*
Лу была в своем репертуаре — количество гостей на их свадьбе зашкаливало; а из Лас-Энсинас было столько народу, что, казалось, это не свадьба, а встреча выпускников испанской элитной школы. Самуэль с Карлой собирались приехать одними из первых, но, естественно, задержались — Карла в компании Пилар провела в салоне на час больше, чем планировала, пока Самуэль пытался справиться с неугомонной Паулой, у которой в самом разгаре был кризис трех лет. Она обиделась на него из-за того, что он обогнал ее на лестнице, но забыла об этом через десять минут; разревелась за обедом, заявив, что ей жалко морковку из супа; наконец успокоилась, когда папа почитал ей перед дневным сном, и, зевая, пробормотала, что он самый-самый лучший на свете. — Смотри, как здесь красиво, малыш, — Карла помогла Пауле выбраться из машины и невольно залюбовалась обстановкой вокруг. Гусман с Лу планировали свадьбу около восьми месяцев, под руководством одного из лучших агенств в Испании (хотя еще неизвестно, кто у кого был в подчинении — организаторы с многолетним стажем или Лу, которая с двенадцати лет знала, чего хочет от этого дня). Карле не терпелось увидеть Лу, потому что она подготовила эскиз для ее платья и, несмотря на то, что присутствовала на примерке, все равно хотела посмотреть на образ в целом. — Так странно, что это все-таки происходит, да? — вдруг усмехнулся подошедший сзади Самуэль, приобнимая Карлу за талию и чувствуя, как она тут же прижимается к нему и расслабляется в его объятиях. — В смысле… я почему-то до конца не верил, что они поженятся. Карла едва заметно улыбнулась. У их лучших друзей были сложные отношения — это факт. В школе они расставались чаще, чем главные парочки в любимых американских ситкомах Лу, однако чем старше становились, тем больше начинали ценить друг друга. Гусман сделал ей предложение прошлым летом, когда они вдвоем отправились в Мексику — навестить многочисленных родственников Лу и просто отдохнуть на побережье Тихого океана. На тот момент они вот уже два с половиной года как снова были вместе (вели отсчет с того момента, как Гусман прилетел к ней в Нью-Йорк со сладкой ватой) и миллион раз обсуждали возможное совместное будущее. Иногда целенаправленно — когда отец Лу все пытался вручить им ключи от квартиры в центре Мадрида, но они не хотели торопиться и желали разобраться со своим жильем самостоятельно; иногда спонтанно — когда Карла и Саму просили их посидеть с Паулой, и они невольно примеряли на себя роли родителей. — That’s our flower girl! — Лу, удивительно быстро шагая на своих высоченных шпильках по свежей траве, добралась до любимых гостей и тут же подхватила на руки Паулу, заставляя ее весело рассмеяться. — Ты готова к своей важной миссии? — улыбнулась Лу, аккуратно поправляя светлое платье малышки и с интересом рассматривая нежный венок из белых роз на ее голове. Паула исполняла роль flower girl — разбрасывала цветочные лепестки на проходе к свадебной арке. — Да! — радостно подтвердила она, приставляя ладошку ко лбу, чтобы солнце не светило ей в глаза так сильно. — Ты самая-самая-самая класивая невеста, Лу, — все еще не выговаривая коварную «р», искренне сообщила Паула. — Дядя Гусман умлет, когда тебя увидит. Взрослые засмеялись, и Лу фыркнула: — Вроде, пока жив. — В смысле жив, он что, уже видел тебя?! — воскликнула Карла. — Лу, это плохая примета! Лу закатила глаза. — Ай, Карла, тебе двадцать три или семьдесят восемь? Конечно, он меня видел, и ничего ужасного не произошло. — Она улыбнулась и уточнила: — Дважды. Карла закатила глаза. — О боже. — Почему дважды? — удивилась Паула у нее на руках, но ее вопрос так и остался без ответа. Церемония началась немного позже, чем была запланирована, и организаторы чуть не сошли с ума, сверяясь с таймингом, но всем, честно говоря, было наплевать, на шоу, трехъярусный торт и музыкальное сопровождение — все взгляды были прикованы к Гусману и Лу, которые стояли у импровизированной арки и готовились произнести клятвы. Слева от Лу стояла Карла, справа от Гусмана — Самуэль на руках с Паулой, и это выглядело почти так же идеально, как в мечтах двенадцатилетней Лу. — Лу… — Гусман выдохнул, крепче сжимая ее ладони; он не был фанатом ее идеи произносить клятвы при таком огромном количестве гостей («но это всегда так красиво смотрится в сериалах, Гусман, ну пожа-а-алуйста»); боялся забыть слова, но сейчас, смотря Лу прямо в глаза и не обращая внимания на весь остальной мир, вдруг почувствовал себя спокойно и уверенно. — Когда я впервые тебя увидел — нам было меньше десяти, наверное, да? — я подумал, что ты похожа на искорку. Ну, знаешь, в тебе было столько энергии и столько тепла одновременно… — Лу тихо засмеялась, услышав эту метафору. — И это не изменилось. Я все еще поражаюсь, когда ты приходишь домой после десяти часов съемок и вместо того, чтобы завалиться спать, пытаешься вытащить меня в эти чертовы клубы. Карла не удержалась и фыркнула, услышав это. Она уже привыкла к закидонам подруги и была рада, что теперь вся ответственность за них ложилась на Гусмана. — Но, знаешь, я готов гонять по твоим любимым клубам после адского рабочего дня, готов слушать ежедневные гороскопы и варить твой любимый американо по утрам, пока ты разбираешься с очередными рекламодателями и забываешь позавтракать. — Он улыбнулся, заметив ее слегка растерянный, но такой счастливый взгляд, и, не удержавшись, провел ладонью по ее щеке. — Я всегда буду рядом, Лу, обещаю. Как ты была рядом, когда я шагал по краю пропасти и не хотел жить. Когда все отвернулись, потому что я вел себя, как последний… — Он замолчал и выдохнул. — А ты — нет. Если бы не твоя поддержка, я бы вряд ли стоял сейчас здесь. И вряд ли чувствовал бы себя таким счастливым. Я так люблю тебя, Лу, — Гусман снова улыбнулся, так мягко, что у нее запершило в горле. — И мне не терпится создать семью с тобой. Карла тоже едва сдерживалась, слушая его речь — она была так счастлива за свою лучшую подругу. Лу всегда весело замечала: «в беде познаваться легче, чем в радости, запомни, Карлита. если ты можешь быть счастливой за меня без капли зависти, значит, мне невероятно повезло с подругой». И она, наверное, была права. — Гусман… — Лу ничего не боялась; в конце концов, речи на публику были ее коньком. «Дайте моей сестре микрофон, и она разрушит парочку жизней», — шутил Валерио, и она всегда довольно улыбалась, слыша это. Но в эту секунду ей почему-то было так сложно собраться с мыслями и произнести давно заготовленную речь. После слов Гусмана у нее в горле стоял ком, а в уголках глаз собирались слезы, которые она упрямо сдерживала. — Я с детства мечтала о том, что когда-нибудь мы будем стоять здесь и произносить клятвы, но в какой-то момент перестала верить в то, что это когда-нибудь случится. Мы были такими придурками в старшей школе, — выпалила она, и гости удивленно охнули, явно не ожидая услышать что-то подобное в свадебной речи. Но Гусман понимающе кивнул, прекрасно зная, что она имеет в виду, и ободряюще улыбнулся ей навстречу, чтобы она договорила. — Ты и я, не знаю, кто больше. Сделали больно некоторым людям… — Она хотела посмотреть на Надю, сидящую где-то среди гостей, рядом с Андером и Омаром (последний уже разрабатывал план по охоте за свадебным букетом), но не решилась. — И друг другу. Гусман знал, что он сделал больнее; был благодарен ей за то, что они никогда не поднимали эту тему, но она иногда накрывала его, не давая забыть о том, что он сотворил когда-то. — Но, наверное, тот факт, что мы смогли пережить это — сначала по отдельности, а потом вместе — говорит о чем-то. Мне плевать, если кто-то думает иначе, правда, — она была в своем репертуаре; Самуэль хмыкнул, услышав эту фразу. — Я люблю нашу историю. Люблю то, что мы росли вместе, что не сразу пришли к тому, что чувствовали на самом деле. Люблю тебя-придурка-из-старшей-школы и тебя более зрелого. Люблю, потому что ты не сдавался, когда я френдзонила тебя полгода. Люблю твои безумные планы на наше будущее, люблю тебя всем сердцем, Гусман. Не дождавшись разрешения регистратора церемонии, Гусман притянул к себе Лу, и она смеясь обвила его руками за шею, отвечая на долгожданный поцелуй. «Теперь можете… э-э-э… поцеловаться», — неловко произнес регистратор, и его предложение утонуло в аплодисментах радостных родственников и друзей. — Ах, да, — вдруг, словно бы спохватившись, произнесла Лу и, отстранившись от уже пару секунд как мужа, перевела взгляд на подругу, которая стояла рядом, — Карла… — Та вздрогнула, почему-то вспомнив, как на благотворительном вечере почти шесть лет назад Лу тоже обратилась к ней в конце своей речи и выпалила язвительно-унижающее «Ах да, Карла трахается с Самуэлем». Сейчас эта новость, конечно, вряд ли бы кого-нибудь удивила, учитывая, что Самуэль держал на руках их трехлетнюю дочь, но у Карлы почему-то все равно пробежали мурашки по рукам. — Самуэль хочет сказать тебе кое-что. Карла округлила глаза, не понимая, что происходит, и почему Самуэль решил сказать ей что-то посреди свадебной церемонии их лучших друзей. Со стороны гостей раздался взволнованный гул — кто-то просто не понимал, что происходит, а кто-то уже догадался и не смог сдержать эмоций. Карла перевела взгляд на Самуэля, который медленно приблизился к ней с Паулой на руках и, опустившись на одно колено вместе с ней, увидел, как Карла на мгновение закрывает лицо ладонями, вдруг все понимая. Они почти не обсуждали эту тему. Это было странно и удивительно, но их почему-то не особо волновал тот факт, что они так и не поженились. Они давно чувствовали себя семьей — еще до появления Паулы — и не стремились официально подтвердить этот статус. Однако с тех пор, как Гусман сделал предложение Лу, Самуэль невольно начал задумываться об этом. Не то что бы он был так заморочен на теме брака, но решил, что это будет логичным шагом в их отношениях. Вряд ли в их жизни изменится что-то после свадьбы, но, сколько бы Карла не отмахивалась и не говорила, что ей это «совсем не важно», он знал — нет, он чувствовал — что ей хочется этого. Самуэль был не тем человеком, который готов кричать о своей любви с крыш многоэтажек, на виду у сотни у людей, привлекая внимание и умиленные взгляды окружающих. Он знал, Карла тоже была не из таких. Знал, что даже если они соберутся сыграть свадьбу, то она будет максимально домашней — как все их праздники, в кругу самых близких и парочки лучших друзей. Но вместе с тем ему хотелось сделать что-то особенное, запоминающееся — то, о чем их дочка потом будет просить по сто раз рассказать перед сном. — Карла… — Самуэль, наверное, нервничал так последний раз, когда родилась Паула. У него слегка першило в горле, но он старался смотреть только на Карлу и думать о том, что вокруг никого, кроме них троих, просто нет. — Ты знаешь, как сильно я люблю тебя. Не с первого, не со второго и даже не с третьего взгляда, но мы нашли путь друг к другу в итоге. Потеряли кучу времени в старшей школе, но что теперь сделаешь, — увидел, как она усмехнулась, и смог улыбнуться, несмотря на охватившее его волнение. — Знаешь, когда мы только начали нормально встречаться, я так много переживал о том, что у нас ничего не получится. Не потому, что не любил — наверное, потому, что наоборот любил слишком сильно. Загонялся по поводу и без, пока не понял, что у тебя подобных мыслей нет. Что ты просто живешь, просто любишь и просто хочешь быть со мной — и тогда я отпустил ситуацию, и тоже начал просто любить. И знаешь, что? — он перевел взгляд на дочку и покрепче прижал ее к себе. — Получилось неплохо. Карла засмеялась; ей захотелось опуститься к ним и поцеловать обоих, но Паула в этот момент достала из нагрудного кармана папиного пиджака маленькую коробочку и, открыв ее, протянула маме. — Карла, — Самуэль осторожно взял ее ладонь свободной рукой, — ты станешь моей женой? — Скажи «да», мамочка! — нарушила на секунду воцарившую тишину Паула, и Карла снова засмеялась. — Ну, конечно, да, вы, заговорщики! Карла не подумала об этом в те секунды, но гораздо позже с удивлением поняла — Лу, которая с шестого класса клялась, что ее свадьба будет только ее днем, и никто не посмеет «украсть ее thunder», сама предложила Самуэлю перетянуть внимание на них с Карлой. Она спросила ее об этом, уже на собственной свадьбе, и Лу тогда удивленно посмотрела на нее: «really, Карла? какая, к черту, разница? я была так счастлива за тебя, что мне даже в голову это не пришло». И Карла с удивлением осознала, что с годами они и правда научились искренне радоваться друг за друга — так, чтобы не «90% радости и 10% зависти», а чисто, без всяких задних мыслей. — Вот теперь операция «макароны» завершена успешно, — поднимая бокал с шампанским, заметила Лу и бросила лукавый взгляд в сторону мужа. — А я еще на первом курсе говорила тебе, что моя идея сработает. — Да, когда ты произнесла это в первый раз, я думал, ты просто накурилась на какой-то вечеринке, — хмыкнул Гусман, и несчастное шампанское едва не оказалось у него на лице. — Ладно-ладно, не сердись, — засмеялся он. — Мы и правда неплохо сработали. — Они дали друг другу «пять» и улыбнулись, зная, что все только начинается.*
Паула довольно засмеялась, когда родители замолчали. Она никогда не уставала от этой истории. И хотя она уже едва помнила себя в трехлетнем возрасте, тот день не мог так просто исчезнуть из памяти. — Ну все, теперь ты можешь спать, маленький макаронный монстр? — Самуэль крепко-крепко укутал ее в одеяло, и они с Карлой вместе склонились над дочкой, чтобы поцеловать ее перед сном. — Да, папочка, теперь я могу спать спокойно, — на полном серьезе отозвалась Паула и проводила родителей уже полусонным взглядом. Самуэль выключил верхний свет, оставляя гореть лишь маленький ночник около кровати дочери, а Карла осторожно прикрыла за ними дверь, и они оба оказались в коридоре. Самуэль тут же притянул жену к себе и, оставив на ее губах почти невесомый поцелуй, сонно улыбнулся: — С днем рождения, родная. Карла зевнула, устраивая голову на внутренней стороне его плеча, и сонно улыбнулась ему в ответ. Это был хороший день. И впереди их ждет еще много таких — тех, где они продолжат быть любящими, счастливыми и нерушимыми.