Серый цвет моих крыльев

      Я жива! Я жива, мать его! «Не сквернословь!», а внизу тебя не было слышно, надо запомнить. Счастливая я влетаю в свою комнату, округляю глаза и тут же вылетаю, захлопывая дверь, что служит мне щитом от летящей в мою сторону туфли. Не, ну хоть бы знак какой-то подала, что она там заняла. А может просто Мими не рассчитывала на моё возвращение? Больше похоже на правду… Ладно, поброжу по окрестностям, подышу воздухом часок другой.       Хм-м, вот как то не так я себе всё это представляла: больше походило на экскурсию, даже прогулку. Не похоже это на месть, о которой предупреждала Мими, может Люцифер меня простил? Да ну нафиг, быть такого не может, он же демон. У него точно есть какой-то хитровыебанный план по лишению меня прав и свобод. «Не сквернословь!» — да, заёбала ты уже. Помог спуститься, своеобразно и страшно, но засчитывается. Следил, чтобы не потерялась в лабиринте коридоров, ну как, направлял резкими движениями на правильный путь, но одну нигде не оставил. Пускай и жёстко, но все же пошутил: вот если бы хотел — одним махом затолкнул бы в пыточную и проверил работоспособность всех орудий, а на деле просто хотел проверить мою реакцию. Нет… Всё это просто пыль в глаза, просто его игра в кошки — мышки. Надо капать глубже! Да, куда уже глубже подо мной ад, а моё бездыханное тело, хоть и над ним, но всё же на два метра под землёй лежит. Ох… моя жизнь до смерти: весёлая, красочная, настоящая; и жизнь после неё: неожиданная, магическая, реальная… Живая, всё ещё, живая…       Из размышлений о бытие меня выводит Энди, как-то не привычно видеть его руку свободной, без вечно обвившей её Лоры.       — Научишь меня летать? — такого вопроса-просьбы он явно не ожидал, но быстро улыбнулся, схватил меня за руку и потащил в известном только ему направление.       Мы вышли на залитую солнцем лужайку. С одной стороны от неё лес, с другой, но очень далеко, обрыв, ближе к школе расположилось пару лавочек. Пустовато тут. Как сказал Энди: это идеальное место для новичка. Оно не популярно и просторно, то что нужно для первых полётов и неудачных приземлений: их никто не увидит, не будет смеяться, а главное сплетничать и разрушать репутацию. Это весомый аргумент: Мими до сих пор начинает ржать, когда я балдахин поправляю.       — Расправь крылья, широко разведи в стороны, немного согни колени и делай взмах. Так, ещё, ещё. Приподними их выше. Чувствуешь перьями поток воздуха? Отдайся ему! — объясняет мне Энди, стоя напротив меня. На лужайке мы одни, и я из-за всех сил стараюсь.       Ничего.       — Ну же? — обходит он меня, сочувствующе оглядывая.       Ничего.       — Так, ладно, — потирая лицо руками, расхаживает предо мной из стороны в сторону, как маятник, что уже начинает меня малость бесить. Фиговенький учитель.       — Подними правое крыло, теперь левое, опусти их. Ты знаешь, где право, где лево? — киваю в ответ. — Не заметно, наоборот поднимаешь. Попробуй ещё раз и потом взмахни ими.       Спустя полчаса Энди уже сам машет крыльями, проверяя дельность своих же советов: работают — летит. Что ж Рим не за один день строился. Встаю снова в исходную позу: ноги чуть согнуты, крылья максимально разведены в стороны, жмурю глаза представляя полёт и… лечу. Мать его за ногу, я лечу! Стоп, что? Вот как-то странно: строго вертикально, чувствую крыльями огромное сопротивление воздуха, ибо движение моё спиной вперёд. Что за пиздец творится с физикой?        «Не сквернословь!» — ага, ща.       Открываю глаза, что тут же увеличиваются в диаметре: на моей талии руки, а обладатель чёрной макушки поднимает на меня свои алые огоньки и ухмыляется при этом. Одними глазами молю его отпустить, ибо дрожу вся как от перфоратора, а голос снова пропадает от страха. Вот что он со мной делает?       — Как скажешь! — Он что мысли читает?       Вовремя, блять, вовремя прорезался мой голос, переходящий в крик, истерический вопль баньши. Да, я лечу, как и хотела, вот только вниз, мать его! Подо мной грёбаная пропасть! Пиздец, сука, полный! Чё, блять, делать? Думай, Вики, думай! Извилина в твоей голове, хоть и одна, но не только уши она держит. Взмах, точно, надо махать. Курица, не руками же, блять, у тебя другие конечности для этого есть. Так, отставить панику к ебеням собачим! Ещё ни одна жопа в моей жизни не заканчивалась трагедией, смерть, мать его, не в счёт. Я справлюсь. Надо расслабиться и почувствовать воздух.       «Расправь их, они должны парить» — её голосом и другие фразы могут звучать в моей голове?       Кое-как успокоилась: вдох — выход, дыши — земля ещё далеко. Так спокойствие, только спокойствие, инстинкт самосохранения сейчас заработает, начну лететь, а не падать мешком картошки и преспокойненько вернусь на полянку, где задушу к чёрту этого гиппогрифа долбанного. И, поймав поток воздуха, я начинаю двигать пернатыми конечностями. Дельные советы Мисселина даёт: крылья должны почувствовать свободу — парить. Я наконец-то лечу в нужном мне направление, но чем выше поднимаюсь, тем сильнее злюсь. Я заспиртую этого апсида во всю длину и оставлю в музее демонов как главного экспоната. Продепилирую ему крылья и сделаю себе перинку. Нет, я тупо кастрирую этого бетмена на минималках. Меня трусит от гнева, будто бы электрический кабель держу в зубах, и вся эта энергия требует выхода в качестве отборной брани в адрес этого горного козла с крылышками.       Кое-как не потеряв равновесие от приземления, я тяжёлым шагом, от которого земля бы могла содрогаться, несусь прямиком к его шайки гиен. Но стоит лишь взглянуть в эти, мать его за ногу, невозмутимые, похуестические глаза, всем свои видом демонстрирующие полное равнодушие лицо (блять, ты ещё на ногти свои посмотри, супер — посмотрел), как теряю весь свой боевой настрой.       — Не благодари, — не отрывая взгляда от ногтей, бросает он мне.       Всё, ярость достигла апогею! Чувствую себя закипевшим чайником: пар из ушей, из носика-ротика — тихий свист сквозь зубы и то на вдох. Только гневно трясу пальчиком, даже не средним, перед его носом и перехожу лицом от цвета спелого помидора в свекольный… И пока меня разрывают все 220 вольт, Люцифер мило улыбается прямо в моё багровое лицо, мать его, ангелочек.       От такой выходки у меня тупо срывает крышу: всю свою злость я выплёскиваю в гневном мычание, при этом машу руками в воздухе и яростно топчу ногами землю. Выгляжу со стороны, как царапающийся котёнок, которого держат за холку перед львом. Пиздец я опасна.       «Не сквернословь!» — да, да.       Закончив свой эмоциональный танец дикого хомячка, я с позором удаляюсь с поляны под мерзкий хохот свиты Люцифера, как обычно забыв об Энди. Ноги сами себе находят дорогу, пока глаза ничего не видят: я реально умылась слезами. Мими была права, Люцифер отомстит. Вот как я могла подумать, что он может меня простить? Это же полный бред! Демон никогда не отпустит свои обиды, пока не перечеркнёт их местью. Ну почему я не смогла постоять за себя? Один взгляд этого аспида приводит к полному моему онемению, даже мысленно не могу его отъебучить. Теперь точно: язык мой — враг мой. Нет, надо пораскинуть мозгами, и у меня должны быть козыри типа «восемь лет бального танца», Люцифер не может знать обо мне все, он же не читает мысли? «Как скажешь!» — пронеслось его голосом в голове, или читает? Блять, блять, блять, ну не может этого быть, вот тупо невозможно… Так вари, мой котелочёк, мне нужна идея, план, руководство к действию, да хоть что-нибудь…       Погружённая в мысли я вышла на берег озера, его розово-голубая гладь притягивала взор, а галька так и просила присесть, полюбоваться и помечтать… Такая приятная водичка, надеюсь, это не святыня какая-нибудь, а то уже пальчики ног в неё опустила.       Отношения — сложная штука, завожу свою шарманку заново. Не важно в каком ты мире человеческом или загробном (это вообще сюда подходит?), выстроить нормальные и крепкие взаимоотношения всё равно очень трудно. Вот с Мими я подружилась, Лора меня явно недолюбливает, Энди, чёрт забыла его на берегу, ну вот вечно с ним так, ну его… Люций с ним я в конкретной… Ссоре? А вот хрен это ссорой можно назвать; выяснением отношений, притиркой друг к другу? Не хочу я об него тереться ни в каком смысле, да вот вообще нисхерали он мне не сдался, я Дино люблю… Дино…       Новые всхлыпы, ведь с ним- то я действительно в ссоре, после которой мы так и не виделись. «Не сквернословь!»— да, да… Притягивая коленки к груди, утыкаюсь в них головой, накрывая при этом её руками, и полностью отстраняюсь от мира, плотно закрывши себя крыльями: всё, я в домике. Буду сидеть и плакать. Тут, одна, на этом берегу. Меня накрыло.       — Кх-хм, — тактично покашляв, продолжает незнакомый мне голос, — извините, что отвлекаю, просто хочу познакомиться.       Под его слова раскрывается мой бутончек цветочка пиздострадануса соплерастирануса обыкновенного, и я начинаю изучать желающего моей аудиенции своими глазами, как от перцового баллончика. Предо мной мужчина: шатенисто-рыжие волосы, изумрудные глаза, крылья чёрные — демон. Он деловито выставляет руку для пожатия и тянет левый уголок губ вверх, вслед за бровями в приветствующей манере:       — Разрешите представиться, Бальтазар.       По-прежнему сижу, щурив глаза, всматриваюсь в него, будто мысли хочу прочитать. Я сосредоточилась на столько, что даже не заметила, как кончик правого крыла очутился в воде.       — Как низко ты пал, знакомишься с Непризнанными! — голос этой стервы, что звучит позади я узнаю из тысячи — Ости.       Я резко оборачиваюсь в сторону звуков (из двух зол стоять спиной к незнакомцу мне спокойнее), от чего брызги озёрной воды разлетаются в стороны. Слышу шипение позади меня, но поворачиваю лишь голову: на мужчину попало пару капель с моих крыльев образовавши ожоги, что быстро затягиваются благодаря регенерации. Пока я отвлеклась на Бальтазара, Ости все же сумела приземлиться у меня за спиной, жопой чую — походка хищная. Всё, пиздец воробушку, только крылышки расправила. «Не сквернословь!»— лучше бы наяву появилась бы.       — Что здесь происходит? — матерь Божья, у неё, что лампочка моргает в подобных ситуациях: Мисселина появилась из ниоткуда. — Вики Уокер, я провожу тебя на урок. — напряжённо оглядывает демонов ещё раз и берёт меня легонько под локоть, уводя с берега.       — Они ничего тебе не сделали? — заботливо смотрит мне в глаза.       — Нет. Ости только прилетела, а Бальтазар, или как там его, хотел познакомиться, — отвечаю я. — У меня сейчас с вами урок?       — Да, история. Потом письменное задание, но о нём позже.       С ней так спокойно, чувствуешь себя маленьким ребёнком возле мамы: ото всех защитит, приободрит, кинет ласковый взгляд. Я и забыла уже как это. Моя мама давно умерла. Интересно, мы встретимся с ней?..       После занятия направляюсь к себе и пох, если Мими там не закончила. Ну мало ли сколько времени могут демоны заниматься сексом. Хм-м, всё же интересно… так, не о том думаю. Мне надо переодеться. Но до комнаты я так и не добралась.       О, мои северные океаны, за что вы так жестоки? Своей слепотой ты просто разрываешь мою душу. Ну же посмотри на меня — третий столик справа. Оторви же ты голову от своих белокрылых собеседниц, что так гармонично с тобой смотрятся. Ну на кой чёрт, я увязалась за ним в столовую? «Не сквернословь!» — не сейчас!        Решено! Надо помириться! Нужен повод, повод нужен. Вари котелок… ничего не соображаю. Эти американские горки эмоций за последние дни сделали меня натянутой струной, надо дать волю чувствам, иначе — взорвусь к ёбеням. «Не сквернословь!»— вот сейчас в тему. А приятно так с ней пообщаться. Всё точно ку-ку.        В комнате тихо и убрано, лишь застрявшая каблуком туфля в двери напоминает о бешеных скачках соседки. Вот кому в школе жить хорошо! Ни за что не парится, трахается, когда хочет, алкоголь в шкафу нычет, шмотки ворует, а главное делает это всё в своё, мать его, личное удовольствие. Вот у кого надо поучиться как жить!       Забираю свои принадлежности для рисования и пиз… иду к озеру. Иду? Хм-м — лечу! Надо же практиковаться. Грация моего полёта напоминает нечто средние между пингвином и воробушком, а я то хочу быть лебедем с белоснежными, мать его, крыльями. «Не сквернословь!»…       На берегу пусто, а, значит, я спокойно могу поработать над фоном. С картины на меня смотрят такие чужие и равнодушные глаза. Пустые… и как так получилось? Идеально выглажена, застёгнута на все пуговицы рубашка, идеально убраны его длинные волосы в идеальную причёску. Спокойное — нет, равнодушное — тоже нет, безразличное лицо, совершенно без эмоций. Даже улыбка кажется искусственной, фальшивой… Не настоящими кажутся даже полки книг, что так идеально расставлены позади белоснежных крыльев. Разве у них такой оттенок белого? Мне осталось дорисовать лишь окно, такое же закрытое, как и Дино на этом портрете… Нет! Так дело не пойдёт, надо оживить рисунок… Чем? Всматриваюсь в каждую мелкую деталь: в цвет, мазок, линию. Будто в микроскоп рассматриваю каждый миллиметр своего творения… Как мольберт разлетается в щепки, а само полотно маленькими кусочками летит на меня сверху…       Я убью её! Точно вам говорю, я вырву этой гарпии крылья и отдам их на съедение адским гончим. Меня всю трясёт от гнева, пока Ости удаляется под злостный, самодовольный хохот. Не тут-то было — я тоже пернатая!       Бросаю всё прямо на берегу, не до порядков мне сейчас. Надо срочно словить эту засранку и повыдёргивать ей все конечности. Вот же грёбаная виверна, она быстрая. Догнать, пусть даже печень выплюну. Надо следить за её крыльями, как они ими работает: ускоряется — сильные махи, тело строго горизонтально. Пробую, получается слабовато. Ну же крылышки поднажмите, я вас почищу после. Нельзя упускать Ости безнаказанно. Но брюнетка ловко скрывается за скалами, пока я думаю как избежать столкновения с ними. Что бы повернуть Люцифер, наклонялся всем телом как на байке, ну же! А мать его! Увлеклась и вместо поворота в сторону, сделал оборот вокруг своей оси. Блять! Упустила, суку! «Не сквернословь!»— вот нифига ты сейчас не права! Да мне ещё тренироваться и тренироваться… Если я освоила классику, основу всех танцевальных основ, то и летать научусь, главное практика.       Приземляюсь на утёс, чтобы отдохнуть, — прекрасный вид на школу. Как жаль, что с собой ничего нет для рисования, придётся всё хорошенечко запомнить. Вглядываюсь в каждую деталь, переход света и тень, уже представляю, как вывожу линии кистями… Чёрт, вот весь пейзаж портить чёрная краска злобы на Ости: она уничтожила портрет Дино… А мы в ссоре. Как написать новый? Не хочу лишать себя столь эгоистичного удовольствия любоваться им в своей комнате. Дино, ты согласишься снова позировать? Вообще станешь со мной говорить, после того как узнаешь, как я научилась летать? Ну почему эта мысль не пришла в мою голову раньше? Я бы могла попросить тебя быть моим учителем! Уверенна, ты бы не бросил меня в пропасть, отдавши в руки инстинкту самосохранения, как некоторые вороны-мутанты. Ах, Дино, пора с тобой хоть поговорить и убраться на берегу.       Туда и направляю своё отдохнувшие тельце. Какой ужас — хаос моей обиды. Кусочки, щепки, ошмётки — всё, что осталось от моей почти двухнедельной вечерне-ночной работы. Собираю все свои недосыпы, крупицы свободного времени, влюблённые взгляды, предвкушения поцелуя со столь желанными губами, как долго я их рисовала…       Убравши всё на берегу я заметила пару кусочков в озере. Делать нечего: раздеваюсь до нижнего белья — надо достать. Я за сохранность среды обетования. Вода приятная, тёплая, мягкая, совершенно не сопротивляется моему появлению. Дно ровное, пологое, галька гладкая, тоже тёплая, будто бы её специально подогрели. Странно только одно — по всем законам физики от меня, движущийся в воде, должны расходиться хотя бы самые слабые волны, ну хоть как-то бы качнуться- гладь была невозмутима, как лицо ангела Ксандра. Может он умывается этой водой? Нырять не буду!       Доставши последний кусочек, собираюсь выйти из воды, но даётся это с трудом. Озеро всё так же кристально чисто, но вот плотность жидкости стала в разу выше. Будто сначала ты была в молоке, а сейчас в сливочном масле. Почему то, мелькнувшая мысль продолжает следующую, неимение глупую. Спрятав в лифчик, но не в трусы же, а карманов у меня нет, причину моего появление тут, я, опёршись руками, подтягиваю своё тело вверх. Получилось! Блин! Я хожу по воде, мать его! В прямом смысле ступаю по водной глади озера, как по мокрому асфальту. Непередаваемое чувство! Такое новое, магическое, превозносящее… только, мать его, холодно очень, словно на улице минус двадцать, а ты в шортиках летних и в туфельках.       Блин, я же почти голая, может от того и холодно, надо хоть крыльями прикрыться, увидят же вдруг кто. Но к моему счастью, на берегу ни души. Стоп, что? Почему я не двигаю крыльями? Конечности вижу, но на приказы мозга они не реагируют.       От мыслей меня отвлёк шорох в кустах, кто-то там прячется; и невероятно белые крылья, мелькнувшие в небе с противоположной шуму стороны. Я была здесь точно не одна. Но с кем?       Скоро одеваюсь и направляюсь в школу на автопятках, обидно, за столь короткое время я привыкла летать. Холод по-прежнему сковывает всё тело, пробираясь своими ледяными пальцами в каждую клеточку моего тела. Забираюсь под одеяло в самых тёплых вещах, что нашла в шкафу — нифига, холодно всё равно. Да простит меня Мими, забираю и её одеяло, как-то не теплеет. Может чудо-шкаф-нычка спасёт меня? Но добраться к ней не суждено. В комнату влетает разъярённая Лора и Энди с сочувствующим виноватым взглядом, но замечая меня в ледниковым периоде, останавливает блондинку:       — Тебе холодно? Лора, солнышко, принеси, пожалуйста, ей чай. Очень тебя прошу, помоги мне, — вот в жизни не подумала бы, что Энди умеет так слащаво говорить, на секунду мне показалось, что я сама себе бы пошла за чаем от его слов.       — Хорошо, и грелку возьму, — вы бы видели, как изменилось её лицо: с фурии, готовой разорвать меня на куски, она стала феей, что несёт добро всем нуждающимся и не очень. Офигеть перемены…       Оставшись наедине, Энди пытается предпринять попытку объятий с девушкой-снежинкой, но они рушатся при виде счастливой и довольной моей спасительницы Мими, что как раз вернулась с прогулки. Вовремя! Но, глядя на всю эту ситуацию, соседка, что-то хмыкает и уходит с комнаты. Нет, не бросай меня тут одну с ним, я уже по Лоре даже соскучилась, хотя больше меня греет мысль о чае. Вот черепаха!       Чай не помог согреться, грелка тоже, мне казалось, что даже если бросить меня в костёр — я всё равно не почувствую тепла. Дрожала до тех пор, пока не вернулась Мими с бутылкой крепкого в руках. Она выгнала всех с комнаты и протянула мне бокал с кроваво-красной жидкостью. Пара глотков и я в полной отключке, так тепло…       — Тебе понадобится много сил завтра, — вроде это соседка сказала мне перед сном.