Карандашные линии

— С Богом! — пожелал нам удачи пилот, а я смогла на это только нервно хихикнуть. У нас тут только Дьявол. Нам представили бойцов, я молча приняла яблоко, и, похрустывая сочной сладкой мякотью, подошла к стене с портретами. Там нашла и Костенко С. А., который смотрел как-то удивленно, и был совсем-совсем домашним, в отличии от того же мужика, который висел правее. У того брови были вразлет и уж очень восходящие, ещё и с изломом, а в сочетании острыми скулами и очень короткими волосами выглядел мужик совсем жутко и больше походил на заключенного колонии строго режима где-нибудь за Уралом. Вот и доверяйте граждане таким свою безопасность. Хотя, может, он был добрейшей души человеком, в отличие от Костенко, который не самых чистых методов допроса не чуждался. Хотя, в КГБ, наверное, все одинаковые. — Аглая! — позвал Костенко негромко, умудряясь в мое журчащие и звонкое имя добавить стали. Что-то мякнув в ответ, я догнала мужчин. Я малодушно порадовалась, что сейчас день, потому что ладно ночью, когда ни зги не видно, но в сумерках, когда видно только отчасти, был слишком большой простор для воображения. Опустевшие здания — бетонные коробки с прорезями для окон, будто макет, сделанный прилежным учеником, но так и не получивший ни одного — даже картонного — жителя. На стенах попадались рисунки — черные тени, фигуры, застывшие в запечатанном баллончиком мгновении. Сверху этот город был почти обычным, разве что света в домах не было, чернели проемы пустых окон, да посеревшие фасады, пошедшие трещинами, просили ремонта. Не то чтобы холодный, но без тепла. Не то чтобы жуткий, но неуютный. Просто отсутствие жизни, а не смерть. — Сергей, расскажите про этот город, — попросила я негромко, — Он же был когда-то живым? Костенко даже с шага сбился на секунду от неожиданного вопроса. — Ну… обычный советский город. Демонстрации, пионеры, комсомольцы. Этот город же совсем молодой был. Квас по три копейки маленький, большой по шесть. Хлеб был вкусный, не то что сейчас, — погрузился в воспоминания Сергей, — Я тогда Леонтьева слушал, даже плакат на стене висел… Да и всё, наверное. Вспоминались кадры из сериала, навеянные словами Костенко. Огоньки-галстуки пионеров на черной форме. Девушки в юбках ниже колена и блузках аля-колхоз, и в этих дурацких платочках. Красная помада на губах. Шум машин вроде тех раритетов, авоськи у всех и каждого. Музыка из громкоговорителей. Егор что-то пошутил про ностальгию, Саша ему ответил что-то не то чтобы язвительное, но похожее по тону на сарказм — я уже не слушала. Стихли рядом шаги Паши, я обернулась. Знакомая многоэтажка в один подъезд, разрушенная тогда и мрачно возвышавшаяся сейчас. — Помнишь? — спросил он, когда я подошла ближе. — Видела, — коротко ответила я, — Пойдем? Мы уже вернулись «в строй», когда Егор бросил что-то вроде «не разбредайтесь». Павел хмурился. Идти было не то чтобы очень далеко, но часа полтора точно, поэтому встретить того старика — если мы его встретим — можно и позже. По идее, должны, мы ведь не знаем, где здесь Киняев бродит и что делает, только предполагаем, что он на станции. Может ли он перенести место действия от ненужного ему бункера поближе к саркофагу? Бункер был просто точкой сбора похищенный ребят, да способом разделить и убить Костенко, Егора и Сашу. По факту, если они захотят разделиться, нужно всего лишь остановить их категоричным «не разделяться», хотя меня могут и не послушать. Остается только на Сергея надеяться, и на крепость их дружбы. Я не услышала ни единого звука, когда вдруг замер, подобравшись, Сергей. Я тихо и резко выдохнула, затаив дыхание. Нас остановили знаком. Все замерли. Паша недоуменно оглядывался и что-то спрашивал, я судорожно вглядывалась в дорогу да редкие кусты — и чего они там увидели? Нас чуть ли не потащили в ближайший подъезд, группа тут же распалась на две. Костенко выглядывал из проема окна, я прижималась к грязной сухой стене. Из-за поворота показалась телега. Старик в белом, почему-то напомнивший мне Сарумана, шел рядом с гнедой кобылой. Лошадь жевала узду, шаркая подковами по асфальту. — Да вы не бойтесь, выходите, — остановился старик, потом, не то чтобы уговаривая, но будто маленьким детям объясняя, добавил, — Да вы выходите, не бойтесь. Я ведь старик уже, слепой совсем. Что я вам сделаю? Костенко замысловатыми знаками что-то показал своим братьям по оружию, что-то увидел в ответ, и кивнул нам на выход. — Отец, ты что тут делаешь? — спросил Сергей, останавливаясь неподалеку. — Да живу тут. Деревня рядом. Пока Егор спрашивал, может ли вообще в Зоне кто-то жить, я подошла чуть ближе, заглядываясь на лошадь. Пройти мимо красивого и неагрессивного животного и не погладить? Это буду не я! — А можно погладить? — на всякий случай спросила разрешения я под недоуменным взглядом Костенко. — Можно, внучка, — кивнул старик, а потом снова обратился к Сергею, — А ты что, Сереж, я тебя помню. Всё такой же красавец? Я с небольшим опасением коснулась лошадиной морды. А вдруг призрак? Но нет, лошадь была самая обычная, настоящая. С короткой шерстью, с большими умными глазами, она доверчиво подставлялась под руку, когда я гладила её по носу и между глаз. Когда перебралась на уши, чуть коснувшись длинных и жестких волос, тряхнула головой и фыркнула, подняла голову и носом в мою ладонь уткнулась, мол, давай назад, там лучше было. — Вот он — знает, где искать того человека, — проворчал Гульбич, успевший представиться, — Над пропастью, он знает где это. И она знает, — перевел внезапно пустой взгляд на меня, — Знает и молчит, будто её не касается. Я недоуменно нахмурилась, продолжая механически гладить кобылу, но потом как-то остановилось. То, как лошадь тронулась, прошло как-то мимо, я просто вовремя отошла, когда рядом внезапно оказалась телега — да и всё, пожалуй. — Место над пропастью — это где? — спросил Костенко у меня, как у самой просвещенной. — Он, наверное, про бассейн, — пробормотала я, как-то отчужденно воспринимая остатки тепла на ладони, — Там же воды теперь нет, так что, может, Киняев там. До бассейна было километра полтора, так что меньше чем через полчаса мы бы уже были там. Когда показалось здание бассейна, я спросила у Паши: — Ты пробовал создавать фантомов? — Немного. — И как? — Получалось, — вздохнул Паша, передернув плечом. Ладно, не буду давить на «больное», подождем, — В принципе я понял, как это работает. Я хочу создать фантома, когда мы уже будем практически в бассейне, можно будет отвлечь Киняева. — Может, скажешь об этом Сергею, чтобы он мог проработать план? Всё-таки он может видеть это иначе. — Он уже в курсе, — заверил меня Паша, — Дай мне сосредоточиться, пожалуйста. Я молча кивнула, возвращая взгляд к дороге, по которой мы шли. Асфальт под ногами был не самого лучшего качества, но в отличии от СССР ещё не развалился, так, только трещинами немного покрылся. В бассейне, однако, никого не оказалось. — Соврал, — выдохнул Костенко, уже созвонившийся с какими-то своими знакомыми, — Аглая, та лошадь… ты её смогла потрогать? Не призрак? — Да нет, — пожала плечами я, — Лошадь как лошадь. Давайте внутрь зайдем, может, он отсюда ушел. Если его там нет, то можно на крышу ближайшего дома подняться. — У нас времени нет ходить туда-сюда, — мотнул головой Сергей, — В бассейне никого нет, если Киняев и был там, то искать его надо уже в другом месте. Так что идем на станцию. Мы уже порядочно отошли от бассейна, когда нас снова дернули в ближайший подъезд. Через несколько секунд послышался шум шин, и вскоре показался белый джип, направлявшийся в сторону бассейна. Я не увидела, кто был в джипе, но Костенко, судя по всему, увидел. — Он едет к бассейну. Возвращаемся. И мы побежали. И не то чтобы я не занимаюсь спортом совсем. И не то чтобы отсутствует выносливость или мотивация, но когда мы прибежали, я уже почти задыхалась. В боку кололо. — Аглая один раз смогла спрятаться на вышке в бассейне, — вспомнил Паша, когда агенты обсуждали план, — Можно попробовать снять Киняева оттуда или со второго этажа. — Отлично, — кивнул Костенко, — Егор, по возможности займешь вторую вышку. Если Киняев уже будет в чаше, то идешь на второй этаж. — Не разделяться, — напомнила я. Костенко вздохнул. — Возьмешь с собой Павла. Вершинин глянул на Сергея, на меня, потом снова на Костенко и, прежде чем он начал язвить, Сергей отрезал: — Защитим мы твою ненаглядную, не лезь. Поможешь Егору, сделаешь фантома. Пока согласовывали детали плана, я чуть ближе шагнула к Паше, нашла пальцами его ладонь и крепко сжала. Это даже безопаснее немного, потому что если Зоне захочется кого-то руками Павла убить, то Егор с ним всяко лучше справится, чем я. Однако Егора следовало предупредить, что я и сделала тихим речитативом: — Егор, если Паша будет слишком странно себя вести, то просто ударьте его по голове. Не сильно. Пощечины обычно достаточно. Просто если он закрывает глаза и на них начинают вены чернеть, то это уже не совсем Павел. Егор чуть кивнул: — Понял-принял. У дверей бассейна мы разделились — Паша и Егор отправился к другому входу, мы пошли через раздевалки. Знакомый бассейн, только вот ракурсы другие. Мы вышли к первому этажу — меня старались держать в центре, как самого уязвимого члена команды. Оба боевика рядом шагали очень тихо, а вот под моими ногами шуршал и скрипел буквально весь попадающийся мусор, как бы я не старалась идти бесшумно. Остановились по знаку Сергея. Впереди были знакомые белые джипы, и удалось заметить мелькнувшую фигуру Киняева среди его миньонов, один на другого похожих. — Сейчас твоя задача — просто бежать за Сергеем, — раздался голос Саши над ухом, — Тихо и быстро. От неожиданности я вздрогнула, но доверилась, потому что знаков Костенко не понимала. С осоловелым взглядом я метнулась следом за рванувшим вперед Сергеем, и вот мы оказались в здании. Осторожно прошли мимо раздевалок на второй этаж. Я не понимала, как мне с такой высоты спрыгивать, если вдруг что случится — в своих спутниках я была уверена — и было самую малость стремно идти туда, откуда меня с большой вероятностью и осторожностью придется снимать. Однако это имело смысл — через раздевалки ходили люди Киняева. К тому моменту как мы смогли пробраться к балкону и засесть там, выяснилось, что Егор и Паша ещё не на месте. Они выжидали момент, когда в этом месте не будет людей, чтобы не спалиться. Наконец, миньоны закончили с коробками и Киняев вышел отдавать последние распоряжения. Стало тише. Послышался с улицы скрип шин, и через несколько секунд, пока Егор и Паша залезали внутрь бассейна, в окне показался джип. Он ехал по дороге в сторону парка, где стояло колесо обозрения. Как только оба оказались на нужной вышке, я расслабилась. Ещё через несколько минут давящего ожидания вошел через раздевалки Киняев. Я ожидала выстрела, но его не было. Егор прицелился, но не стрелял, перевел взгляд на Пашу, и я поняла в чем была проблема — Зона ведь не хотела смерти Киняева. Короткое движение локтем, тихий глухой удар и Егор, подтянувшийся к прицелу. Я зажмурилась. Выстрел. Приоткрыв один глаз, я чуть выглянула. На меня сверху надавили, чтобы не высовывалась. Короткий грохот, как будто упавший мешок с песком. — Доставай пистолет, — раздался низкий голос над ухом, я на одних рефлексах полезла в карман толстовки, — Сейчас надо прикрыть ребят. Егор, помогая дезориентированному Вершинину, спустился с вышки, и когда они уже собрались прыгать из окна, появились миньоны. Костенко рядом напрягся, высунулся, доставая автомат и готовясь прикрыть отход парней. Не пригодилось — те рванули в кусты, послышался треск веток, а через секунду их и след простыл. Только вот Киняев не умер, а просто упал, так что он махнул рукой своим людям, приказывая что-то сиплым от боли голосом. — Уходим, — буркнул Саша, тут же утаскивая зазевавшуюся меня и пихая в середину строя. Мы не стали спускаться, а подошли к окнам, выходящим на другую сторону. Оттуда снова выстрелили в Киняева, и на этот раз попали в голову. — Они на втором этаже! — смог донестись крик. — Уходим через чашу, — буркнул Костенко, тут же побежав обратно на балкончик. Через пять секунд за нами раздался взрыв, полетела бетонная пыль и мелкий мусор, — Наверняка граната. Пока добежали до балкончика, Костенко связался с вертолетом, который должен был прилететь через сутки, если связи не будет. — А если они успеют окружить здание? — спросила я, застыв перед заграждением. Задача была несложная — перелезть, повиснуть на остатках пола и спрыгнуть. — Если мы тут не задержимся, то не успеют. В этих местах столько кустов, что на машине не подъедут, да и обходить долго. Вперед. Я начала спускаться одновременно с Костенко, и несмотря на мои преимущества в возрасте и росте, у него это заняло секунд десять, а у меня… В общем, успели вбежать миньоны и Сергею пришлось отбиваться, тем временем я застряла на этапе «повиснуть на руках». — Просто прыгай вниз, мы поймаем, — потому что Саша тоже успел слезть. Мне было дико страшно, хотя каждая секунда промедления могла закончиться смертью для всех нас. — Прыгай! — рявкнул Сергей, и в этот момент я всё-таки отпустила поручни. Мгновение, в которое сердце было не мне — осталось где-то наверху. Буквально две секунды без опоры. Отсутствие всякого дыхания, застывший в горле крик, сжатый со всех сторон связками. — Глаза открой, — раздалось рядом, и я оперативно слезла, сразу перебегая к одному из выбитых окон, уже без команды — выстрелы позади отлично мотивировали. Стараясь не порезаться о края стекол, я перемахнула через проем, оставляя внутри только пальцы, которыми держалась за раму. Через соседнее окно перемахнул Саша, Сергей отстрелялся и последовал следом. — Да блять, — проворчал Сергей, собираясь стащить меня за ноги. Я с тихим писком уже собралась опускать руки — ноги всё ещё не чувствовали опоры, и сколько до земли — два сантиметра или километра — я просто не имела понятия, а чувство неизвестности — оно самое хреновое. Меня дернули за щиколотки. «Значит, всё-таки высоко», — была моя мысль перед тем, как уставшие руки всё-таки отпустили несчастную оконную раму и я с высоты в несколько метров рухнула на асфальт, больно обдирая ладони и коленки. Я перестала дышать, чтобы не шипеть и не пищать от саднившей сошкрябанной кожи. — Бежим, — меня подняли за кисти с земли, и чуть ли не ускорения придали. И мы побежали. До ближайшего здания, где связались с Пашей и Егором, которые с помощью фантомов смогли угнать машину и теперь ждали нас на другой стороне. Костенко быстро оглянулся на здание бассейна, откуда уже посыпали миньоны Киняева, и предупредил: — Вертушка будет здесь через десять минут, надо успеть доехать. И мы снова побежали, на этот раз — к машине. Когда я запрыгивала на заднее сиденье, уже сзади доносились новые выстрелы. Егор вжал газ в пол, и мы рванули к парку и колесу обозрения. Выстрелы сзади не успокаивали, как и отсутствие ремней, как и два немаленьких мужика по бокам, которые хотя бы фиксировали меня и не давали вылететь на поворотах. Желудок застрял где-то в горле ещё с того момента, как пришлось прыгать с балкончика в бассейне, так что сейчас я хотела только одно — сесть в вертолет и улететь отсюда. — Мы ведь не проверили, может, Киняев остался жив? — спросила я дрожащим от страха голосом, — Бывает же такое. Сергей и Саша недоуменно переглянулись между собой, потом Костенко всё же ответил: — После таких в выстрелов в голову не выживают обычно. — Я его добил, — холодно сообщил Егор сворачивая к колесу. Над нами шумели винты вертолета.