***
Матрёшкина в свою очередь уже на середине дня испытывала усталость. В связи с этим она даже не контролировала уборку территории, поэтому полностью доверилась старшине роты. Пока бойцы усердно трудились, лейтенант пыталась взбодриться с помощью крепкого чая. Она спокойно помешивала напиток в стакане, пока в дверь не постучали: в кабинет заглянула Ледяева. — Товарищ лейтенант, рота уборку территории закончила, — старшина доложила по уставу. — Молодцы, — Оля зевнула. — А Вы не будете смотреть? — прапорщик вопросительно взглянула на офицершу. — Пожалуй, нет. Раз ты всё проконтролировала, смотреть не на что. На этой ноте Матрёшкина отпустила старшину: всё, что с неё требовалось, она выполнила, а новые указания не поступили. После этого девушке оставалось лишь удостовериться в том, что чай остыл, после чего его можно было пить не обжигаясь. Оле не мешало бы вернуть бодрость, ведь после обеда нужно было провести занятие с ротой в ленинской комнате.***
К удивлению Волковой и Зубова, допрос оказался не особо длительным. Следователь в основном задавал вопросы о том, как хирург обращался с пациентами, а также о том, какие последствия понесла за собой операция. Капитан внимательно выслушал Елену, после чего про себя сделал вывод: он собрал очередное доказательство халатности врача. Когда же следователь покинул кабинет, командир части тут же устроил Волковой свой «допрос». Офицера обрадовала новость о том, что лечение проходило с большим успехом, поэтому у него появились надежды на то, что Елена совсем скоро вернётся к службе и тем самым облегчит работу Матрёшкиной. Последняя в целом справлялась с обязанностями командира роты, однако подполковник замечал, как её это выматывало, от чего лейтенанта стало жалко. Она ведь имела не так уж и много опыта в командовании личным составом. Елена же приловчилась за более, чем два года. — Только понимаете, товарищ подполковник, — Лена оскалилась, — я не смогу сразу после клиники пойти на службу: мне бы не помешало сделать повторную операцию. Терпеть постоянные боли уж точно не вариант. — Так это само собой, — Зубов проявил понимание по отношению к девушке. — Лучше реши все эти проблемы, пока у тебя есть время. И потом уже возвращайся на службу полностью здоровой. — Про суды вообще молчу: опять возиться. Хотя знаете? Мне даже интересно побыть в качестве потерпевшего. — Я, честно говоря, удивлён, — командир части хохотнул. — Но ты там, главное, компенсацию выбить попытайся. Последствия такие, что будь здоров. — Да уж постараюсь, товарищ подполковник, — Волкова коварно ухмыльнулась. — С Вашей-то поддержкой и не такое возможно.***
Времени до занятий оставалось всё меньше, а эффект бодрости оказался кратковременным, поэтому Оле пришлось повторить ритуал чаепития. Для надёжности девушка надумала выпить сразу несколько стаканов крепкого напитка. Она поспешно в очередной раз опустошала сосуд, ведь нужно было успеть. Только вот Матрёшкину отвлекла нагрянувшая Лена, которая обратила внимание на её сонное лицо. — День добрый вареным мухам, — гогот Волковой раздался на всю канцелярию, после чего та вприпрыжку села за стол. — Вижу, ты совсем дохлая. — Да не то слово, — Оля с грустью заглянула в пустой стакан. — Рановато мне ещё ротой командовать: слишком большой геморрой. — Слушай, а ты феном** закинься: как минимум на десять часов вставит, — Елена решила пошутить над ситуацией. — В жизни бы не подумала, что ты сможешь шутить про наркоту после того, что с тобой случилось тогда, — лейтенант не оценила юмор. — Спешишь, да? В принципе, по расписанию тебе уже пора. — Бля… — Оля посмотрела на наручные часы. — Ладно, постараюсь продержаться. — Крепись, — Лена с сочувствием посмотрела на подчинённую. — А я ещё за мужиками присмотрю тем временем.***
Жанна заметила, что поведение Волковой кардинально поменялось. Елена практически не ворчала, поэтому вела себя удивительно спокойно. Это казалось для Топаловой странным, однако больше всего удивило то, что она снова хорошо общалась с Кулешовым и не проявляла агрессию по отношению к нему. Старший прапорщик даже натолкнулась на мысль, что Лена снова либо выпила, либо употребила героин. Но когда женщина не обнаружила ни новых следов от инъекций, ни признаков алкогольного опьянения, она отбросила эту мысль. Волкова, разумеется, умела притворяться трезвой, но только не при Жанне: та как будто чувствовала, когда Лена пьяная, а когда трезвая. Больше вариантов у Топаловой не было. На самом же деле ситуация оказалась куда проще. Елена, по всей видимости, мирилась с тем, что она испытывала к Пете совсем не желанные чувства. Жанна таки предположила это и про себя сделала вывод, что другого объяснения удивительному спокойствию Волковой просто не могло быть. — Я тут подумала: не пара я Петьке, — сложив руки в замок, девушка подпёрла подбородок. — Нет смысла убиваться: только себе дороже. Просто буду делать вид, что ничего и не случилось со мной. Будем дружить, как раньше. — Та-а-ак, — Жанна настороженно взглянула на неё. — А с чего такие предположения? — Мы слишком разные, — Лена пожала плечами. — Да и Петька моложе меня. — Тоже мне аргумент, — Топалова издала смешок. — Четыре года, Леночка — это вовсе не разница. Возраст — не показатель. А вот то, что вы разные — тоже не беда, если бы вас всё устраивало друг в друге. — Слепая на один глаз, — потянула Волкова с грустью в голосе. — Шрамище на роже и пара-тройка выбитых зубов… Ой, да не берите в голову, Жанна Семёновна. Надеяться на какую-то сказочку со счастливым концом — только себя смешить. Ну и остальных тоже. — Ну-ну, — старший прапорщик вздохнула. Иных ответов Жанна не ожидала. Уж очень сильно Лена обожглась после прошлых отношений, и Топалова это прекрасно понимала. Было заметно, что она не имела ни малейшего желания заводить новые отношения: страх совершить новую ошибку знал своё дело. Кроме того, Елена периодически зацикливалась на недостатках своей внешности. Старшего прапорщика расстраивало то, что она не знала, как помочь ей стать более высокого мнения о себе. Елена в свою очередь была твёрдо уверена в том, что таких, как она, никто не сумел бы полюбить. Она считала, что не заслуживает быть любимой. А уж тем более, когда речь шла о Пете. Нежный и ласковый, с мягким голосом, Кулешов казался Лене эдаким земным ангелом — полной противоположностью ей самой: оторве и разгильдяйке. Волкова вовсе не надеялась на взаимность, поэтому просто благодарила судьбу за возможность дружить с ним и помогать в невзгодах. Последнее было для неё особо важным, ведь даже малейшие неудачи, которые приходилось испытывать Кулешову, как будто ранили сердце влюблённой девушки. И пусть он не знает, что мне приходится чувствовать.