления, - оправдался мужчина. Он немного запыхался, а непослушные тёмные волосы растрепались ещё сильнее. - Ничего страшного. Я сам припозднился, - соврал парень, протягивая дальнему родственнику второй экземпляр меню. – О чем вы хотели со мной поговорить? - О Мадаре. - Конкретнее, если можно. - О его моральном состоянии и положении. - Мадара еще жив, но вот маразм его явно прогрессирует. Толку теперь от него мало. Хотя всё зависит от вашего желания. Обито замолчал, делая вид, что внимательно изучает меню. Пауза затянулась. - Вы уже определились, что будете заказывать? – к столику вернулась пухленькая официанточка, которая, к удивлению Итачи, обращалась не к нему, а к Обито. «А я уже не торт» - мелькнула печальная мысли, на которую последовало подтверждение со стороны собеседника. - Да, - кивнул мужчина, налаживая зрительный контакт с девушкой, которая буквально светилась от счастья. – Как обычно: фирменное блюдо и зелёный чай с жасмином. - Мне тоже самое, - пробурчал Итачи, немного сбитый с толку. Судя по всему, его собеседник частенько сюда наведывался. Хотя немудрено – на полуфабрикатах долго не протянешь. Официантка, сделав запись в блокноте, и лучезарно улыбнувшись полицейским, в особенности старшему из присутствующих, отошла от стола. Выждав минуту, Обито, обведя взглядом зал, и убедившись, что их вряд ли будут подслушивать, обратился к родственнику: - Итачи, ты любишь детей? Итачи удивлённо вскинул бровью, явно не ожидая такого вопроса от собеседника, и решил немного уточнить поставленный вопрос: - В каком смысле? - Не в том, в котором их любят педофилы. - Из всех детей я любил только брата. Позже, возможно, если обзаведусь своими, то буду любить и их. А так... Обито-сан, давайте к делу. У меня нет желания разглагольствовать о своих привязанностях. Обито тяжело вздохнул, собираясь с мыслями, в то время как его собеседник, подперев ладонью голову, не сводил с него взгляда, внимательно изучая мужчину. Гладко выбритое лицо, волосы подстрижены и уложены гелем, чистая белоснежная рубашка, костюм тщательно отглажен, а на тело, судя по всему, была вылита, по меньшей мере, половина бутыли одеколона. Да будучи женатым, Обито не выглядел столь презентабельно, как сейчас. Создавалось ощущение, что Рин держала мужа в чёрном теле. Секунды тянулись мучительно медленно, и Итачи показалось, что прошло не меньше четверти часа, прежде чем Обито нарушил молчание: - Вы знаете, в каком я сейчас неприятном положении: жена бросила, я стал посмешищем на работе, друзья отвернулись. Я сделал многое, чтобы подняться с колен. В первую очередь для самого себя – доказать, что я не кусок дерьма и на что-то способен… - Итачи мысленно проклял себя за то, что согласился припереться сюда и теперь вынужден слушать исповедь. Его подпирало оборвать на полуслове дальнего родственника и попросить говорить сразу по делу, без лирических отступлений, но он терпеливо молчал и ждал, пока Обито выговорится, слушая вполуха. – Я хочу отомстить своей жене. На этой фразе Итачи удивлённо вскинул бровь – всё-таки интересный поворот событий. - Я не ослышался? – уточнил он, приподнявшись на стуле и усаживаясь удобнее. - Нет, - покачал головой Обито. – Проблема заключается в том, что я потерял прежние связи, а действовать в рамках закона представляется мало возможным. Итачи, который теперь сконцентрировал всё своё внимание на разговоре, вспомнил слова, брошенные в гневе Мадарой, когда Обито сообщил, что отходит от дел, о том, что теперь трупы родственникам будет легче опознавать. Старикан не брал кого ни попадя к себе, выбор всегда был обдуманный. Нагато в этом до своего предшественника далеко: последние два кандидата больше походили на фриков, в худшем значении этого слова. - Итачи, какой, по-твоему, самый сильный инстинкт, не считая инстинкта самосохранения? Игры в шарады да ещё в ресторане ему никогда не нравились, по крайней мере, с мужчинами. Единственный, крутившийся на языке ответ, молодой мужчина озвучил почти сразу: - Размножения? - Есть ещё один, довольно схожий – материнский. Вот на нём я и собираюсь сыграть. Пугающая ухмылка растянулась на красивом лице, изуродованном шрамом, от чего становилось не по себе. - Это всё, конечно, интересно. А какая нам от этого выгода? – поинтересовался Итачи, понимая, что тратить время на разборки между бывшими супругами - не совсем правильно. В конце концов, есть дела поважнее и поприбыльнее. Что они будут иметь с этого кроме геморроя, которого и так в избытке? - Нам? – тонкие губы скривились в злобной ухмылке. – Я делаю предложение ни Акацки, а персонально тебе. - Вот как? И что же вы можете мне предложить, Обито-сан? Заявление немного смутило Итачи: это равносильно могло быть и блефом, и чистой правдой. Но что он мог выкинуть, какой козырь скрывал в рукаве, Итачи мог только смутно догадываться. К своему стыду он не знал оппонента близко, и вся информация о нём ограничивалась рассказами знакомых, которые тоже были не особо осведомлены, что из себя представляет Обито. И вообще, на кой надо было интересоваться Мадарой? Для отвода глаз? - Информацию. - Мужчина сделал небольшую паузу, видимо, для создания нужного эффекта загадочности. - Информацию, которая поможет выйти на Орочимару. Итачи скептически приподнял бровь. На протяжении добрых семи лет он сам, отец и Мадара, на которого Орочимару некоторое время работал и которого, как выяснилось, неплохо обкрадывал, прошерстили всё что могли, опросили кучу свидетелей, изучили всю имеющуюся скудную информацию, так как незадолго до разоблачения поганец уничтожил все архивы и любые другие источники, которые содержали о нём данные. К поискам были подключены полиция и Акацки, но всё оказалось тщетным: мужчина словно в воду канул. А тут на тебе. Тем временем Обито извлёк из внутреннего кармана пиджака несколько чёрно-белых фотографий, сделанных, видимо, камерой видеонаблюдения какого-то магазина, и протянул их Итачи. На снимках был изображён немного размазанный из-за качества аппаратуры мужчина. При дальнейшем просмотре угадывались черты лица, схожие с чертами лица Орочимару. Но прошло столько лет – этот хрен за это время мог спокойно сделать операцию, да и не одну, включая по смене пола… Не зря же он отрастил такие длинные патлы и постоянно делал экстравагантный даже для женщин макияж глаз. Как там обычно говорят некоторые? Чувствовала себя некомфортно в теле мужчины?.. - Снимки сделаны на камеру наружного наблюдения одного ломбарда, расположенного в Конохе, около месяца назад, - пояснил Обито, наблюдая за тем, как его собеседник внимательно всматривается в размытое изображение. - Похож, - буркнул Итачи, возвращая снимки владельцу. Откровенно говоря, семейство Учиха потеряла интерес к персоне Орочимару: сказывалось время, которое, как известно, лечит и притупляет «чувства», а так же наличие более существенных насущных проблем. В то же время отказывать сразу молодой человек считал не совсем разумным: Орочимару слишком много знал и мог стать неплохим информатором как для полиции, так и для Акацки. Посмертно. Но какова вероятность того, что все эти фотографии не фальсификация? Посчитав молчание Итачи за немое согласие, хотя парень до сих пор размышлял, как ему лучше поступить, Обито продолжил: - Я не хочу перекладывать все свои проблемы на тебя, однако твоя помощь мне определённо понадобится. - Уже есть готовый план? – С одной стороны, ему не хотелось тратить своё драгоценное время, которое и так было в дефиците, с другой, его распирало любопытство: откуда Обито удалось раздобыть информацию об Орочимару. Надежда отмазаться таяла на глазах. - Естественно. - К неудовольствию Итачи Обито извлёк всё из того же внутреннего кармана, где лежали фотографии, бумагу размером с альбомный лист, сложенную в два раза. Развернув лист, мужчина в полголоса начал рассказывать свою идею-фикс. Брюнет всё слушал и слушал подробное описание страшной мести, мысленно проклиная Обито за болтливость, себя за почти бабское любопытство, и официантку, которая как назло где-то провалилась с заказом. Хотелось кушать.***
Итачи делал вид, что изучает материалы дела, но на самом деле мысли его летали где-то в космическом пространстве, и думы его никак не были связаны с убийством пьяного таксиста. Этот странный недобрый огонёк в глазах Обито, который загорелся в тот момент, когда он начал рассказывать о плане мести. Да, Рин причинила мужу немало страданий, но Итачи определённо не хотел становиться соучастником в семейных разборках. С другой стороны, Обито слишком много знал, и, не смотря на своё торжественное обещание Мадаре держать язык за зубами, он с лёгкостью мог сболтнуть чего лишнего репортёрам (в полиции почти все знали или догадывались о своеобразном хобби сына главы полиции) про Итачи, который отказался протягивать руку помощи. Невольно вспоминая события двухлетней давности, когда по поручению отца и прадеда полицейский наведался в гости к Обито, которого накануне бросила жена. Опухшие глаза, наполненные бесконечным отчаянием и болью, ещё долго преследовали брюнета. Тогда это внушало парню страх: страх за самого себя, страх того, что когда-нибудь он независимый, беспристрастный, холодный, словно айсберг, растает подобно сливочному маслу на солнце и будет выглядеть также беспомощно в глазах окружающих. Итачи даже представлял себя сидящим в потрепанном грязном кресле, небритым, с опухшим от беспросветного пьянства лицом, в растянутой бесформенной толстовке и драных штанах, картину завершал включенный телевизор, и открытая банка дешёвого пива в руке. Но это было тогда, два года назад. Сейчас образ Обито кардинально поменялся: не было больше того раздавленного типа, его место занял совершенно другой человек, жаждущий крови и кишок своей обидчицы. Учиха встряхнул головой, чтобы отогнать нависшее над ним наваждение, и в очередной раз попытался сосредоточиться на распечатке, которая мирно покоилась на рабочем столе. Он не Обито – он с самого начала отличался от него. Он не такой и никогда таким не будет. Его воспитали другим: холодным, расчётливым, не проявляющим эмоций – такими были его отец и Мадара, правда, оба в последнее время стали явно сдавать. Чего только стоили выходка старика, когда он направил двустволку на Минато. Смирившись с тем, что уделить должное внимание чтению он не в состоянии, Итачи отложил бумаги в сторону. Полицейский взглянул на настенные часы, которые показывали половину восьмого – можно спокойно отправляться домой, всё равно сосредоточиться у него не получается. Итачи уже закрывал дверь кабинета, когда к нему на всех парусах прилетел Шисуи. Действие таблетки отца уже давно прошло, отчего лицо его больше не светилось лучезарной улыбкой, а приняло немного мученическое выражение – у лекарства имелось небольшое побочное действие. Загрузившись в машину к Итачи, парочка Учих отправилась на поиски нового кафе, где можно было бы спокойно посидеть и расслабиться. Но проехав пару кварталов и не обнаружив чего-либо стоящего, они решили не изменять сложившейся традиции, и отправились в то же самое место, где сидели обычно и где пару дней назад подцепили Таюю. - Что-то Обито сегодня не такой, как обычно. Как ты думаешь, завёл кого-то? - Не знаю, но официантка в ресторане, где мы с ним беседовали, с него глаз не сводила. Мне даже в какой-то момент показалось, что я третий лишний. - Ну и ну... А ты почувствовал, как от него воняло одеколоном в офисе после обеда? Человек в противогазе может задохнуться от его парфюма. Девушка симпатичная была? - Ну… - протянул Итачи, вспоминая образ официантки. – Полненькая. Но тут, как говорится, на вкус и цвет. Может быть, она как раз во вкусе Обито – утром от него так не пахло, возможно, он для неё и старается. - Как бы у неё аллергия не развилась от такого аромата. - Откуда ты знаешь, может, для неё это самый приятный запах, который первоначально призван отпугивать других самцов, типа нас с тобой. Ведь на меня она даже не посмотрела, когда появился Обито. - Я смотрю, твоему самолюбию был нанесён болезненный удар. - Я бы сказал, что это было непривычно: большинство дамочек шеи сворачивает, наблюдая за мной. А тут… - Так зачем тебе назначал свидание сам Обито-сан? - Да так… Предложил мне одну сделку. - Только не говори, что он собирается вернуться обратно под крылышко к Мадаре, ну или кто там теперь у вас главный? – закатил глаза Шисуи. Он скептически относился к так называемому хобби товарища и старался не совать нос в его дела – меньше знаешь, крепче спишь. Также он не любил участвовать в авантюрах, где были замешаны преемники Сенджу, имевшие не совсем чистое прошлое, и пресловутые Акацки – какую сторону не примёшь, по-любому угодишь глубоко в анальное отверстие. Попытки завербовать его несколько лет назад предпринимал один из помощников старого главы города. Тогда Шисуи не особо соображал, в какую мерзкую сыпучую яму с фекалиями на дне собирается вступить его непорочная нога, к счастью в дело совершенно случайно вмешался Мадара, который не подозревал, ну, по крайней мере, цели его не были связаны никоим образом с молодым Учихой. Лицемерить, притворяться, постоянно лгать Шисуи не любил, не любил он, когда так поступают другие – возможно, именно поэтому он и пошёл в полицию. Итачи знал, что в душе друг его осуждает, хотя прямо о своих претензиях не говорит. - Нет, - сделав глоток зелёного чая, сказал Итачи, и чуть позже тише добавил. – Нельзя войти в одну и ту же реку дважды. - Не хочешь говорить – не надо. Но мой тебе совет: не связывайся с ним. - Хорошо, мамочка, я буду предохраняться. – Шисуи только хмыкнул, распознав фразу, кинутую им же накануне утром. - Лучше расскажи, как идёт подготовка к свадьбе? - Блестяще, наверное. Я в этом процессе практически не задействован. Знаю только место проведения, дату и приблизительную сумму, в которую обойдется удовольствие. - А ещё список гостей. - Да, и его тоже, – кивнул Шисуи. – Кстати, отец хочет позвать Тобираму-доно. Честно говоря, я не в восторге от этой замечательной идеи. - Он нормальный старик. Пьёт мало, в основном молчит, разговаривает только с родными или людьми, к которым испытывает симпатию, то есть ни с кем. Исходя из этого, на свадьбе он будет нем как рыба. - Как думаешь, стоит ли приглашать его брата? - А почему бы и нет? Вот только, боюсь, Мадара приревнует. - Хашираму или то, что я его приглашу? - Жену свою покойную, конечно. Он обидится, что пригласили Сенджу. Эта сладкая парочка недолюбливает друг друга всю свою сознательную жизнь... Прекрати смеяться, я помню, как Мадара разнёс полдома, когда увидел в гостиной Минато. Саске до сих пор не может отойти от потери своей коллекции фарфоровых барышень. - Кстати о Саске. Приезжай и забери его сегодня. Теперь он ещё где-то месяца два, если не больше, может спать спокойно. - Почему именно столько? Вовлек Сакуру в какое-нибудь дельце? - Ага, теперь она сообщница одного парня по имени Мизуки по делу о шпионаже. У нее в квартире были найдены подозрительные предметы и план здания городской больницы, в довесок с показаниями Мизуки, она еще какое-то время побудет за решеткой. - Саске будет счастлив. - Итачи откинулся на спинку диванчика, потёр глаза, и после пятиминутного молчания вернулся в прежнее положение. - Какой-то ты замученный. - Дел невпроворот, хочу в отпуск, так ещё и эта Красная Луна… Кто и главное как додумался до такого странного названия?! – На риторический вопрос друга Шисуи, лишь ухмыляясь, беспечно пожал плечами. - Надо лететь в страну Рисовых полей. - И надолго? - На недели две точно. Неделю буду один, а потом ко мне присоединятся родители вместе с Саске. - Я что-то слышал про то, что Фугаку-семпай собирается куда-то, но вот чтобы всей семьей и в отпуск... Получается, я зря старался ради Саске-куна? - Нет, Сакура же отбывает на пару месяцев... так что... Саске, по крайней мере, не придётся шифроваться, как он обычно делает. Шисуи отпил алый каркаде, который ему не совсем пришелся по вкусу: - Итачи, тебе не кажется странным, что мы не заказали ничего алкогольного? - Я это сделал специально, чтобы мы с тобой опять никого не подцепили – я ещё после нашей последней вылазки не оправился. А ты пей, пей. Этот чай, говорят, очень полезный.