Карандашные линии

Пока Паша говорил с Гореловым, а Никита очень сурово стоял возле автомобиля, я сидела на скамейке поодаль, и зарисовывала этого мужика, которым в один момент стал Павел. Одна беда — машина стояла, а Никита — не особенно, переминался изредка с ноги на ногу, но хоть не ходил туда-сюда. Я не успела всё сделать до конца, пришлось сфотографировать, чтобы потом дорисовать. — Тебя же Аглая зовут? — спросил меня Леша. В этой реальности он мне нравился намного больше, ровно до отметки «уже не бесит», потому что под социальным давлением он был более-менее адекватен, — Тебя тоже? Это он на браслет-бомбу намекает? — Нет, я сама, — покачала головой я, увидев, недоуменный взгляд, пояснила, — Всегда хотела съездить в США. Про «любовь» и то, что я знаю, на что иду, гораздо лучше, чем остальные, говорить не стала. Мало того, что не поймет. Да и в целом… Слишком много причин. начиная от весьма банальной, включающей тот факт, что я хотела вернуться в ВУЗ с помощью ФСБ, заканчивая тем, что я могу просто исчезнуть как человек, если не последую за всеми. — Подожду в машине, — бросила я, не став дожидаться конца сцены. Никита сделал шаг в сторону, позволяя забраться в автомобиль. И порулить ведь не дадут, а такая машина крутая! Я воткнула в ухо один наушник, включив плейлист с Queen, как раз было такое настроение. Единственная загвоздка в том, что я не знаю во сколько нужно выезжать в аэропорт, успею ли — очень желательно — помыться. Я сидела, забравшись с ногами на сиденье и листала фотографии в телефоне, сделанные ещё в родном мире. Среди фотографий материалов и конспектов мелькают мои селфи на фоне питерских достопримечательностей, фотки с друзьями или одногруппниками в разных кафе, веселые кадры из общежития… Я мотнула дальше, к новому году, когда я приехала к семье на каникулы. Жаль, видео нет, только фотографии. Я по ним скучаю. По семье, а не по фотографиям, конечно. С лучшей подругой в торговом центре, сидим, обе улыбаемся, глаза узкие-узкие от широких улыбок, а лица — такие счастливые. Настя, как она там? Как у неё учеба в её театральном? Надеюсь, не слишком скучает, потому что я по ней — очень. Красивые фотографии закатов и неба уже родного города, из которого я тогда ещё не уехала. Фотография ночного города с горы, ей уже почти два года. Тогда отец учил меня водить. Вывез в чисто поле с дорогой, буквально состоящей из одних кочек, и сказал, мол, это для того, чтобы ты понимала габариты. То ли я хакнула систему, то ли сделала что-то не так, но колеса вместе с рулем сами поворачивались из-за неровности местности, и мне оставалось только регулировать педалями скорость, чтобы ехать и плавно и не трястись в машине. Фотографии родного города, старые рисунки, на которые мне смотреть больно. Несколько селфи, где я с цветными волосами — был в жизни такой период. В конце последнего класса прекратилось, как рукой сняло, и волосы я отращивать начала. Мама говорила, что я выросла, я думаю, что тогда просто перебесилась. Последнее — украдкой, когда мне только подарили этот телефон несколько лет назад на день рождения. Вся семья на даче, я тогда много фотографий сделала, но эта, чуть ли не на бегу и почти тайно, оказалась самой настоящей и живой. Только её и оставила. — Ты фотографировала меня. Будешь рисовать? — спросил Никита, когда мы уже сидели в машине. — Если ты против, то не буду, — пожала плечами я, — Правда, жаль упускать такой колоритный типаж. Где мне ещё найти крутых мужиков в кожанках и с маской на половину лица, да ещё и с джипом? Просто нечто. Никита — нужно напомнить, что это мужик, которому точно больше сорока, — передернул плечами, будто пытаясь сбросить цепкий и липкий взгляд. Какие мы нежные, я ведь даже на него не смотрела в этот момент, более того, те перечисленные детали, далеко не все, которые я заметила. — Художники — страшные люди, — пробормотал Никита, выруливая на шоссе. Всей толпой в целых три человека мы завалились в квартиру. Правда, всё это не помешало мне сделать тихонько несколько фотографий в машине. Так что в моей галерее есть теперь задумчивый Паша, смотрящий в окно на огни ночного города, маленькие и далекие, и Никита, сосредоточенный и хмурый, если он вообще может быть другим. — Мы тут надолго? — спросила я, пока оба моих спутника шарились по шкафам. — В одиннадцать надо уже быть в аэропорту, так что часов девять есть, — проинформировал меня Никита, — Советую выспаться. — Ага, спасибо, — кивнула я, — Я в душ, если что — кричите. Кинув в стиралку вещи, я залезла под теплую воду. Блаженство… Не страдала никогда излишней любовью к чистоте, которая присуща моей маме, но учитывая то, сколько мест я посетила… В общем, теперь я хотя бы пахнуть нормально буду, а то ужас же! Я вернула контейнер из-под отбивных в холодильник, сами отбивные были съедены ещё в машине у Никиты по дороге к набережной. После душа хотелось спать и ничего больше. В целом, можно было вырубиться хотя бы часов на семь, чтобы потом разобраться с вещами, которые сушились на батарее. Проверив, что телефон заряжается, перебрала вещи в рюкзаке. Куртку с собой можно не тащить, в США достаточно тепло, да и толку от неё там будет немного, как и от шапки, можно в целом оставить здесь и не цепляться за них, чтобы место не занимали. Ещё одна странность, которая была мной внезапно обнаружена — косметичка. Вернее то, что в ней было. Помимо пудры, расчески, крема для лица и гигиенической помады там обнаружились блистеры с обезболивающими, и помимо привычного ибупрофена и пенталгина там были пара препаратов посильнее. Активированный уголь и перекись меня не удивили, а вот упаковка презервативов с краю — очень даже. Учитывая, что я была удивлена, оказавшись в Зоне Отчуждения, и то, что я не сторонница внезапных половых контактов… Как я всё-таки собирала эту сумку? Как одевалась, почему вообще собирала свой рюкзак? Одни вопросы. Спать я отправилась на диван в гостиной, потому что спутники мои уже завалились в других комнатах, а пристраиваться к Паше, хоть я его очень люблю, я пока ещё морально не готова. Тем более, прямо сейчас. Мне как-то так спокойнее. Перед сном быстро прошлась перекисью по всем ранкам, не забыла про ту, что на шее. Перекись шипела, пенилась и щипала, но терпимо, так что я только шипела сквозь зубы, обрабатывая очередной порез. Я понимала, что мне необходимо поспать хотя бы немного, но сон не шел, я ворочалась, то скидывая плед, то опять задирая его до подбородка. Я думала о предстоящей поездке, о том, что документы, которые на меня сделали, могут и не пройти контроль, пыталась сообразить, что делать с бандитами, потому что мне не хотелось, чтобы меня попытался изнасиловать хоть кто-то. Более того, я принципе не хотела настолько задерживаться, но как выпутаться из этого — не знала. И за пацана я вряд ли сойду, чтобы тихо свалить с ребятами. Хотя стреляю я, возможно, чуть лучше, чем Гоша. Непонятно. Эх, жаль, оружие вряд ли сможем провести! Да и выстрелы. Я вздрогнула, понимая, что теперь угроза мне будет самая прямая. Буду надеяться, что у Паши, как и в тот раз, хватит самообладания, а у Никиты — мозгов, чтобы организовать остальных. А девочек я поддержу… как-нибудь. Но к бандитам я всё равно не хочу! А если меня там подстрелят? Сплошная непруха! Я достала из валявшегося рядом с диваном рюкзака трофейный нож. Металл блеснул в свете луны. Нужно будет спросить, можно ли его пронести на борт и будут ли там металлоискатели. Неплохо было бы обзавестись кобурой или чехлом, не носят же такие острые штуки без какого-то держателя. За сувенир точно не сойдет, он же острый как скальпель. Я осторожно провела пальцем по лезвию. Красивое оружие. Нож отправился под подушку, а я сунула в ухо один наушник. Моцарт всегда мог успокоить и позволял уснуть. Утро было недобрым. Во время сна наушник выпал, так что теперь их надо было распутать, но хоть телефон зарядился почти до недостижимой сотни. Я была совершенно разбитая, несмотря на достаточно не раннее время — восемь утра, но поспала я едва ли шесть часов. Ничего, полет долгий. Оказалось, я единственная озаботилась будильником. На запах яичницы с колбаской подтащились два таких же невыспавшихся субъекта, и пока Никита пытался приготовить кофе каким-то смутно-знакомым способом, Паша умывался в ванной, как тот, кто позже всех встал. Яичница немного пригорела, но в целом получилось неплохо. Зато кофе был отличным, почти как родной, общажный. Хотя, догадка у меня была. Если я не решила отбросить коньки сразу, а какое-то время жила с Никитой, то могла его и научить фирменному рецепту. Увы, всё хорошее кончается, и это почти мирное утро тоже закончилось, Никита проверил документы, и мы отправились за ребятами. — Никита, скажи, пожалуйста, — попросила я, роясь в рюкзаке, — Я смогу пронести на борт нож? — Какой нож? — спросил Никита, — Ты взяла кухонный? Оставь в машине, не пригодится. — Нет, я взяла тот, который был у Костенко, — я подняла нож на уровень глаз, размотав полотенце, в которое он был завернут, — Он его обронил, когда в бассейн упал, а я нырнула за ним. Паша удивленно посмотрел в зеркало заднего вида, заметив знакомую железку: — А я думал, ты не сразу всплыть смогла из-за одежды, уже спасать собирался. Так и не получив ответа, я спросила: — Так что? — Посмотри сзади что-нибудь кожаное, в таких тряпках ножи не носят. — О, спасибо большое, — улыбнулась я, — И ещё один момент. Я немного нервничаю, так что не удивляйтесь, если мне иногда будет смешно в непредусмотренные для этого моменты. В аэропорту все шли за Никитой, как утята за мамой-уткой. Ещё бы не вспоминать весь полет, что он собирается угонять самолет… Я боялась проколоться на пограничном контроле, но обошлось. Первый раз в жизни лечу бизнес-классом! Ура! Можно будет фильмы глянуть, что тут есть… Оказалось, совковый бизнес никаких фильмов не предлагал. Видимо, только пилотам можно. Я устроилась в своем кресле, которое было ровно за местами Никиты и Паши, впрочем, это было достаточно удобно. Как по мне, грех жаловаться на бизнес-класс. Особенно, когда билеты бесплатные! Особенно, если про пункт назначения не вспоминать! Ещё перед взлетом я чуть не прокололась, и в этот момент моему уставшему мозгу нужно было сообразить, что лучше по старинке — в уши беруши и никого не слушать, так бы и проспала весь полет. Так нет, интересно стало! Аню я заметила ещё в начале, так что не была удивлена, когда Паша подошел к ней с расспросами. Разговор состоялся в точности таким, каким я его помнила. Мимо меня прошел Никита, бросив взгляд через плечо, проверяя, чем я занимаюсь. А что? Сижу, рисую. Кадр у меня просто замечательный: суровый мужчина в черном стоит рядом с чёрным же джипом. Немного высветлить в редакторе тени, повысить экспозицию, обрезать и выровнять немного, и готово, теперь всё понятно, где и что, и ничего в темноте не тонет. До меня донеслась одна фраза, которая заставила меня хрюкнуть, в отличии от остальных: — Моему другу станет лучше, как только он отдохнет и выпьет таблетку, — при том сказано это было непередаваемым тоном, не терпящим возражений. Я напрягла челюсть, стараясь не засмеяться, вот только вперед меня сидели Никита и Паша, и я легко могла их услышать, так что слова от человека, который собирается похитить самолет о том, что всё как-то складывается… «Когда придет время, она пойдет с нами. Я почему-то в этом уверен». Конечно, ты же нас и похитишь, чтобы лишний раз с объяснениями не возиться! Не могу! В глазах стояли слезы, я думала только об одном: как мне не смеяться. Закусила щеку изнутри, постаралась отключиться от происходящего, заметила удивленные взгляды. Глубоко-глубоко вдохнула и напомнила себе про предстоящих бандитов. Смеяться перехотелось, зато началась икота, но с ней было несложно справиться. Никита обернулся в проем между кресел, поинтересовался: — Ты в порядке? Высоты боишься? — Не боюсь, летала уже. Просто не выспалась, всё смешным кажется, прости. Вспоминал, наверное, сравнивал. Сложно не сравнивать двух девушек, из которых обязательно надо выбирать одну. Я не хотела думать, выбор в чью пользу он сделает, хотела просто успокоиться и поспать. Одно плохо — не всегда бывает так, как мне хочется. Погасили свет. Взлетели, я чуть сглотнула, ощущая перегрузку. Когда набрали высоту, Паша подошел, коснулся руки, кивнул в сторону среднего ряда кресел. Я чуть улыбнулась. На видео было очевидная реакция — никто из ребят не поверил. Однако мое полное безвопросное знание вызвало легкое недоумение у Никиты. Значит, я ему про это тогда не рассказала. И получается, что я мне писала не только о том, чтобы просто поставить в известность, сколько вопросом доверия. Или сказала, но было слишком поздно, и то, о чем Никита так или иначе рассказал, уже перестало являться неоспоримыми доказательствами того факта, что это именно сериал. И момент был упущен. Мне повезло больше, я получила пару советов и прислушалась, и хотя это даже отношениями пока назвать нельзя, это всё же какая-то уверенность, пусть и не слепая. Однако Никита снова начал говорить, и буквально в каждой его фразе был намек. Поэтому на резонный вопрос Паша ответил: — Кто я по-твоему, псих? Возможно. Он может быть психом? Может. Но одновременное и одинаковое безумие?.. Я спрятала лицо в ладони. Эх, Паша, ты ещё ничего не знаешь. И психи-то вы одинаковые, и бред у вас, как у порядочных клонов, одинаковый. Ещё это: «Но вряд ли это кого-то сильно убедит, если это спецэффекты», — брошенное с таким пофигизмом к ситуации. Конечно, Никите не слишком важно, поверят ли ему. Он их просто похитит и угонит самолет. Знакомься, рука, это — лоб. — Что, уже жалеешь, что согласилась с ним лететь, Агля? — спросил у меня Леша. — Нет, просто нервничаю немного, вот всё и кажется смешным. Не думаю, что всё будет слишком плохо, — и добавила слова, о которых мне потом скажут «накаркала», я в этом уверена, — В конце концов, никто ведь не угонит самолет, так что всё в порядке. Я немного постояла рядом с креслом, не уверена, нужна ли Паше поддержка и стоит ли это проявлять, и если да, то как? Остановилась на среднем, и предупредила: — Если, что я сплю. Если будете смотреть что-то ещё, разбудишь, хорошо? Паша чуть сжал мою руку и кивнул, посмотрел на меня с какой-то грустью во взгляде. Не смотри так на меня, мне сейчас плакать захочется… Сон как рукой сняло, когда я вспомнила, что будет происходить в не таком уж и далеком будущем. По сравнению с перестрелками самолет с горящим двигателем — вообще очень безопасно. По крайней мере, я почти уверена в том, что Никита может посадить самолет и знает, как его угнать, другое дело в том, что испытывать на себе все прелести наркоза — не предел моих мечтаний. Да и придется как-то исчезнуть ненадолго. Багажное отделение? Да, именно там и прятался этот любитель милых и пушистых. Недолго думая, я встала с кресла, не забыв взять с собой любимые гаджеты, черкнула на бумажке несколько слов и прошла в проход.