Храм предков

Пристань Лотоса подобно фениксу возносилась ввысь из пепла. Медленно, строение за строением приобретала она прежний вид. Было ли то решением нового главы Ордена или так повелела сама судьба, Храм Предков восстановили одним из первых. Солнечный свет не тревожил покой умерших. Только противные постукивания молотка все никак не давали заснуть. - Кому понадобилось будить меня в такую рань, - ворчала спросонья Мадам Юй. Настроение у нее было отвратное, нестерпимо жгло в груди, а в горле, казалось застыл комок. - Ощущение такое, что я умерла пару раз, - сообщила женщина в пустоту. Пустота отозвалась вздохом и голос супруга возвестил: - Мы мертвы, госпожа моя. Тихое местечко в глубине Пристани Лотоса содрогнулось от женского крика. Фэнмянь сидел, опустив голову и скорбно глядя на табличку с именем супруги. Обрамленные узором из лотосов, иероглифы эти казались куда дружелюбнее бушующего призрака. Фэнмянь вздохнул и наконец посмотрел на расхаживающую по храму женщину. - …. остались одни, без нашей помощи! А что если они тоже уже мертвы? - Мадам Юй волновалась за детей, - Вы можете поверить, дорогой супруг, ни Вас, ни меня рядом. Сколько же ошибок они могли натворить? Только бы были живы. Тираду это прервал чей-то смутно знакомый голос. До призраков он доходил как сквозь вату, но Цзыюань узнала его. Голос первенца пролился на душу бальзамом и женщина замолчала, прислушиваясь. Дева Цзян стояла перед храмом и судорожно сжимала руку А-Сяня. - А-Чэн постарался. Посмотри только, этот храм не отличить от старого, - говорила она. А Вей Ин стоял рядом, улыбался и поддерживал сестру. - Ты зайдешь вместе со мной, Сянь-Сянь? - Нет, шицзе. Не думаю, что Мадам Юй была бы рада встретить меня, - Вей Ин виновато опустил голову, - Иди, а я подожду здесь. Яньли только головой покачала, отпустила руку брата и наконец открыла двери. Солнечные лучи на мгновение осветили убранство храма и ударили в глаза Мадам Юй, подобравшейся совсем близко к двери, а затем все снова погрузилось в полумрак. Фэнмянь наконец встал со своего постамента и неспешно подошел к дочери. Яньли была жива, Вей Ин стоял где-то за дверью и старый глава Цзян готов был поспорить, что его сын тоже где-то неподалеку. Смотрит угрюмо на храм и никак не решится подойти ближе. Фэнмянь протянул руку к их общему первенцу и невесомо погладил по щеке. Одним этим жестом выражая всю свою нежность, всю любовь. Говорить о ней не было сил, да и какой в этом смысл, когда тебя не то, что услышать, увидеть и почувствовать не могут. Яньли опустилась на колени, прямо на холодный каменный пол и Мадам Юй почти взвыла. По щекам дочери катились слезы. Дева Цзян не долго была в храме. Сожгла две палочки благовоний, пролила две сотни слез и поклонилась табличкам, перед уходом. - Отец, матушка, мы все живы и скучаем по вам, - сообщила она, после встала и ушла. Храм Предков - место не самое посещаемое, но после визита Яньли оно стало для детей, оставленных во главе ордена, важнее всего на свете. Казалось, на каменных плитах пола останутся вмятины от колен - так часто преклонялись перед табличками отца и матери Цзян Чэн и Цзян Яньли. Вей Ин тоже приходил. Непривычно мрачный, молчаливый, зажигал он благовония и сидел, склонив голову. Чего ждал он от безликих табличек, что хотел сказать, так и оставалось загадкой, но благовония горели, наследники и воспитанники один за другим приходили в Храм. Таблички отвечали скорбным молчанием. - И зачем он здесь сидит, скажи на милость? У него дел мало? Так я ему придумала бы! Мадам Юй с царственным видом восседала на пьедестале, перед склонившимся в почтительном поклоне Вей Усянем и недовольно поджимала губы. - Ты сама частенько посылала его сюда, отбывать наказание. Неужели теперь ты недовольна его присутствием? – невозмутимо вопрошал Цзян Фэнмянь. - Отбывать наказание! А не праздно шататься по храму, когда все прочие заняты делом! Цзян Фэнмяню оставалось только вздыхать, Юй Цзыюань не изменило даже посмертие. После Вей Ина всегда приходила Яньли. Поначалу она, как и Вей Ин, молчала, глубоко погруженная в свои мысли, словно пыталась понять, что родителей отныне нет. Прошла неделя, а может быть две, прежде чем она вновь заговорила. - Матушка, отец, - голос ее дрожал от сдерживаемых слез. Яньли говорила много. Рассказывала, как шла война, как уничтожили орден Цишань Вэнь, как сгорал Безночный город в пламени возмездия. Мадам Юй, не в силах слушать это, резво поднялась со своего постамента, заломила руки, не имея возможности прикоснуться к дочери. Цзян Фэнмянь скорбно склонил голову. Ну точь в точь Вей Ин! Вот его – Фэнмяня, воспитание – чертыхалась про себя госпожа Юй, не решаясь своими речами прерывать рассказ дочери. Яньли, даром, что не могла их видеть, уронила пару слезинок на каменный пол, стерла мокрые дорожки с щек и улыбнулась. Так лучезарно, словно здесь и сейчас испытывала истинное счастье. Казалось, под сводами храма зажглось настоящее солнце и Мадам Юй остановилась. Протянула руки к дочери, стремясь обнять ее, крепко прижать к груди и не отпускать никогда. - Цзян Чэн стал таким серьезным, он повзрослел и так похож на Вас, матушка, - продолжала тем временем Яньли. Мадам Юй, гордо вздернула подбородок, глядя на своего супруга. Цзян Фэнмянь степенно поднялся со своего места и подошел к супруге и дочери. Пригляделся, вздохнул и перевел взгляд на супругу, как бы отмечая «Вы оба на нее похожи». - Вей Ин тоже переменился. Ему пришлось тяжело и Цзян Чэн винит себя и его во многом. Только, они ведь ни в чем не виноваты? Матушка, отец, ах если бы вы знали, как много им пришлось пережить. Яньли говорила без умолку, продолжая улыбаться, говорила до тех пор, пока не пропал голос и даже тогда она сидела в храме, глядя на таблички родителей и продолжая жечь благовония. Перед уходом Яньли склонилась в почтительном поклоне. И у самой двери столкнулась с братом. Мягко улыбнувшись Цзян Чэну и потрепав его по волосам, Яньли удалилась. Цзян Чэн, мрачнее тучи, посмотрел ей вслед, выдохнул и наконец вошел в храм. Перед табличками родителей он не сел, упал на колени. Мадам Юй дернула супруга за рукав. - Смотри, он скоро дыру пробьет или переломает себе ноги. Цзян Фэнмянь вздохнул. А его сын тем временем, будто стряхнув с себя сонное оцепенение, стремительным жестом зажег благовония и мысленно обратился к духам предков за советом. Не говорил о своих чувствах, не пытался сделать вид, что верит, будто родители могут его услышать и ответить ему. Просто вопрошал, как правильнее поступить, как стать хорошим, мудрым главой Ордена. - И правда, стал рассудительнее,- заметил Цзян Фэнмянь. Быть может, услышав его голос сейчас, Цзян Чэн уловил бы толику гордости, тепла и чистой отцовской любви. Только слышать духов предков он не мог, да и вдруг то была не более чем иллюзия? Цзян Чен степенно поднялся. Посмотрел на таблички невидящим взглядом и … вышел. Больше в храме он не появлялся. Вей Ин продолжал ходить в это уединенное, тихое местечко каждый день, словно от этого зависела его жизнь. Он молчал. Жег благовония, виновато понурив голову и Мадам Юй смирилась с его присутствием. А однажды привычную тишину прорезал голос, охрипший от долгого молчания, едва слышный. С трудом Юй Цзыюань поняла, что принадлежит голос Вей Ину. - Простите, - сначала робко, а потом все более ясно проговаривал несносный мальчишка, - Простите, простите, простите. Я не смог уберечь вас. И Цзян Чэна тоже не смог. Мадам Юй, до того расхаживающая по храму, потрясенно замерла, Цзян Фэнмянь покачал головой. - Где мой сын?! – рыкнула Юй Цзыюань, позабыв обо всем на свете. - Жив, - кратко ответил ей супруг. - Несносный мальчишка! Мадам Юй, не в силах терпеть, замахнулась и тяжело опустила руку на затылок воспитанника. Призрачную ладонь пробрал холод. Отшатнувшись от Вей Ина, как от прокаженного, женщина дернула Цзян Фэнмяня за рукав ханьфу. С совсем несвойственной ей тревогой, Юй Цзыюань вопросила: - Что с ним? Почему он так изменился? Цзян Фэнмянь встал с пьедестала, настороженно посмотрел на Вей Ина и медленно опустил свою руку ему на плечо. Ощущения были не самые приятные, чего-то явно не хватало. Цзян Фэнмянь прищурился, опускаясь на колени перед юношей. - У него нет золотого ядра, - почти спокойно сообщил своей супруге Фэнмянь. Мадам Юй ошеломленно уставилась на супруга. Подходящих слов не нашлось, оставалось лишь молчать. Дождавшись, когда догорят палочки благовоний, Вей Ин ушел. А после и вовсе перестал появляться. Храм Предков вновь стал тихим, уединенным местечком, пока однажды не явилась Яньли. - Отец, матушка! Я выхожу замуж, - сообщила она. Мадам Юй с нежностью взглянула на дочь, протянула к ней призрачные руки. Обнять бы дитя свое, да только что может бесплотный дух? Наблюдать, да и только. - Цзинь Цзысюань станет моим супругом! – продолжала щебетать девушка. Услышав эту реплику, оживился и Цзян Фэнмянь - Мы же расторгли помолвку… - неуверенно начал он, но Мадам Юй прервала супруга взмахом руки. - Даже если и расторгли, смотри как Яньли рада. Быть может он сам так решил? Цзян Фэнмянь вздохнул. Супруга была счастлива, счастлива была дочь, оставалось лишь надеяться, что это счастье будет вечным. Благословив свое дитя, пара духов удалилась вглубь храма. Еще два года никто не тревожил их покой. Проводя будни свои в полусне, ждали они новых посетителей или тревожных известий. И однажды тревожное известие пришло вместе с Цзян Чэном. Не в силах держаться на ногах, юноша упал перед табличками, почти лег на пол и к вящему ужасу пары духов, зашелся в скорбном плаче. Юй Цзыюань стремительно приблизилась к сыну и опустилась перед ним на колени. - Что случилось, дитя мое? – с несвойственной ей нежностью в голосе вопросила женщина. Цзян Фэнмянь беспомощно опустился рядом. Их драгоценный сын лил слезы, как малое дитя, но даже утешить его духи, увы, не могли.